Лила – охотница за артефактами

– Вот мой воспитатель, – я извлекла бластер и легонько покрутила его в руке. Бэ-вепри напряглись, их бронекостюмы заскрипели от готовности к действию, но я лишь демонстрировала оружие. Петрович знал, что это просто показуха.

– Лицензия есть? – поинтересовался шериф, откинув усы назад.

– Ты сам мне её выписал, Петрович, – невозмутимо ответила я.

– Ах, да, точно, – вздохнул он. Повернувшись к своим помощникам, Петрович махнул им двигаться дальше. Они пошли по улице, внимательно осматривая каждый угол и закоулок.

Над улицами Джуконты в небе кружили автоматические дроны-шпионы корпораций. Эти ветолетоподобные машины, оборудованные чувствительными сенсорами и мощными сканерами, без устали прочёсывали город, выискивая контрабанду. Их красные лазеры пробегали по лицам прохожих, по старым грузовикам и вездеходам, стоящим у дороги. Дроны были беспристрастными, бесшумными, но смертоносными, если они обнаруживали что-то незаконное. Всякий раз, когда они приближались, воздух начинал давить, создавая атмосферу незримой угрозы.

Шериф Петрович и его бэ-вепри продвигались вдоль улицы, а дроны, словно мрачные стражи порядка, парили над ними, бесстрастно фиксируя всё, что происходило в этом грязном, но живом поселении.

– Дурак, – произнес Дади, глядя вслед уходящему Петровичу и его бэ-вепрям.

– Тихо, брат, – одернула я его, стараясь не привлекать лишнего внимания. – Не стоит ругаться с представителями власти.

Па-медведь лишь молча пожал плечами. Я знала, что ему нелегко сдерживаться, но он не спорил.

– Так куда теперь? – спросил он спустя пару секунд тишины.

– Давай отоспимся, а потом поедим в ресторане, – предложила я, прикрывая рот рукой, зевая.

– Лучше купим продукты, и я сам что-нибудь приготовлю, – предложил Дади, не теряя своего кулинарного энтузиазма. Когда-то он закончил Школу поваров и знал, как готовить как для людей, так и для модифицированных существ. Па-медведь гордился своими кулинарными навыками.

– Ладно, уговорил, – сдалась я, потирая глаза.

В этот момент к нам подкатил какой-то мужик, одетый как клоун: на голове у него красовался жёлтый колпак с двумя длинными пластиковыми рогами, его синие штаны были с высокой талией, а огромные башмаки неестественно топорщились в разные стороны. В первую секунду я решила, что к нам приехал цирк, но приглядевшись, поняла, что это вовсе не циркач, а местный учёный из общественных наук. Лицо у него было странно серьёзное, но всю картину портила неаккуратная борода, которую он нервно теребил, то и дело поправляя свои пластиковые рога – символ его научной степени.

Он подошёл к нам, словно нисколько не замечая нашего замешательства, и, щурясь, произнёс: – Не ответите ли на вопросы для социологического исследования?

– Ты кто такой? – хмуро спросила я, подавляя смешок от его нелепого вида.

– Я Баходир Мусаев, социолог-дурофолог. Изучаю общественное мнение, – он поднял пачку листов, на которых явно были напечатаны вопросы. – Ответьте, пожалуйста, на несколько вопросов. Тема: «Народ и власть».

Я бросила взгляд на его дурацкий наряд и хмыкнула:

– Так я не народ. И власти у меня нет.

Он даже не моргнул, продолжая теребить свою бороду:

– Я знаю. Но меня интересует мнение плебса, то есть таких, как вы. Без собственности. Без гражданства. Без имени. Без ничего. Вы – яркий представитель дурофологизма, то есть низов общества, которые живут зря…

– Живу зря? – переспросила я, искренне удивившись. Дади, сидевший рядом, напрягся, его рука непроизвольно потянулась к бластеру, но я жестом показала, чтобы он не лез.

Мусаев тем временем продолжал, словно ничего не замечая: – Итак, первый вопрос: любите ли вы достопочтимого мэра Джуконта, великого енота Блэддью?

Я фыркнула:

– Только в жареном виде.

Он торопливо записал в блокнот: «… только в жареном виде…»

– А хотели бы вы, чтобы он был переизбран на новый срок?

– Разве что на тюремный, – не менее ехидно добавила я.

Социолог снова быстро зафиксировал: «… для тюремного срока…»

– Готовы ли вы поддержать власть дополнительными налогами?

– Только если она сама себя сожрёт.

Он записывал как одержимый: «…чтобы сожрала…»

Однако Дади уже не выдержал и ткнул стволом бластера в голову ученого так, что у того слетел жёлтый колпак с рогами.

– Проваливай, дурак… или дурофолог, – угрожающе прорычал Дади, с трудом сдерживая желание пристрелить этого безумца, – иначе я прострелю твои «социологические» мозги амёбы!

У Мусаева от страха едва не сползли штаны, и он поспешно засеменил прочь, с трудом удерживая в руках свою папку с бумагами, чтобы те не разлетелись по всей улице. Я проводила его взглядом, полный брезгливого раздражения.

Я терпеть не могла таких придворных социологов. Их исследования всегда были лишь оправданием для очередных манипуляций властей, которые потом использовали их данные для контроля и подавления воли народа. Этот Мусаев, в своём клоунском наряде, идеально подходил для своей роли: изображать серьёзность там, где её нет, и вписывать в свои отчёты всё, что угодно, лишь бы поддержать нужную сторону.

Мы свернули на другую улицу и вошли в супермаркет с забавным названием «Хромая кобыла Джекинса». Описать всё, что было внутри, было бы сложно: оружие, начиная от примитивных ножей и заканчивая бластерами, скафандры и бронежилеты, которые могли выдержать попадание плазмы, трусы с флуоресцентными узорами, странные сувениры и гаджеты для космических кораблей, даже алкогольные напитки, хотя и не самые сильные. В отдельной секции продавались компьютеры и навигационные системы для звездолётов. На полках этого беспорядочного хранилища товаров было буквально всё, что нужно или совсем не нужно для жизни на отшибе галактики.

Но нас интересовала секция продуктов. Мы купили свежие фрукты и овощи – хотя по виду они были такими же странными, как и сами местные жители, – а также псевдомясо. Это был синтетически созданный белок, который по вкусу и текстуре напоминал либо курицу, либо рыбу, либо говядину, но по сути являлся искусственно выращенной субстанцией. Оно выглядело как обычное мясо, но стоило гораздо дешевле и было популярно в таких местах, как Джуконта, где натуральные продукты редкость.

Закончив покупки, мы направились в гостиницу «Шератон-Джуконта-плюс», которая располагалась в самом конце Второго авеню. По дороге я заметила валяющихся пьяных людей и модифицированных существ – одни были едва способны подняться, другие бродили, крича бессвязные фразы. Мы также встретили фокусников, создававших странные световые иллюзии, художников, пытавшихся продать свои картины прямо на тротуаре, и торговцев, предлагающих какую-то мелочь: фальшивые украшения, поддельные документы и странные артефакты. Вдобавок встречались и представители корпораций в аккуратных и дорогих костюмах, но их внешний вид казался здесь нелепым. Эти типы ходили с каменными лицами, словно здесь им не место, но они всё равно вынуждены быть здесь ради бизнеса.

Атмосфера на улицах была тяжёлой. В воздухе витал удушающий запах гари, смешанный с запахами нечистот и резкого парфюма, которым, казалось, пытались замаскировать всё остальное. Всё это создавалось невообразимую смесь, которая буквально висела в воздухе и от неё некуда было деться.

Гостиница, вопреки амбициозному названию с припиской «плюс», оказалась обычной общагой. Грязные стены, тусклое освещение и старые лифты, работающие с громким скрипом, скорее пугали, чем радовали. Комнаты были обставлены самым простым: скрипучие кровати, пластиковые столы и стулья, покрытые царапинами, и плохо работающие вентиляционные системы. Здесь не было никакого комфорта, но в Джуконте это была одна из лучших гостиниц – шахтерам и путешественникам не нужен был шик, они брали то, что было подешевле и поближе к шахтам.

Мы поднялись на шестой этаж, и я подошла к окну, чтобы посмотреть на Джуконту сверху. Вид был странный и одновременно завораживающий. Внизу простирались пыльные улицы, заполненные вездеходами, воздушными такси и странными транспортными средствами. Между ними сновали пешеходы: шахтеры, модифицированные животные и случайные путники. В небе ярко сиял Процион, заливая своим светом весь город, а среди облаков порхали странные птицы, похожие на птеродактилей, величаво взмахивающие крыльями. Но чаще всего в небе летали транспортники и частные корабли, такие как мой «Трезубец».

– Дади, ты оплатил за стоянку нашего корабля? – спросила я, не отрывая взгляда от неба.

– На сутки, – подтвердил па-медведь, неся пакеты на кухню, где он сразу же принялся за готовку.

До меня доносились звуки его работы: ультразвуковой нож с тихим гулом разрезал ингредиенты, миксеры смешивали пряные травы, а СВЧ-печь разогревала овощи и псевдомясо. Всё это напоминало симфонию технологий, которую Дади всегда умел мастерски дирижировать. Я знала, что он готовит для меня марсианский «бушгаг» – блюдо из мяса, рисовых корней, трав трёхполёвки и бурбуруки. Именно это блюдо когда-то готовил наш отец, и всякий раз, когда Дади его готовил, мне становилось немного грустно.

Я печально улыбнулась, вспоминая прошлое, и, сев в кресло, снова посмотрела на небо. Закат Проциона был ярким и величественным, он окрашивал горизонт в оранжево-красные цвета, смешанные с пурпуром. Джуконта под этим светом казалась ещё более хаотичной и неприветливой, но в этом было что-то завораживающее.

Глава 3: Карта Артефактов

Я спала крепко, впервые за долгое время. Сон уносил меня в мир, который был мне когда-то так дорог – тот, где была семья, где не существовало ни войны, ни опасностей. Мне снился мой отец. Весёлый, добрый человек с тёплой улыбкой и густыми чёрными волосами, которые всегда немного взъерошивались ветром. Его глаза светились радостью жизни, а голос был полон мелодичности, даже когда он не пел, а просто разговаривал.

Отец обнимал меня и пел свои любимые песни, те, что всегда успокаивали меня в детстве. Его руки были сильными, но мягкими, и я чувствовала себя в полной безопасности. Мы плыли с ним по тихому озеру на Земле, среди зеркальных вод и зелёных холмов. Земля… Я не была там так давно, что воспоминания стали туманными, но этот сон возвращал все краски былого. Небо было голубым, солнце ярким, а вода тёплой. Лодка плыла легко, рассекая гладкую поверхность озера. Я смеялась, чувствуя, как ветер ласково треплет мои волосы, а рядом была моя семья – то единственное, что делало меня счастливой.

– Приплыли ко мне, мои любимые? – услышала я знакомый, нежный голос мамы. Она стояла на берегу, улыбаясь нам. Её глаза сияли тёплым светом, а волосы золотыми волнами обрамляли лицо. Она была такой красивой и яркой, словно луч солнца. Папа рассмеялся, и мы с ним вместе выбрались на берег и обняли её, втроём стояли, как семья, которой уже давно нет в реальности, но в моих снах всё ещё существовала.