Убить или Влюбить. Финалисты

Прошло десять лет. Мицки жила в Камакуре в услужение у богатой госпожи. Однажды под вечер прибыли гости. Мицки узнала камон[18 - японский семейный герб] даймё Хокосавы Акиути и девичье сердце гулко забилось. Лицо Харуто-сана, которое она еженощно видела во сне, было обезображено шрамом. Девушка поняла, что любит его ещё сильнее. Вечером, когда все уснули, она пробралась к комнате, где спал даймё. Самурай дремал, прислонившись к двери, но тут же проснулся и схватился за меч. Он вопросительно посмотрел на служанку. Девушка нежно дотронулась до его шрама.

– Это я. Мицки из рыбацкой деревни. Вы спасли мне жизнь. Помните, Харуко-сан?

Славный воин стоял, не шевелясь, позволяя нежным рукам исследовать его лицо, плечи, спину. Он очень устал и обрадовался столь неожиданным ласкам.

На утро он нашёл даймё с перерезанным горлом. Поднимая меч, Харуко не сомневался в своих действиях. У самурая, не уберёгшего господина, есть лишь один выход. Последним, что он видел, вспарывая себе живот, было милое личико Мицки.

Анастасия Ворончихина

(@fairy_petelka)

НЕСБЫВШАЯСЯ МЕЧТА

Солнце палило нещадно, обжигая еле прикрытые головы, полураздетые торсы, натёртые волдырями руки и ноги. Изнеможённые труженики на рудниках Серра Пелады, словно муравьи, сновали туда-сюда. Тяжёлые мешки, взгромождённые на их тела, давили своей массой так, что порой казалось, спины разломятся пополам. Жёсткие рукояти лопат сдирали на пальцах кожу до крови. Кайла крепко прорывали каменистый грунт и иногда застревали в его глубинах. Глаза впивались в земляные недра в надежде увидеть заветный золотой блеск, который мерещился уже повсюду. За сияние драгоценного металла порой принимали даже копошащихся земляных червей или скопления известняка.

– Хорхе, что там возишься на лестнице? Поднимайся живее. Да мешок на спине поправь, не замечаешь совсем, что он сейчас свалится и потянет тебя за собой в карьеры – шею свернёшь! – небольшая группа золотоискателей устроила передышку и заполнила короткую паузу в работе лёгкими разговорами и сплетнями.

– Говорят, сеньору Маладешу вчера повезло, – нашёл две песчинки, похожие на золото.

– Моя Карминья работает у сеньоров Батишту. Так они рассказывали, что наш Серра Пелада – такой же Клондайк, который на Аляске был, – сказал Родригу.

– А где эта Аляска?

– Иисус её знает. Но там, вроде как, тоже золото искали все, кому не лень. Давно это было.

Мужчины переглянулись.

– Кстати, насчёт этих самых сеньоров Батишту. История одна есть про них. Как раз Карминья мне и рассказывала. Пошли они к какому-то доктору. Вдвоём. Языками почесать.

– «Языками почесать»? У доктора? – переспросил Филипе.

– Правду тебе говорю, – продолжал Родригу. – Есть такие врачи у богатых, к которым они ходят душу излить. Пришли они, в общем, к доктору. Сеньора Батишту стала жаловаться на мужа. Мол, то не так, это – не эдак. Наверное, каждый день из пятнадцати совместных лет жизни вспомнила (или сколько они там прожили, кто знает).

Редкие смешки раздались среди собравшихся. Каждый начал подсчитывать в уме, сколько сеньора Батишту – известная в округе язва в юбке – терроризирует бедного муженька. Но рассказчик тут же зашикал на весельчаков:

– Говорила-говорила, не замолкая ни на минуту. Наконец, врач этот встаёт, подходит к ней, обнимает и страстно целует.

«Уууу», – гул одобрения пронёсся вокруг. Воображение каждого нарисовало кому страстного врача, целующего сеньору Батишту, кому её мужа, побледневшего от увиденного, а кому и саму даму, которая, быть может, обвила руками шею врача и отвечала на лобзания.

– Когда поцелуй закончился, сеньора Батишту осталась сидеть, молча застыв в оцепенении. Докторишка повернулся к мужу и сказал: «Вашей жене это нужно хотя бы три раза в неделю. Справитесь?» Сеньор Батишту задумался, а затем ответил: «Ну, я могу привозить её сюда только по понедельникам. По средам я болею за Зико, а каждую пятницу сам играю в футбол».

Всеобщий смех разлетелся по карьерам, освободил, казалось, от усталости и вернул силу духа.

– Диего, поторапливайся! – активно жестикулируя, крикнул Родригу проходящему мимо пареньку лет тринадцати, а потом продолжил, обращаясь уже к группе, – вот найду большущий слиток золота и построю Карминьи дом где—нибудь на Копакабане.

– Неплохо, Родригу. Меня в долю возьми, – громко заржал Филипе.

Каждый в компании на секунду задумался о счастливой судьбе, как только найдут несметные богатства.

– А ты, Мигель, чего сегодня молчишь? – пара человек обратилась к сгорбленному худому мужчине. Его тело было усыпано ссадинами и царапинами. Лицо было бледным. Сидя на корточках, он сжимал руками голову и слегка покачивался из стороны в сторону.

– Ты в трансе что ли, Мигель? – слегка пихнул его сидящий рядом Карлос. От небольшого толчка Мигель как сидел, так и упал, не разгибая тела. Он не мог произнести ни слова и почти не реагировал. Ему протянули флягу с водой – он не смог глотать.

Мужчины вокруг повскакивали с мест. Родригу тормошил Мигеля, Филипе бил его по щекам, пытаясь вернуть к жизни. Карлос вылил последнюю воду из фляги ему на лицо. В голове у Мигеля раздавался монотонный звук, подобный кирке, пробирающейся вглубь мозжечка. «Тюк-тюк-тюк»… Перед глазами мелкими мушками летали и тут же исчезали золотые песчинки «Вж-вж-вж»… Вены золотоносными жилами набухли под кожей и лопались «Бац-бац-бац»… А потом тишина. Мигель так и не оторвал рук от головы. Его скрюченное тело лежало бездыханно. Измождение последних дней не прошло даром. Тяжёлые дни поиска золота и драгоценностей, долгожданные ночи в мечтах о богатстве и роскоши закончились так нелепо, в один миг накрыв чёрным саваном смерти.

«Мигееееель!» – пронеслось громким эхом по всему бразильскому Клондайку и растаяло где-то высоко-высоко вместе с несбывшейся мечтой.

ПОБЕДНАЯ ГОРЕЧЬ ВАСАБИ

Синкансен мчал её из Осаки в Токио. Наушники в ушах с релаксирующей музыкой. Бейсболка, козырёк которой почти закрывал глаза. Бесформенная тёмная толстовка с яркой надписью на английском языке. Рядом на свободном сидении чёрный открытый рюкзак, из которого торчала коробка с бенто.

Дисплей телефона засветился. Сообщение от Юки: «Ты где?»

Девушка не отреагировала. Да, она опять опаздывала. Представив, как Юки будет ругаться, грозиться увольнением, она вздохнула. Когда—то она с трудом нашла работу, о которой мечтала. Ведь Юки Чизуй в борьбе с царящим в стране патриархатом и предрассудками создала единственный суши-бар в Японии с женским коллективом и пригласила её работать в нём.

– Парень, можешь освободить место? – указывая на рюкзак, занимающий свободное кресло, к ней обратился мужчина в строгом костюме.

Она нехотя потянула сумку к себе. Бенто с шумом упал на пол. А за ним прошелестел лист официального бланка с каким-то текстом.

– Вот чёрт, – раздражённо произнесла девушка, небрежно схватив письмо, затем подбирая коробку и запихивая её в сумку. Та не поддавалась, помялась. Увидев это, девушка расстроилась и заплакала.

Мужчина посмотрел на неё, хмыкнул:

– Я думал, ты парень.

Девушка отвернулась, уставившись в окно. В руках она всё ещё держала письмо с выученным наизусть текстом: «Мияко-сама, вынуждены отказать Вам от участия в конкурсе по причине того, что Вы являетесь женщиной. Японская ассоциация суши „Eat-Japan“»

Горькие воспоминания нахлынули снова. «Что за бред? Почему в наш прогрессивный век Япония до сих пор не может уравнять права женщин и мужчин? Передовая страна, но отсталая! Японки не могут быть умнее, сильнее, быстрее. Не могут громко разговаривать, кричать, общаться надменно или невежливо. Стыдно обращать на себя внимание мужчины своими поступками или внешностью, пригласить его в кафе, обнять или поцеловать. И вот даже суши-поваром нельзя быть. А почему? Потому что, видите ли, руки у женщин в зависимости от гормональных изменений, связанных с женским циклом, могут становиться теплее или холоднее. А это портит вкус продукта. Бред! Бред! Бред!» – она била ладонью по стеклу. Сердце жгло от негодования и обиды. Пассажир рядом делал вид, что не замечает её состояния.

И вдруг вспышка! Слова мужчины всплыли радостным озарением.

– Я действительно похожа на мальчика? – без вступления, забыв о приличиях, спросила Мияко.

Мужчина бросил на неё небрежный взгляд и шикнул исподлобья:

– Парень и есть.

Мияко просияла: «Я буду участвовать в этом турнире лучших поваров! Я стану одним из семи самураев суши».

Она быстро написала сообщение Юки: «Прости, скоро буду! Я придумала, как мне участвовать в турнире, – переоденусь мужчиной».

«Это глупо» прочитала Мияко в ответ.

Рациональная Юки опять пыталась обрезать ей крылья. Но на этот раз у неё всё получится. В голове пазл за пазлом складывалась мозаика плана. Она зарегистрируется на конкурс под именем младшего брата и с его документами, благо они с Дзиро очень похожи, проберётся на отборочный тур. А там уж Мияко поймает удачу за хвост. Она была счастлива. В эмоциональном порыве даже хотела расцеловала попутчика, сидящего рядом, но сдержалась.

* * *

Прошло полгода. Настало время для Eat-Japan Sushi Awards. Под чужим именем Мияко Абэ тур за туром успешно участвовала в суши-фесте. Сашими, нигири, темаки, урамаки… Раунд за раундом она выигрывала и проходила дальше. Юки Чизуй была рядом, поддерживала, подсказывала советом. Она была известна в мире суши-мастеров, поэтому её присутствие постепенно стало для окружающих подозрительным. К Мияко стали присматриваться.