Воскрешение

– Это первый этап восстановления. Если процесс завершится успешно, через несколько минут вы увидите настоящее чудо.

Спустя несколько напряжённых минут его глаза медленно открылись. Взгляд был блуждающим, словно он впервые видел свет. Марк поворачивал голову, ошарашенно осматривая окружающих. Его взгляд задержался на врачах в белоснежных костюмах и на стеклянной стене, за которой стояли журналисты. Он моргнул, как будто пытаясь понять, где находится. Его лицо выражало смесь удивления, недоумения и лёгкого страха.

Один из сотрудников подошёл ближе, поддержал его за плечи и помог приподняться. Марк сел на край металлического стола, осторожно ставя ноги на пол. Он ещё не мог твёрдо держать равновесие, и его руки двигались хаотично, как будто мышцы не слушались команд. Кисти то сжимались, то разжимались, а голова периодически моталась из стороны в сторону. «Где я?.. Что происходит?» – прохрипел он тихим голосом, будто впервые заговорил.

Тишина, царившая в лаборатории, взорвалась радостными возгласами. Сотрудники начали аплодировать, а некоторые не могли сдержать улыбок и смеха от осознания масштаба успеха. Один из молодых специалистов даже сделал победный жест рукой.

За стеклом журналисты стремительно записывали происходящее, их руки метались по блокнотам, а диктофоны и камеры фиксировали каждое слово и движение.

Элизабет, сохраняя профессиональную сдержанность, выступила вперёд, чтобы объяснить процесс:

– Нам удалось этого добиться благодаря сочетанию ряда биотехнологий и уникальных методов.

Она подняла руку, показывая три пальца, и начала объяснять:

– Во-первых, это инъекции стволовых клеток. Они способны дифференцироваться и восстанавливать повреждённые ткани, включая мозговую. Во-вторых, инъекции пептидов, разработанных нашей головной фирмой Bioquark. Эти препараты стимулируют нейрогенез – процесс образования новых нейронов – и способствуют регенерации повреждённых участков мозга. В-третьих, терапия с использованием лазерной стимуляции и транскраниальной магнитной стимуляции, или TMS. Эти методы активируют уцелевшие клетки мозга и помогают восстановить нейронные связи.

Журналисты жадно записывали каждое слово. Элизабет, немного наклонив голову, добавила: «Все химические свойства наших препаратов – коммерческая тайна. Мы пока не можем раскрыть их состав. Мы вложили в исследования более 450 миллионов швейцарских франков, поэтому понимаете, что это серьёзный проект.»

Журналист Дональд Транк из 24 Minuten, мужчина средних лет с чуть седыми волосами и строгим выражением лица, поднял руку:

– Ваш проект не вызывает этические вопросы? Ведь эксперименты на пациентах, признанных умершими, могут вызвать бурю критики со стороны медицинского сообщества. Пациенты, находящиеся в состоянии смерти мозга, юридически считаются умершими, и попытка вернуть их к жизни воспринимается как морально и этически сомнительная.

Он помедлил, затем продолжил:

– На сегодняшний день нет убедительных доказательств того, что человеческий мозг способен восстановиться после полной гибели, особенно если она длилась долгое время. Даже при всех успехах в нейрорегенерации и клеточной терапии пока не существует подтверждённых методов, способных вернуть мозг к жизни.

Элизабет посмотрела на него с лёгкой улыбкой, которая сочетала в себе уверенность и терпение: «Вы задаёте вопросы, на которые мы ответим постепенно. Да, не сразу мы получили разрешения от Департамента здравоохранения. Но мы добились, чтобы исследования продолжались, потому что это важно.»

Она немного наклонилась к журналистам, её голос стал серьёзным: «Ведь рано или поздно кто-то другой будет заниматься этим. И тогда он обгонит нас. Выгоды от такого проекта слишком велики, чтобы просто игнорировать это направление.»

Её слова повисли в воздухе, создавая напряжённую паузу. Марк, всё ещё сидя на столе, попытался поднять руку, которая дрожала, но уже начинала обретать силу. Это движение стало самым убедительным аргументом.

Маргарет Рэччел, ассистентка с мягкими чертами лица и карими глазами, склонилась над Марком, который всё ещё сидел на краю стола, пытаясь прийти в себя. Она тихо спросила: «Марк, как вы себя чувствуете?»

Он взглянул на неё, будто видел впервые, словно пытался собрать свои мысли. После паузы он медленно произнёс:»

– Не знаю… Так где я? Что со мной было? Вы не ответили…

Маргарет внимательно посмотрела на него и ответила: «Вы были мертвы, Марк. Мертвы две недели».

Мужчина ошеломлённо уставился на неё.

– Мёртв?.. Хотя, да… я помню удар разряда и… потом… – он замолчал.

– Что было «потом»? – осторожно спросила Маргарет. Марк мотнул головой, избегая её взгляда.

– Я не знаю, как это объяснить. Это… нет… – произнёс он, и его руки невольно дрогнули. Было видно, что он боится говорить дальше, а его эмоции остаются загадкой для окружающих. Его взгляд вдруг задержался на журналистах, которые стояли за стеклом, внимательно наблюдая за происходящим.

Вдруг журналистка Мартина Куппер выкрикнула: «Скажите, пожалуйста, там… за смертью что-то есть?» – он была взволнована, так как хотела услышать ответ на вековую тайну.

Марк резко закрыл лицо руками, словно пытаясь спрятаться от всех. Его тело слегка содрогалось, а в голове вспыхивали странные и пугающие образы: яркий свет, странные звуки и тени, которые он не мог описать. Это было что-то невообразимо жуткое, что он не хотел вспоминать.

Элизабет нахмурилась, повернулась к Мартине и строго сказала:

– Это некорректный вопрос. Человек только что оживился, а вы спрашиваете его о смерти.

Журналистка смутилась, её лицо покраснело, и она отвела глаза. Элизабет, немного смягчившись, подошла ближе к стеклу и задала свой вопрос: «Марк, вы помните свою семью?» Мужчина убрал руки с лица и теперь разглядывал доктора с интересом. Его глаза начали проясняться, выражение лица сменилось с замешательства на слабую улыбку. Он напрягся, как будто вытаскивал из памяти что-то важное, и наконец произнёс:

– Да, я помню… дочь Эллен… пять лет.

Эти слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Лаборатория наполнилась аплодисментами и радостными возгласами. Учёные поздравляли друг друга, обнимаясь и смеясь. Это был настоящий прорыв: реанимированный пациент не только ожил, но и сохранил память. Это доказывало, что информация в мозге не исчезает даже после длительного периода клинической смерти. Журналисты жадно записывали каждую деталь, а камеры фиксировали происходящее. Элизабет объяснила собравшимся, что сохранение памяти стало возможным благодаря использованию инновационных технологий: стволовые клетки, пептидные препараты, лазерная стимуляция и TMS помогли восстановить нейронные связи и активировать мозг Марка.

Проводив журналистов до выхода, Элизабет ответила на последние вопросы. Репортёры оживлённо обсуждали увиденное, стоя на парковке. На следующий день швейцарские газеты взорвались заголовками: «Победа над смертью», «Как учёные приблизили нас к бессмертию» и «Эпоха воскрешений: этика и наука». В статьях подчёркивалось, что это событие не только меняет представления о жизни и смерти, но и открывает новую эру для человечества. Но нигде не говорилось имя реанимированного, просто описывалось, что лаборатория Engelsfl?gel совершила невозможное в медицине и биологии.

Ассистентка Маргарет Рэччел подошла к доктору Элизабет Харпер, которая внимательно наблюдала за мониторами с данными о состоянии Марка.

– Фрау Харпер, мы продолжим? – спросила она.

Элизабет кивнула, её взгляд был сосредоточен и холоден.

– Да. Извлекайте из капсул ещё девять трупов для реанимации.

Маргарет замялась, а потом осторожно спросила:

– А Марк? Что с ним делать? Отправим домой?

Элизабет нахмурилась, её тон стал строгим:

– Марк будет под нашим наблюдением минимум месяц. Ничего не говорите его родным и близким. Мы не знаем, чем всё это закончится. Официально Марк Уилсон мёртв. Его появление может вызвать панику. Журналисты обещали мне, что его имя останется в тайне. Нам нужно дополнительное финансирование, и публикации о нашем успехе привлекут инвесторов.

Маргарет кивнула и, без лишних слов, взяла Марка за руку, провела его из лаборатории в небольшую, уютно обставленную комнату. Помещение напоминало современную гостиную: мягкий диван с пледом, кресло у журнального столика, стены в светлых тонах, искусственное окно с анимацией солнечного дня и книжная полка, заполненная книгами. Небольшая картина с изображением цветущего луга висела на стене. В углу стояла телевизионная панель, на которой демонстрировались нейтральные успокаивающие пейзажи.

– Вы будете здесь проживать, – сообщила Маргарет, усаживая Марка на диван. – Мы должны быть уверены, что вы здоровы и процесс воскрешения завершился без последствий. А потом вы отправитесь домой.

Марк кивнул, но его взгляд оставался озадаченным. Он смотрел на комнату с недоверием, его руки время от времени подрагивали, как будто он всё ещё не мог до конца контролировать мышцы. Глаза блуждали по предметам интерьера, словно он пытался осознать, где находится. Он выглядел напуганным, но старался не выказывать своих эмоций.

Тем временем в лаборатории началась следующая фаза эксперимента. Сотрудники в герметичных костюмах извлекали из капсул девять тел, аккуратно размещая их на столах, окружённых проводами, трубками и датчиками. Подсвеченные мягким фиолетовым светом приборы мерно гудели, а манипуляторы автоматически вводили инъекции в строго заданной последовательности. На мониторах показывались потоки данных: показатели сердечной активности, динамика восстановления тканей и регистрация нейронных импульсов.

Элизабет лично следила за процессом. Она ходила вдоль столов, отдавая указания техникам, которые тщательно проверяли оборудование. Её взгляд был твёрдым, профессиональным, но в глазах читался азарт.

Когда первый из трупов открыл глаза, за ним последовали и остальные. Девять человек, недавно погружённых в абсолютное небытие, теперь ожили. Они медленно оглядывались вокруг, их движения были неуверенными. Кто-то, как молодой мужчина лет тридцати, в страхе отпрянул от манипуляторов, словно не понимая, где находится. Его глаза метались по помещению, а губы шевелились, будто он пытался что-то сказать.

Рядом женщина, на вид около сорока, с трудом села на край стола. Её лицо было бесстрастным, словно она ещё не осознала произошедшего. Она смотрела на окружающих техников и докторов с равнодушием, лишь изредка моргая.

Другой оживший, пожилой мужчина с посеревшими волосами, начал что-то бормотать на непонятном языке, его голос дрожал, а лицо выражало крайнюю растерянность. Он смотрел прямо в глаза Элизабет, будто ища объяснений.

Некоторые из оживлённых казались напуганными, их тела содрогались от внутреннего напряжения. Другие сохраняли странное спокойствие, словно находились в трансе, не осознавая до конца, что произошло.