Забытые

– Auf Wiedersehen, господа![1 - Auf Wiedersehen (нем.) – До свидания.]

Одновременно испытываю стыд и удивление. Маркус беззвучно хохочет – ему как всегда весело.

– Auf Wiedersehen, господин Кобольд. Благодарим вас за терпение.

Учитель улыбается на прощание и покидает класс.

Учебный год официально завершён.

Маркус потягивается, сидя на стуле. Желая размять «пятую точку», встаю и неспеша складываю вещи в сумку.

– Я всё ещё жду твоего хода, – Маркус тыкает пальцем в лист.

С деланным презрением прохожу мимо. Устремляюсь прочь из душного помещения в нормальный температурный режим коридоров. Брат догоняет.

– В чём сегодня будешь на балу?

Вопрос приводит меня в бешенство. Всей душой ненавижу балы и вечерние туалеты. Маркус об этом прекрасно знает. Хочется больно его ущипнуть, но снова сдерживаюсь и неопределенно пожимаю плечами.

Брат обожает меня злить. Он получает какое-то странное удовольствие от моего раздражения и бурной реакции на свои выходки. А я попадаюсь на его провокации каждый раз, как в первый.

Бесит.

Но сегодня я слишком хочу спать. На проявление ярких эмоций уже просто нет сил.

– Сразу пойдём обедать или сначала поднимемся наверх? – меняю тему в надежде спокойно добраться до еды и подзарядить «батарейку».

– А ты хочешь зайти к себе и переодеться в платье?

«Достал.»

На полуслове Маркус делает шаг назад – знает, что получит тумак. Не заставляю себя ждать: кулак летит ему точно в ухо. Сумки с глухим стуком падают на пол. Маркус блокирует удар и делает ответный выпад, целясь мне в живот. Перехватываю его руку и пытаюсь ударить в лицо. С разбитым носом был бы сегодня первым красавцем. Но он обращается к Эфириуму и мгновенно меняет траекторию удара. Досадно промахиваюсь. Это даёт ему возможность обхватить меня сзади и повалить на пол. Смягчаю падение, тоже использовав Эфириум.

Пока падаю, концентрируюсь на пятой стихии. Сосредотачиваюсь на ощущениях. На мгновение закрываю глаза. Пропускаю через тело поток энергии и, распахнув веки, вижу его. Эфир.

Он наполняет пространство мириадами частиц. Эфир везде. Эфир есть всё. Вижу скопления, завихрения, потоки. Наблюдаю его движение и трансформацию. Эфирное зрение позволяет воспринимать комплексную проекцию физического пространства вне времени, за пределами земной мерности. Я вижу происходящее вокруг одновременно, со всех сторон и ракурсов, насквозь и изнутри. Поэтому мгновенно анализирую ситуацию: Маркус мешкает и не успевает освободить руку, чтобы занести её для новой атаки. Проявляю чудеса гимнастики и сильным ударом ноги бью его в открытый бок. Парень теряется от неожиданности, но хватку не ослабляет. Продолжаем борьбу, катаясь по полу.

Это выглядит по-детски нелепо. Впрочем, не более нелепо, чем обычно. Такие «перепалки» у нас – обычное дело. На что домочадцы давно махнули рукой и перестали обращать внимание. Но отец терпеть не может глупого ребячества. Возня занимает пару минут, но этого оказывается достаточно, чтобы колебания Эфира привлекли внимание Виктора Гарда.

«Если сейчас же не спуститесь к обеду, будете месяц драить конюшни.»

Голос в голове звучит строго и, кажется, устало. Пора завязывать.

Но я же не могу сдаться первой.

«Маркус, давай на счёт три.»

«Только после тебя.»

Вижу по глазам – брат улыбается во всё лицо. Хоть и бо?льшая его часть упирается мне под колено. Оба валяемся на полу: я удерживаю его руку в вытянутом положении и ногами прижимаю голову и торс к полу. Маркус сильно брыкается, но выбраться не может. Похоже, я выиграла.

«Раз.»

Сохраняю хватку.

«Два.»

Маркус резко заносит ноги назад и отрывает нижнюю часть туловища от пола. Эфириумом придаёт себе скорости и уменьшает сопротивление воздуха. Несмотря на впечатляющие физические способности, удержать его не могу. Мгновение – и Маркус свободен.

«Три.»

Так и заканчиваем: брат довольно взирает сверху, а я растягиваюсь на полу звездой.

– Ни слова, – досадно откидываю голову на ковёр и закрываю глаза. Вздремнуть бы. Неразумно было совмещать бессонные ночи и утренние тренировки. За четыре недели они отняли много сил. Но ощутимо приблизили к тому, ради чего затевались.

– Ладно, пойдём уже, – Маркус подаёт руку и помогает подняться. – Перспектива провести месяц на скотном дворе не особо вдохновляет.

Что бы между нами не происходило, когда появляется кто-то третий, мы занимаем одну сторону. Даже если третий – наш отец. Только с дядей это работает через раз – Маркуса бесит, что мне он уделяет больше внимания.

Спускаемся. Украдкой рассматриваю парня: взъерошенные тёмные волосы, блестящие бирюзовые глаза, довольная ухмылка, свободная походка. Самоуверен, остроумен, привлекателен – любимец публики, душа любой компании. Не обременён обязательствами и чужими ожиданиями. Свободен, как ветер.

Завидую неимоверно. Но вряд ли когда-нибудь признаюсь ему в этом.

У входа в обеденный зал оставляем вещи и заходим в уборную умыться. Первый взгляд в зеркало побуждает досадно скривиться – оттуда глядит растрёпанное отражение в помятой рубашке.

«Не мог раньше сказать „переоденься“?»

Недовольно смотрю на Маркуса в зеркало.

– Я предлагал тебе облачиться в платье, ты отказалась, – брат разводит руками. Умывается, вытирается, причёсывается пятернёй и, подмигнув, выходит.

«Ты и так хорошо выглядишь. Просто сделай лицо проще.»

Разглядываю себя в зеркале. Серые глаза, тонкий нос, пухлые губы. Ничего особенного. Приглаживаю светлые волосы. Переплетаю длинную косу. Безуспешно разглаживаю рубашку. Пробую улыбнуться отражению.

И правда, выгляжу неплохо.

От того, что брат заметил это раньше, становится приятно и хочется продолжать улыбаться. Освежившись, выхожу.

Интересно, если попрошу его говорить об этом чаще, он согласится?

Глава 2

МАРКУС

В последнее время Аврора с лёгкостью укладывает меня на лопатки, с каждым разом отдаляя мою победу. Это странно.

Виктор же боевое лидерство дочери оценивает загадочными улыбками, а мои поражения довольными взглядами.