Русский излом. Роман в трех частях

Лев Абрамович не унизился до рукоприкладства, хотя, честно говоря, Рашель заслуживала хорошей порки.

– О, значит, ты не представляешь, что такое фамильная честь? Тебе не все равно, что имя Баренбоймов будут трепать по всем углам из-за того, что ты связалась с уголовником? С этим эсэришкой, бомбистом! Допрыгалась, голубушка, ведь, если бы не я, ты бы уже сегодня сидела в кутузке!

– Лева, не травмируя Рахилечку, – заступилась вдруг мама, и это тоже было странно: во всех домашних спорах именно отец выступал в роли адвоката старшей дочери, – При чем тут фамильная честь? Мы же не какие-нибудь князья Полоцкие или Радзивиллы.

– Молчи уж, если ничего не понимаешь, – отмахнулся от нее рассерженный Баренбойм, -Я двадцать лет в торговле, и моя репутация такова, что люди доверяют мне большие деньги без расписки под честное слово. И я ни разу никого не подвёл. А кто доверит деньги отцу арестантки? Гевалт!

И раскрасневшийся Лев Абрамович поведал семье, что утром в контору явился некий Мухин из охранки и сообщил, что из донесений агентов ему стало известно, что в городе обретается Ксаверий Стоцкий, предполагаемый убийца губернаторской дочери, успешно скрывавшийся от правосудия в течение двух лет.

– И, между прочим, хороший знакомый Вашей дочери Рашель, -добавил Мухин, многозначительно глядя на Льва Абрамовича.

Баренбойм не стал бы миллионером, если бы не умел в доли секунды принимать решения. Он моментально вынул из ящика толстую пачку денег и положил перед агентом.

– Не соблаговолите ли просмотреть документы, которые доказывают, что между этим, как его, Стоцким, и членами моей семьи нет ничего общего, -произнес он.

Мухин тоже умел принимать решения без долгих размышлений. Быстрым жестом он смахнул деньги в карман плаща.

– Похоже, Вы меня убедили, – согласился он, -Полагаю, будет лучше отправить Вашу старшую дочь куда-нибудь на курорт, пока идёт следствие. Стоцкого мы поймаем вечером, он придет к Вашей дочери за деньгами. Я могу арестовать его, как только он вступит на территорию депо, но я не могу заткнуть ему рот, если он начнет давать показания против Рашель Львовны.

Баренбойм похолодел внутри.

– Она… тоже причастна к убийству? – с трудом выдавил он из себя, чувствуя, как в горле у него пересохло.

– Да ну, что Вы, конечно, нет, -морщась, проговорил Мухин, -Но, согласитесь, добропорядочные граждане должны помогать ловить врагов Империи, а не наоборот!

Лев Абрамович понял с полуслова и выписал чек на кругленькую сумму,«чтобы наша полиция имела все необходимое для поимки преступивших закон.»

Заручившись словом Мухина, что имя его дочери не будет упомянуто в полицейских протоколах, он немедленно поехал за нею в школу при депо. Он оставил экипаж на привокзальной площади, а сам через дырку в заборе пробрался на охраняемую территорию. Слава Б-гу, его никто не видел, иначе не избежать вопросов, а что же делает господин в дорогом пальто среди складов и пакгаузов?

Лев Абрамович стал невольным свидетелем ареста Ксаверия Стоцкого: он наблюдал за происходящим, притаившись у старого сарая

И лишь только полицейские увезли задержанного, напряжение этого трудного дня отпустило его. И тогда он решил последовать совету Мухина и отослать Рашель, куда подальше, но не на курорт.

– Поедешь в Барановичи к тете Фесе, – отчеканил отец, обращаясь к дочери, -И выйдешь замуж за Метра Канторовича, он давно положил на тебя глаз, к тому же, сложив наши капиталы, мы займём весь рынок на северо-западе.

И, не давая ей возразить, добавил:

– Собирайся! Утро дадим телеграмму, а в пять вечера уедешь Львовским поездом. И не надо возражать – я так решил!

Глава 23

Ранние осенние сумерки спустились над Песчанском. Тьма после ясного солнечного дня казалась особенно зловещей, а свет газовых фонарей придавал лицам прохожих бледности.

Львовский поезд, прибывший из столицы, появился внезапно, возникнув из чернильного мрака – темной полосы леса на горизонте. Он сразу заполнил собой все пространство, оглушил всех стуком колес, а от его светящихся окон на перроне стало светло, почти, как днём.

Лев Баренбойм провожал Рашель в Барановичи. Мать и сестры остались дома, он не позволил им поехать на вокзал. Рашель, находившаяся под впечатлением прощания с ними, хмурилась, чтобы сдержать слезы. Умом она понимала поступки отца и даже оправдывала его, но, видит Б-г, как ей не хотелось уезжать, а тем более выходить замуж за Меира Канторовича. Неужели все закончилось – работа, ученики, революционный кружок? Отныне ее жизнь будет ограничена домом и наполнена заботами о семье.

Для некоторых это единственно возможный путь, но Рашель всеми силами пыталась избежать это?го – поступить в университет, работать, стать независимой. Теперь об этом нечего и мечтать: замужняя женщина зависима, а в семейной иерархии занимает последнее место, пропустив вперёд мужа, детей, свёкра, свекровь и даже домашнюю скотину. И ладно, если бы она любила Меира, он ей не противен, но не более того. Как только пассажиры, ехавшие до Песчанска, покинули вагоны, Рашель коротко поцеловала отца и поспешила внутрь. Она не хотела дольше оставаться с отцом, боясь, что он замучает ее наставлениями и поучениями.

Проводник взял ее билет и багаж и посадил на место. Естественно, Рашель ехала в первом классе. Девушка опустилась на мягкий, подбитый плюшем, диван, и огляделась. В купе было чисто и уютно – крахмальные полушторки на окне, розовый колпак настольной лампы, под цвет ему салфетка с продернутой по краю мережкой. Замерзшие в модных сапожках ноги утонули в ворсе коврика и начали отогреваться..

– Хоть за это спасибо, -подумала Рашель, – Отправил меня с удобствами и прямо на казнь.

Она внезапно подумала, что отец, вероятно, ещё не ушел и ожидает увидеть ее в окне, ведь они расстаются надолго. А она тут разглядывает салфеточки и занавесочки!

Рашель покраснела от досады на себя и бросила взгляд в окно. В этот момент послышался звон станционного колокола – сигнал отправления поезда. Люди на перроне засуетились: пассажиры, вышедшие «на минутку» из вагона, побежали обратно, а провожающие сновали возле окон, пытаясь разглядеть"своих"в последние мгновения перед отправкой.

Рашель поискала отца, но на том месте, где они расстались, теперь возвышалась полная дама в шляпе размером с блюдо под целого поросёнка. Поезд тронулся, оставляя за собой перронную суету.

И в тот момент, когда поезд начал набирать скорость, Рашель увидела его, красивого молодого офицера, лицо которого показалось ей знакомым. Он стоял немного поодаль от всех и печально наблюдал, как вагоны, один за другим, ныряют во тьму.

Зелёные глаза Рашель на мгновенье встретились с его голубыми глазами и, казалось, зажгли в их глубине искру интереса. Молодой человек провожал взглядом Рашель, пока поезд не увез ее.

Девушку осенило: сцена у памятника, болонка Мими, гувернантка, офицер – она видела его не далее, как три дня назад! Память подсказала случайно услышанное имя – Дмитрий Астафьев.

Загипнотизированная взглядом молодого человека, Рашель вернулась на своё место.

– Почему так получилось? Мы жили в одном городе, я знакома с его братом Ильёй, а встретились в момент моего отъезда., -размышляя она, – А если бы наша встреча произошла раньше?

Её охватило ощущение непоправимости происшедшего: она отчётливо поняла, что большая красивая любовь уже не состоится в ее жизни, что с каждым километром она удаляется от единственного на целом свете, кого могла бы полюбить. Сожаление о том, что рыцарь ее грёз все время находился неподалеку, можно сказать, жил по соседству, приводило ее в отчаяние, а предстоящий брак с Меиром Канторовичем казался ещё более невыносимым.

Дмитрий провожал глазами девушку в вагонном окне отъезжающего поезда и думал, что он мог никогда не не увидеть, если бы не пришел на вокзал встретить с поезда Илюшу. Он немного опоздал, и пассажиры уже вышли из вагонов, а кое-кто покинул платформу. Митя переходил от одного вагона к другому, всматривался в группы людей на перроне, но Ильи не было видно. Возможно, брат наплевал на обещания, данные родителям, и не приехал. Впрочем, он мог до митиного прихода взять извозчика на привокзальной площади и уже едет домой.

Досадуя на себя за опоздание, он ещё раз прошел вдоль состава и вдруг услышал сигнал к отправлению поезда. Львовский медленно набирал скорость, вагоны плыли мимо платформы, оставляя за собой Песчанск.

Митя уже никого не разыскивал, а бесцельно пялился в светящиеся окна.

Эта девушка промелькнула перед ним и скрылась вдали. Сколько времени это заняло? Секунда? Минута? Митя чувствовал, что время сжимается, и раскручивается в спираль по мере ускорения поезда.

Он растерянно смотрел вслед уходящему поезду и не понимал, что произошло? Была ли незнакомка из крови и плоти, как все люди, а, может быть, она явилась из Иномирья? Слишком утонченным было ее лицо, взгляд одухотворенным, а рыжие волосы сияли вокруг головы, словно нимб. Не верилось, что она жила где-то рядом, бродила по улицам Песчанска, дышала с ним одним воздухом…

Феи не живут в домах с деревянным верхним этажом, а таковых в Песчанске большинство. Может быть, она покупала бублик на базаре у чокнутой Улиты? Невероятно!

Внезапно Митя понял, что он отыщет эту девушку, чего бы это ему ни стоило! Он отыщет ее и… Тут воображение молодого офицера дало сбой: у него не имелось опыта общения с феями.

Он не сможет ни есть, ни спать, если лишится надежды когда-нибудь заключить в объятья прекрасную незнакомку, чье лицо растаяло во тьме за покрытым дорожной пылью вагонным окном.

Глава 24

Лето1913.

Маруся шла в Залесье повидать Раечку. На днях Любовь Петровна вернулась из Ревеля, куда она ездила навестить брата. Рассказывали, что чемоданы барыни еле поместились в повозке, столько всего она накупила в поездке! Раечка не замедлила пригласить подругу посмотреть покупки, на что Маруся откликнулась с удовольствием! Кто сказал, что разглядывание обновление – пустая трата времени? Да это одно из самых увлекательных занятий, особенно на каникулах, проводимых в деревенской глуши!

Приглашали и маму, и Аню, но Анастасия Александровна приболела и не смогла прийти, а старшая дочь осталась с ней. Для Ани не являлось жертвой провести вечер дома: Миша Таланов отсутствовал, а на других членов семьи соседей она достаточно налюбовалась прежде!

Миша к этому времени успел закончить гимназию и поступить в Петербургский университет. На каникулы он теперь приезжал позднее гимназистов.

Аня тоже закончила гимназическую программу и занималась обучением крестьянских детей грамоте вместе с Надей Талановой, старшей сестрой Миши.