Забытые

Всё идёт так как я задумал.

Радоваться рано, но это уже ясно. Сомнений нет, что нужный результат будет достигнут.

Как именно реализуется мой план, знает только Он. Восемнадцать лет я закладывал фундамент для грядущего. Сегодня будет положен первый «кирпич».

И это сделают мои дети.

Стою в холле у парадного входа. Личное приветствие приглашённых – традиция каждого бала. Это располагает к себе людей и дарит громадному мероприятию атмосферу семейного торжества. Стоящая рядом Кларисса ослепительно улыбается каждому гостю. В иссиня-чёрном платье, украшенном мерцающими камнями, она невыразимо прекрасна. Моя богиня.

Люблю её бесконечно.

Мимо проходят знакомые лица: предприниматели, политики, люди искусства; общественные деятели, лидеры мнений, учёные, военные… Они сливаются в единый поток шуршащих платьев, искрящихся бриллиантов и стучащих каблуков. Ощущаю искреннюю радость, удовольствие, восхищение, счастье, благодарность. Мысли, идеи, эмоции такого количества людей в одном месте наполняют Эфир невероятной энергией. Они даруют мне силы идти своим путём, не останавливаясь и не сворачивая. Как бы тяжело это ни было.

Жаль, что за столько лет остатки элогимов не оценили мощь счастья и творческой энергии Человечества. Потому что так ничего и не поняли, и ничему у него не научились. Я сделал всё, что мог, но элогимы выбрали сгинуть в безызвестности.

Так как было больше не будет. Время тёмных истекло.

Но кое-кто из человеков намеренно поддерживает принципы старого порядка.

Ещё не вижу, но уже чувствую, в конце длинной череды гостей создаётся сумятица. Со своего места наблюдаю, как расступаются задние ряды, пропуская вперёд шествие из восьми человек. Люди внутри себя возмущаются бестактностью идущих, но осмотрительно молчат – канцлеру Европейской Республики никто не может безнаказанно высказывать личное недовольство. Герман Штерн – высокий пожилой мужчина с надменным взглядом и хмурым лицом, прямой как палка, в плотном кольце охраны стремительно направляется ко мне с таким выражением лица, будто вокруг него – зловонная грязь и сплошное непотребство.

– Господин канцлер, – улыбаюсь сдержанно, сохраняя благодушное выражение лица, – я рад, что вы почтили наш дом своим присутствием.

Приветствие звучит суше, чем я собирался его произнести. Кларисса дарит Штерну радостную улыбку, но он намеренно её игнорирует.

Старик хочет задеть меня. И у него это почти получается.

Но моя мудрая леди просто молча жалеет несчастного старика и только счастливее улыбается неучтивости.

– Вас сложно чем-то удивить, но я надеюсь вы получите удовольствие от вечера.

– О, не переживайте, господин Гард, – Штерн обнажает острые зубы. – Я наслаждаюсь каждый раз, когда лицезрю вас и ваше ослепительное семейство.

Если бы канцлер умел убивать словами, то имел бы в этом непревзойдённый успех – столько в них яда. Но против меня он бессилен и знает это. Поэтому боится и злится до исступления.

– Мы вас не разочаруем, – позволяю себе ослабить натяжение улыбки и понизить градус тепла во взгляде.

– Не сомневаюсь.

Штерн одаривает меня холодным взглядом и гордо удаляется по коридорам в Бальный зал, бесцеремонно рассекая поток ослепительных дам и блистательных кавалеров.

Такие разговоры оставляют после себя осадок печали и мысли о напрасности возвращения миропорядка на круги своя.

Но я не могу не делать того, что делаю. Ни под каким предлогом.

Моя цель – объединить созидающих людей, создать сплочённое сообщество творцов, которые выведут Планету на следующий уровень эволюции. Летний Бал – одно из средств достижения этой цели. И весьма эффективное. В роскошной непринуждённой обстановке мои гости обмениваются идеями, находят единомышленников и партнёров. Здесь происходят смелые открытия и зарождаются масштабные проекты.

А присутствие таких лиц, как Штерн – лишь необходимая формальность.

Глубоко вздыхаю и снова излучаю дружелюбие.

Какие бы чувства и эмоции не бушевали внутри, лицо должно оставаться спокойным и доброжелательным. Раньше это стоило определённых усилий, так как сдержанность не входила в перечень моих достоинств. Но спустя десятилетия я научился управлять собой и компенсировать любой диссонанс позицией бесстрастного наблюдателя.

Так я наблюдаю за Маркусом и его попытками убедить себя в довольстве происходящим. И за Авророй, уверенной, что решение спуститься – приняла она сама. Когда они осознают, что привело их туда, где они есть, то сильно удивятся.

Наклоняюсь к уху супруги и негромко произношу:

– Дорогая, не могла бы ты подняться к Авроре? Уверен, ей нужна твоя помощь.

Кларисса удивлённо поднимает брови, но в глазах мелькает тень понимания.

– Мы справимся, – улыбаюсь жене и киваю в сторону дворецкого и домоправительницы – супругов Эдварда и Шарлотты Роу, – стоящих чуть поодаль.

Не задав ни единого вопроса, Кларисса уходит.

Внезапно в задних рядах шествующих вспыхивает изумление, возгласы которого докатываются до впереди идущих. Люди начинают озираться. Даже прибытие канцлера не вызвало такой бурной реакции.

Тот, кто появился на пороге моего дома, – гость нежданный почти для всех. И, похоже, он напрочь проигнорировал просьбу оставить форменный костюм дома.

Александр Симонов – посол Российской Империи – неспешно поднимается по каменным ступеням. Его сопровождают две женщины и двое мужчин. Посол сильно выделяется на общем фоне парадным тёмно-зелёным мундиром, украшенным эполетами и богатой серебряной вышивкой. Его свита одета более скромно, но от этого выглядит не менее эффектно: стройные дамы в красных атласных платьях и высоких белых перчатках идут под руку с подтянутыми мужчинами в мундирах с серебряными гирляндами такого же кроя, как у посла. Процессия производит шоковый эффект, заставляя присутствующих оборачиваться и пропускать её вперёд.

Во главе с послом русоволосые дипломаты неспеша пересекают гостиную. Проходя мимо, Симонов приветствует меня еле заметными кивком. Отличительные знаки на его одежде обязывают соблюдать официоз, но в моём доме играют по моим правилам. Раз демонстрировать дружественные отношения со мной посол не захотел, ему придётся предстать перед канцлером. Несмотря на то, что прибыл он совсем не для этого.

Но сначала потанцуем.

АВРОРА

Переступаю порог и застываю посреди спальни. За что хвататься не знаю. Уложить волосы? Увлажнить лицо? Достать наряд? Украшения?

Поколебавшись, на туалетном столике раскладываю инструменты для укладки. Внезапно ощущаю приближение мамы. Напрягаюсь. Но когда раздаётся тихий стук в дверь, осознаю: вот он – лучший способ превратиться в суперзвезду за самое короткое время.

– Войдите.

– Привет, – Кларисса заходит, осматривая сначала меня, потом —беспорядок вокруг. – Похоже, я очень вовремя.

Мама загадочно улыбается. Интересно, что сказал ей отец, когда отправлял ко мне?

Не вижу смысла что-то объяснять, поэтому просто спрашиваю:

– Поможешь управиться с этим? – обвожу руками себя и комнату. – В вопросах стиля и красоты я полный профан.

Мама коротко смеётся и жестом просит сесть на пуф. Устраиваюсь перед зеркалом. Всматриваюсь в своё отражение, концентрируясь на внутренних ощущениях. По телу пробегает мелкая дрожь. От чего бы это?

Подобное нетерпение я не испытывала уже давно. А ещё – приятное волнение и чрезвычайное любопытство.

Меня явно засасывает в поток энергий, неведомых ранее.

Отдаться ему?