Мертвый город Петра

– Вы ведь одинаковы лицом!

– Вот как? – она поспешно вытащила из корсета небольшое серебряное зеркальце.

Милица как завороженная смотрела на дорогую безделушку.

– И чем же мы так по-вашему похожи? – нахмурилась Лариса Константиновна.

– Взгляните, – охотно принялся растолковывать Александр Данилович, – волосы ваши цвета одинакового, разве что у вас, сударыня, они светлее и вьются каплю сильнее. А глаза… – он бесцеремонно сдернул окуляры Ларисы Константиновны. Та тут же вырвала их из рук собеседника. – Они у вас словно у одного человека взяты!

И в самом деле, Милица заглянула в серую пропасть, окантованную практически черным ободком.

– Как любопытно, – на мгновение на лице ее вспыхнула странная улыбка. – Быть может, мы и в самом деле дальние родственники? – она подмигнула Милице и надела стекла обратно. – В любом случае, встретимся завтра.

Милица хотела уточнить место встречи, но Лариса Константиновна ее остановила:

– Я вас по утрам часто наблюдаю, не тревожьтесь.

И в самом деле, утром, стоило Милице выйти из храма, как взгляд ее тут же привлекла тонкая фигура Ларисы Константиновны. Женщина как-то совершенно неблагородно развалилась под деревом на сырой от росы траве. Создавалась стойкое ощущение, что подобная мелочь, как отсыревшее платье, ее вовсе не занимает.

Милица приблизилась, с интересом обнаружив, что юбка Ларисы Константиновны уже подобрана и подоткнута под пояс. Не было ее роскошных накладок поверх платья из тяжелой ткани с золотыми орнаментами. Если бы Милица не видела ее прежде, решила бы, что та бродяжничает.

А женщина, точно почувствовав приближение Милицы, подняла одну руку вверх и помахала. Затем грациозно, практически без помощи рук, встала на ноги. Милица с легкой завистью глядела на эту звериную грацию.

– Ты сильно набожна? – первым делом спросила Лариса Константиновна, предпочитая обойтись без приветствия.

– Вода любит чистоту тела и помысла, – как-то неловко откликнулась Милица, впервые застеснявшись обязательных походов в храм.

– Значит суеверна, – отметила что-то для себя Лариса Константиновна. – Что ж, отдаюсь на волю твою. Рассказывай, что да как.

И Милица пустилась в рассказ.

– Никогда не любила устриц, – внезапно заметила Лариса Константиновна. – Подобную гадость французам только подавай.

Для Милицы поцелуи с устрицами ради жемчуга, казались чем-то очевидным.

– А откуда вы? – девушка опустила в воду сачок.

– Отовсюду и ниоткуда, – пожала плечами Лариса Константиновна, прокалывая тонкой иглой мягкую жемчужинку.

– Вы ведь в свите царя? – ляпнула Милица.

– Да, – просто ответила Лариса Константиновна. – Думаю, ты бы пришлась ему по нраву. Он ценит увлеченных работой людей.

Больше Милица ничего не сказала, хотя столь лестные слова пришлись ей по душе. Рот наполнялся маленькими жемчужинами.

– Нет, эта работа не для меня, – с облегчением вздохнула Лариса Константиновна, выплевывая все трофеи утренней рыбалки.

Они зашли в мастерскую отца и Милица спешила убрать жемчуг, чтобы тот успел поспеть.

– Вам не понравилось? – огорчилась Милица.

– Никогда не любила молчать, – пожала та плечами. – Кстати, – ее мысли скакали как мелкие водяные паучки по водной глади. – Сегодня вечером заглянем к вам. Завтра утром отбываем в будущую столицу, а я так и не познакомилась с твоим отцом. Буду к ужину.

Неуловимым видением, Лариса Константиновна покинула их мастерскую, а Милица помчалась к родителям.

– Что за глупости! – недоверчиво заявила Агафья, выслушав рассказ падчерицы. – Кто в здравом уме поверит, что девка, у которой денег на украшения не было, с государем прибыла! Ты их вместе-то видала?

– Я государя вообще не видала.

Больше всего в Ларисе Константиновне Милице понравилась эта ее беззастенчивость. То как она не смущалась и не опускала глаз.

– Мы примем эту добрую женщину, – внезапно благосклонно отозвался отец. – Агафья, нам ведь несложно, даже, ежели она никакого отношения к царской семье не имеет.

На том и порешили. Ужин в тот день отец распорядился накрыть на еще одного человека. Агафья, заручившись поддержкой служанки, приложила все усилия, дабы стол их выглядел богаче, чем являлся. Отчего-то ей страшно хотелось указать нахалке ее место.

Сели за стол, а гостьи все не было. Агафья уже хотела разродиться новой тирадой колкостей, но тут за окном послышался громкий стук копыт. Милица подскочила к окну. Три всадника спешились возле их двери. Будучи самой расторопной, она бросилась открывать дверь и приветствовать гостей. Агафья недовольно фыркнула, мол троих, а не одного нахлебника кормить.

Раньше, чем все поняли, что приключилось, отец Милицы упал на колени. Вслед за ним и Агафья, позабыв о своем положении. В жемчужную лавку заглянул сам государь!

– Встаньте, чада мои! – прогромыхал его раскатистый голос.

Лариса Константиновна прислонилась к косяку, скрестив руки на груди и довольно улыбаясь. Александр Данилович словно не замечая всего этого раболепия, по-хозяйски прошел в комнату, где был накрыт стол. С явным облегчением, он поставил на край увесистую корзину.

– Позволите ли разделить с вами трапезу, добрые псковичи? – словно требовалось ему дозволение, испросил царь Петр.

Милице казалось, что она находится во сне. Потому что происходили здесь совершенно немыслимые вещи. А государь вновь взял слово, расправившись с окрошкой со снетками. Агафья кусала локти, что не решилась подавать щуку. Впрочем, Милица отметила, что государь также неприхотлив и прост в обращении, как и Лариса Константиновна.

– И все же, не так просто мы в ваш дом пришли, – продолжал Петр Алексеевич. – Сподвижница моя, Лариска, в дочери вашей увидела ум пытливый, да сердце горячее, считает, что ей впору обучаться у мастеров заморских ремеслу изящному.

Агафья так и застыла с лицом, перекошенным досадой на саму себя и удивлением от слов государя. Лариса Константиновна же сидела довольная также, как и ее кот, которого щедро угостили сметаной. Она встретилась взглядом с Милицей, быстро приподняла брови, мол, как тебе авантюра?

– Вовек доброты вашей не забуду, царь-батюшка! – вновь рухнула на колени Милица и принялась целовать огромную руку.

– Полно, дитя, – снисходительно позволил ей встать Петр Алексеевич.

– Это высочайшая честь для нас, – спокойно заговорил отец Милицы. – Но могу ли я отпустить свою малютку в этот большой мир, соблазнов много в крупных городах.

Александр Данилович хмыкнул: как можно государю перечить?

– Тревоги за чада похвальны, но воспитываться она будет самой Ларисой Константиновной, – едва заметно дернулась скула Петра Алексеевича, не привыкшего к отказам. – Али ты мнишь двор мой рассадником порока?

Отец беспомощно покачал головой. Это не было просьбой или предложением. Это было приказом. Милица станет еще одним котом красивой Ларисы Константиновны.

– И вот еще, – напоследок придумал государь, – соберите мне ваших украшений. Нравятся они Лариске и прочим по душе придутся.

Он указал Александру Даниловичу и тот расторопно передал главе семьи два тугих и увесистых кошеля.

– Завтра на рассвете приходи к нашим палатам. Вещей много не собирай. Молодость дана для того, чтобы блистать, а не скромничать, – Лариса Константиновна погладила новую протеже по плечу.