Зомби Юпитера

Маркус долго стоял у капсулы, вглядываясь в её лицо. «Кто ты?» – пробормотал он и нажал кнопку, чтобы вывести информацию на дисплей. На экране появилось: «Габриэлла Вольф, 20 лет. Католичка. Причина смерти: убийство. Преступление не раскрыто».

– Жаль тебя, – тихо сказал Маркус, чувствуя внезапную печаль. – Тебе бы жить и жить. Может, мы бы встретились и стали друзьями…

Эта мысль вызвала у него воспоминания о его прошлых девушках. Он всегда был легкомысленным, но никогда не обещал серьёзных отношений. Может, именно потому, что боялся ответственности. Однако, глядя на мертвую девушку, Маркус вдруг понял, насколько важно было то, чем он теперь занимался. Транспортировать тела – это тоже ответственность, ведь за каждой капсулой стояла чья-то жизнь, судьба и история.

Маркуса передёрнуло от этой мысли, и он поспешил завершить работу, уже не вглядываясь в лица покойных. Когда все капсулы были загружены, капитан Ли принял его отчёт, проверил файлы на планшете и одобрительно кивнул.

– Хорошо, ты справился. Теперь можешь отдохнуть. Стартуем через час.

Маркус, чувствуя странную смесь усталости и облегчения, отправился в душевую. Струи холодной воды помогли ему немного прийти в себя, но мысли о том, что его ждёт в дальнейшем, не давали покоя.

После душа Маркус надел свежую форму и отправился в свою каюту. Он старался не думать о том, что видел в морге, но образ Габриэллы Вольф не выходил у него из головы. Почему-то именно её смерть задела его больше всех. Хотя он знал, что их груз был наполнен трагедиями и несчастными судьбами, это осознание неожиданно приобрело для него личный характер.

Когда пришло время старта, Маркус занял своё место на мостике. Корабль «Харон» был создан не только как транспортное средство, но и как символический образ, увязанный с ритуальной функцией его миссии. Его внешний вид напоминал странную комбинацию рыбы камбалы и древнегреческой ладьи – неуклюжий и массивный, но в то же время элегантный и внушительный. Дизайн явно был вдохновлён религиозными и мифологическими представлениями, что придавало ему мрачное величие.

Корпус корабля был длинным и широким, с выпуклым верхом и плоским дном, словно тело глубоководной рыбы. Обшивка состояла из тёмно-серого металла с матовым покрытием, не отражающим свет, что делало его почти незаметным в космическом вакууме. На поверхности корпуса располагались символы и узоры, напоминающие старинные руны и космические знаки, что придавало «Харону» мистический вид. Корабль не был обтекаемым, как привычные космические ракеты; его форма скорее была задумана так, чтобы внушать уважение к смерти и транзиту между мирами.

По бокам корпуса располагались массивные двигатели, которые были покрыты сложной сетью трубопроводов и топливных баков. Они выглядели как огромные металлические крылья, которые могли разворачиваться и складываться в зависимости от режима полёта. В хвостовой части находился основной двигатель, свет которого разрезал тьму космоса яркими синими и белыми вспышками.

Внутреннее пространство корабля делилось на несколько секций. В центральной части располагались морозильные камеры для тел, каждая из которых представляла собой отдельную капсулу, оборудованную системами поддержания температуры и сохранности. Эти камеры занимали большую часть пространства и выглядели как ровные ряды саркофагов, уложенных в ряд вдоль стен. Экипаж называл это моргом.

Мостик управления находился в носовой части корабля. Он был оснащён передовыми навигационными системами, широкими экранами и панелями управления. Несмотря на мрачную миссию корабля, его техническое оснащение соответствовало современным стандартам межзвёздных перелётов.

Жилые каюты экипажа располагались в верхней части корабля, ближе к носу, и представляли собой небольшие, но удобные помещения. В них было достаточно места для одного человека, кровать, шкаф и рабочий стол. Несмотря на минимализм, каждая каюта была оборудована системами жизнеобеспечения и коммуникации.

На борту также находились кухня и столовая, медицинский отсек и инженерные помещения, где братья-механики обслуживали сложные системы корабля. Комната для религиозных церемоний располагалась рядом с морозильными камерами и была оборудована всем необходимым для проведения обрядов разных конфессий. Корабль «Харон» был уникален ещё и тем, что выполнял не только ритуальные миссии, но и служил определённым связующим звеном между миром живых и мёртвых. Экипаж понимал важность своей работы и относился к ней с уважением, несмотря на кажущуюся мрачность.

Взлёт прошёл гладко. За три минуты корабль покинул атмосферу Земли и устремился в космос. Маркус смотрел на уносящуюся вдаль планету, чувствуя легкое головокружение от осознания того, что он покидает родной мир. Когда высота достигла пятисот километров, капитан Ли задал программу полёта на Юпитер.

Маркус не удержался и спросил:

– Почему на Юпитер? По накладным мы должны доставить груз на один из спутников Сатурна…

Капитан Ли посмотрел на него с лёгкой усмешкой:

– А ты изучал межпланетную навигацию, третий пилот?

Маркус почувствовал, как его охватывает неловкость. Он вспомнил, как часто прогуливал лекции по навигационным расчётам. Однако не собирался выдавать свою неуверенность:

– Э-э-э… да, конечно.

– Тогда должен знать, что Юпитер часто используют как гравитационную пращу, чтобы сэкономить топливо и получить дополнительное ускорение. Курс рассчитан так, чтобы сначала обогнуть Юпитер, а затем направиться к Сатурну.

Маркус кивнул, стараясь выглядеть уверенным. Но капитан продолжил:

– Когда подлетим к Юпитеру, тебе придётся провести расчёты для гравитационной пращи. Это простая задача. Надеюсь, твоих знаний будет достаточно.

– Конечно, капитан, – пробормотал Маркус, чувствуя, как холодок пробежал по спине. Он не был уверен, что справится, но делать было нечего. Ответственность лежала на его плечах.

На корабле включилась искусственная гравитация. Маркус ей обрадовался, так как не обладал навыками перемещения по каютам и отсекам в условиях невесомости подобно мартышке. Хотя гравитация не была полностью идентичной земной, все равно шаги были легкими и свободными.

Тем временем капитан Ли оставил парня дежурить на мостике и сам отправился отдыхать. Вскоре рядом с Маркусом оказался один из братьев-механиков, который начал говорить с жутким акцентом, что делало его речь почти непонятной. Маркус с трудом понял, что тот пытался спросить, как продвигается работа, и был рад, когда его заменил первый пилот Иван Яковлевич.

Иван молча сел за пульт управления, не удостоив Маркуса даже приветствием. Он явно не считал нужным общаться с молодым пилотом, который только что начал свой путь в космосе. Несмотря на это, Маркус чувствовал, что этот холод был частью строго иерархического порядка на корабле, где каждый должен был заслужить уважение через свои действия, а не слова.

В автоматическом режиме «Харон» летел по гиперболе в направлении Юпитера. Управлять кораблём в этот момент было почти нечем, но присутствие пилота на мостике оставалось обязательным. Маркус оставил Ивана следить за процессом и отправился в свою каюту.

Его каюта была маленькой, но уютной. На стене висела фотография его отца, героя Военно-Космических Сил Федерации. Маркус смотрел на изображение, чувствуя, как гордость и тревога смешиваются в его душе. Он всегда стремился быть похожим на отца, но теперь, когда находился в космосе, он впервые почувствовал груз ответственности, который сопровождал эту мечту.

Лёжа на койке, Маркус пытался заснуть, но образы мертвых не покидали его. Лицо Габриэллы Вольф снова и снова вставало перед глазами. Она была молода и полна жизни, пока кто-то не оборвал её путь. Как и другие тела на борту, она была лишь одной из многих, но именно её судьба тронула юношу глубже всех.

Не в силах справиться с тревогой, Маркус открыл аптечку, достал капсулу снотворного и проглотил таблетку. Через несколько минут сон накрыл его, но даже во сне он видел мёртвые лица и холодные капсулы, которые загружал на борт «Харона».

Корабль «Харон», выпущенный из хватки земной гравитации, скользил сквозь космическое пространство с ощущением безмолвного величия. Его двигатели работали ровно, с лёгким гулом, едва различимым на фоне абсолютной тишины, царившей за бортом. Звёзды, кажущиеся неподвижными, медленно проплывали мимо, как далёкие маяки, рассыпанные по бескрайним просторам вселенной.

Луна, серебристо-серая и безмолвная, вскоре появилась на фоне чёрного, как уголь, неба. Её поверхность, испещрённая кратерами и бороздами, отбрасывала мягкий свет, который отражался от корпуса «Харона». Корабль величественно пронёсся мимо естественного спутника Земли, огибая его по широкой дуге. Сквозь прозрачные экраны на мостике и в иллюминаторы виднелись величественные лунные горы и глубокие кратеры, а в темных впадинах мерцали отблески далёких звёзд.

Время словно остановилось, когда «Харон» пролетал на расстоянии нескольких тысяч километров от Луны. Космос был бесконечно пуст и, казалось, безразличен к тому, что корабль с человеческим грузом в своих отсеках направлялся к далёким рубежам Солнечной системы. Вокруг царило мёртвое молчание – здесь, в открытом космосе, звук не мог существовать. Экипаж наблюдал за величественным и спокойным пейзажем, каждый по-своему осмысливая масштаб и неизмеримую даль космического путешествия.

Луна быстро уменьшалась, оставаясь всё дальше позади, пока не превратилась в небольшую жемчужину среди звёзд. Теперь впереди корабля простирались миллионы километров открытого пространства, ведущие к Юпитеру, а затем к Сатурну. Впереди было путешествие через безмолвную и бескрайнюю вселенную, где ни один объект не казался близким, а каждый новый горизонт таил свои тайны.

Маркус находился на капитанском мостике. Вокруг него мерцали экраны с данными, тонкие линии диаграмм показывали состояние систем корабля, а за огромным иллюминатором простиралась бескрайняя, почти гипнотическая чернота космоса. Его дежурство протекало спокойно, и он, погруженный в свои мысли, едва заметил, как к нему подошел Сергей Пушкин.

Администратор религиозной миссии, высокий мужчина с седыми волосами, зачесанными назад, носил строгую форму, отличавшую его от остальных членов экипажа. На груди у него висел небольшой медальон в форме креста, который Маркус несколько раз видел на церемониях перед погружением тел на корабль. Лицо Пушкина было всегда серьёзным, а взгляд – чуть насмешливым, как будто он знал какую-то тайну, которую другие не могли понять.

– Господин Тайллер. Вы какой веры? – неожиданно спросил Пушкин, подойдя ближе.

Маркус замер. Вопрос застал его врасплох. Ему не хотелось обижать администратора, который, очевидно, был глубоко погружён в свою религиозную миссию, но парень не мог притворяться. Он не принадлежал ни к какой конфессии. В этот момент ему на ум пришла шутка, и он решил развеять напряжение.

– Я верю в Святой Друшлаг! – сказал Маркус с лукавой улыбкой. – Это Церковь Великого Друшлага с планеты Макарон, что расположена в созвездии Большой Итальянской Кухни, в десяти тысячах световых лет от нас…

Пушкин посмотрел на него с долей недоумения, но затем, уловив шутку, слегка улыбнулся.

– Значит, вы атеист? – спросил он, вернувшись к серьёзному тону.

Маркус вздохнул, не собираясь скрывать правду.

– Да, – признался он.

Пушкин вздохнул, словно разочарованный, и произнёс с печалью:

– Прискорбно, молодой человек. Наша миссия связана с религиозно-ритуальной деятельностью, и быть верующим – требование для всего экипажа. Как вы попали на борт, Маркус?

Маркус усмехнулся, но ответил честно:

– По блату. Надеюсь, это вас не смутит. Даже в наш технологический век знакомства и связи имеют значение. Но в этом моей вины нет. Не я формировал наше общество.

Пушкин оставался невозмутимым, не обратив внимания на иронию.