До встречи в Париже

Черт!

Ну а я-то чем хуже?

Очередной вырванный из тетради лист был смят и брошен куда-то в сторону к шкафу, к одежде, валяющейся на полу. После того как я переоделась, складывать ее на полки мне совсем не хотелось.

Пусть я не понимала математику, пусть тригонометрия казалась мне девятым кругом ада (до этого восьмым был корень, седьмым – алгоритм, шестым – дроби, пятым – формула сокращенного умножения, четвертым – число в степени, третьим – уравнения с одной переменной, вторым – отрицательные числа, а первым – таблица умножения), она помогала мне отвлечься от разрушающих меня мыслей.

Чертыхаясь, я сходила с ума, вырисовывая в тетради уже надоевшие оси "х" и "у", и разбрасывая по местам точки. Точка "А", самая первая должна была находиться выше оси "х" параллельно оси "у" в пространстве первой четверти, но почему-то она оказалась не там.

Черт!

Усердно стирая карандаш, я стала переписывать решение функции.

Я никогда этого не пойму!

Но ведь только недавно месье Дюбуа мне все подробно рассказал и показал, а без него все мои знания куда-то убежали, отказываясь излагаться на тетрадный лист.

Ничего, заставлю насильно.

***

Ничего так и не вышло.

Голова пульсировала, и я чувствовала себя замученной и уставшей.

Вырвав свою последнюю попытку из тетради, я поняла, что изорвала ее полностью – в конце осталось два одиноких листа.

У шкафа была целая куча измятых бумажек.

Нет, я даже пытаться больше не буду. Устала стараться, и не получать результата.

Гори в аду, алгебра!

Я была зла на учебник, пусть он и не виноват, а только мой мыслительный склад. Схватив голубую книжку, я была уже намерена кинуть ее в стену, но вовремя остановилась.

Злость отступила, оставляя место слезам.

Мне было обидно.

Ну я ведь не тупая! Обыкновенная девушка, но из-за отсутствия математического мышления, я автоматически добавляюсь в список недалеких.

"Я не понимаю тебя! Я просто тебя не понимаю!" – мысленно кричала я на книгу в руках.

Многие говорили в ответ на мои признания: "Чего там не понимать!? Вот тебе числа, вот тебе правила! Просто делай, что написано!" – а для меня даже правила словно на чужом языке писаны.

"Математика – это же так просто. Там все четко, не то что литература!" – продолжали они, а я понимала, что я лучше сотню книг прочту и напишу по каждому из них сочинение, чем когда-нибудь пойму, как это все решается.

"Да ты ленишься, вот поэтому и не понимаешь!" – говорили другие, еще глубже погружая меня в комплексы из-за незнания математики, ведь теперь я не только тупая, но еще и ленивая.

Я ненавижу лицей!

Мое тяжелое уставшее тело завалилось на кровать, и я, ловя слезы, ударилась виском о что-то твердое.

В полумраке комнаты ничего не было видно, но я быстро догадалась, что это мой телефон.

Зажав его в руке, я пододвинулась на подушку.

Не сдам экзамен – плевать!

29

Я слышала эту тишину. Она была пустая и тяжелая. В ней не было треска розеток, шума электротехники и тихих голосов где-то этажом выше. Она была безмолвна, но при этом была громче, чем привычная мне тишина.

Раскрыв глаза, я поняла, что ничего не слышу, абсолютно. Точнее, все вокруг меня стало в сотни раз тише. Еле слышно тикали часы у кровати, а голос Али из коридора, казалось, был настолько тих, словно нас разделяли километры при моем обычном слухе. Мне привычные особенности слуха исчезли. Сердца тети и брата молчали, я не слышала, как они вдыхают, и даже мой музыкальный центр не раздавал привычный растянутый звук "зи". Ветер за окном так же был молчалив. Бесшумно он играл в ветвях деревьев, а облака терлись о голубое небо совершенно беззвучно.

– Ты меня когда-нибудь слушаться собираешься? – дверь в мою комнату распахнулась, и на меня глянули карие глаза Али.

Ее визит был полностью неожиданным, что я подскочила с подушки, тараща на нее глаза.

Черт!

– Я сказала, вставай! Ты опаздываешь на учебу! – потребовала она, и я опустила взгляд на телефон, выкатившийся из-под подушки.

"Я, что, не услышала будильник?" – моментально родилась мысль в моей голове.

Да что со мной!?

Идиотизм!

В этот момент, когда Али смотрела на меня, ожидая ответа, я поняла, что это последствия моей клинической смерти. Я затратила слишком много энергии, возвращаясь с того света.

Но ведь Али про это не знает…

– Да, я встаю, – ответила я, откидывая от себя одеяло, но тетя продолжала требовательно смотреть на меня.

– Что за ночь успело с тобой случиться? – вдруг заговорила она.

Все звуки казались теперь неожиданными и пугающими.

– О чем ты? – спросила я, понимая, что и мое удивительное зрение ослабло, и я не видела все особенности ее кожи, доказывающие, что она пережила достаточно к своим двадцати двум годам. Теперь мне казалось, что передо мной стоит совсем юная девушка. Именно такой она и была, и обычные люди назвали бы ее совсем ребенком и сочли бы Грэгори ее младшим братом, чем сыном. Удивительно, но с потерей очень чуткого зрения я вижу больше, чем с ним.

– Куда пропала ментальная сила? – спросила она.

– Я не знаю, – ответила я, не задумавшись.

– Так, – недовольно протянула тетя, – ментальные силы пропали у тебя, а не у меня.

Она села на угол моей кровати.