Институтка. Уроки страсти

Девушка проводила его взглядом, поежилась от капель дождя, падающих за шиворот, и, здраво рассудив, что смысла стоять на дорожке нет, направилась к дому.

Дверь распахнулась как только девушка поднялась на крыльцо. Вязь рун, вырезанная на дверном косяке на мгновение вспыхнула, считывая ауру незваной гостьи. Амадин ахнула и протянула руку, желая потрогать резьбу. Раздался хлопок. Показалось, что по ладони кто-то ударил. От боли на глазах выступили слезы:

– Ой!

Амадин потрясла ушибленной кистью, руны еще раз мигнули, словно насмехаясь, и пропали. Насупившись, девушка вошла внутрь. Ее сразу же окутало мягким теплом.

Амадин с любопытством огляделась. Просторный холл с огромными окнами, вдоль которых шла лестница на второй этаж. Два магических фонаря, подвешенных на медной цепи один за другим освещали помещение в ночное время. Высокие, в человеческий рост панели из мореного дерева покрывали стены, девушка вдруг поймала себя на мысли, что гадает, за какой из них может скрываться тайник и покачала головой, укоряя себя за излишний романтизм.

Поколебавшись, она оставила мокрый плащ на вешалке у дверей, а сама прошла в комнату на первом этаже. Судя по мебели, это помещение служило одновременно и столовой, и гостиной. В отличии от гостиной в доме Полетт, заставленной мебелью и витринами с разными безделушками, тут было просторно и по своему уютно.

Шестиугольный дубовый стол на котором возвышалась ваза с фруктами, два кресла у камина, кушетка у окна и массивный шкаф с дверцами, украшенными мозаикой, яркие птицы на ветках, – вот и вся мебель.

Осмотревшись, Амадин обнаружила в комнате еще одну дверь, ведущую на кухню. Тут было жарко, печь, натопленная утром, еще не остыла. И девушка не удержалась, прижалась к кирпичному боку сначала ладонями, а потом и лбом, наслаждаясь волнами обжигающего тепла, растекающегося по телу.

Простояв так, наверное, целую вечность, слишком уж часто она мерзла за последнее время, Амадин все-таки заставила себя отойти от печи. Хозяин дома говорил, что не станет задерживаться, и ей не хотелось, чтобы ее обнаружили на кухне. Тяжело вздохнув, девушка предпочла вернуться в гостиную.

Пламя в камине давно погасло и с растопкой пришлось повозиться. Благо, дрова не надо было таскать, их сложили в чугунной подставке рядом с камином. Амадин опасливо покосилась на очередную рунную вязь и принялась искать спички.

Разжечь огонь с их помощью удалось не сразу, девушка привыкла пользоваться магией, но сейчас не рискнула, опасаясь, что ее заклинания могут активировать защиту.

Учитывая, какие мощные чары были наложены на входную дверь, Амадин не удивилась, если бы оказалась обездвиженной до появления хозяина. А, уже понимая характер великого инквизитора, вряд ли он вежливо проигнорировал очередную глупость. В лучшем случае, осыпал бы ее градом насмешек. В худшем… Девушка вздохнула, не представляя, что же могло ее ждать в худшем случае. В любом случае, она не собиралась выслушивать насмешки от герцога.

Наконец дрова загорелись. Амадин удовлетворенно вздохнула и разогнулась. Потерев ноющую поясницу, она выглянула в окно, убедилась, что снаружи никого нет, а экипаж герцога не подъезжает к кованой ограде и решила продолжить осмотр дома, здраво рассудив, что защитные чары не позволят войти туда, куда не следует.

На первом этаже кроме кухни обнаружилась комната для прислуги, рядом с ней – кладовая полная нехитрых продуктов да новомодный холодильный ларь с несколькими отделениями, заполненный снедью. И погреб, но туда Амадин не стала заглядывать. Наверняка, там хранили вино, и вряд ли герцог л'Армори порадуется её любопытству.

Перед тем как подняться из гостиной по изгибающейся дубовой лестнице на второй этаж она постояла у ступеней, разглядывая медную цепь, на которой висели фонари и две двери прекрасно различимые снизу. Если на хозяйской спальне стоит защита, то сейчас она рискует в полной мере ощутить ее воздействие на себе.

Амадин украдкой вытерла потные ладони о грубую ткань платья. С удивлением взглянула на юбку. В череде событий, она и позабыла, что одета в арестантскую одежду!

Девушка еще раз взглянула на закрытые двери. Возможно, там есть что-то подходящее, чтобы сменить позорное платье.

Вздохнув, Амадин решительно направилась вверх. Фонари, висящие на цепи, вспыхивали по мере того, как она поднималась, словно ободряя. Девушка стиснула зубы. Подобные нововведения управлялись при помощи магических стержней. Нефритовые палочки накачивались магией, получаемой от преступников после вынесения приговора. Возможно, и саму Амадин ждет такая судьба. Злость придала решимости, и девушка по-хозяйски открыла первую дверь.

Молния не вспыхнула, небеса не разверзлись, более того, никакое заклинание не пронзило нарушительницу спокойствия дома.

За порогом обнаружилась спальня, большую часть которой занимала кровать. огромная, с четырьмя деревянными столбиками по бокам, но без обязательного балдахина. Присмотревшись, Амадин заметила, что к столбикам привязаны атласные ленты. Это вызвало недоумение, но девушка не стала гадать, для чего они предназначены. Больше ничего удивительного в спальне не обнаружилось.

Помимо кровати, накрытой стеганым покрывалом, обстановку дополняли пара шкафов и стол. И огромное окно выходящее на балкон, за которым сейчас шумел ветвями залитый дождем темный сад. Поколебавшись, Амадин зашла во вторую комнату.

Она была зеркальной копией предыдущей, разве что вместо стола тут было трюмо с зеркалом, да балкона не было. Слабый аромат духов свидетельствовал, что совсем недавно в спальня принадлежала женщине.

Поколебавшись, девушка распахнула дверцу шкафа. так и есть: тонкие сорочки, костюмы для прогулок, чулки. В углу висело даже два бальных платья. Не удержавшись, девушка протянула руку и потрогала тонкий шелк. Тяжело вздохнула, понимая, что носить такой вряд ли придется и решительно закрыла шкаф. В комнате была еще одна дверь. Осмелев, Амадин распахнула и ее. Магические светильники медленно зажглись, мозаичные стены загадочно замерцали золотом, и девушка не смогла сдержать изумленного возгласа:

– Вот это да!

Такое она видела только на гравюрах в книгах о южных странах.

Чего тут только не было! И отдельный камин, и инкрустированная перламутром этажерка уставленная сосудами с драгоценными притираниями и мягкие льняные отрезы, и мраморные раковины, почему-то две и обе с зеркалами, тут было даже окно, выходящее на тот же балкон и забранное ажурными ставнями.

роскошный туалетный стул был отгорожен ширмами, на шелке которых танцевали вышитые гладью серые журавли.

А в центре комнаты возвышалась ванна. Вернее было бы сказать бассейн, слишком уж огромной была чаша. Выложенная мозаикой, она вполне могла вместить двух-трех человек, а широкие бортики так и манили раскинуть руки, опершись спиной на стенку чаши.

– Что-то мне подсказывает, что хозяин этого дом не чужд водных процедур, – Амадин тщательно вымыла испачканные сажей руки, взглянула в висящее над раковиной зеркало в тяжелой раме и искренне ужаснулась.

Удивительно, что герцог вообще узнал ее в этой замарашке с серой кожей и невнятного цвета волосами, ведь в прошлую встречу он был изрядно пьян, а она выглядела куда приличнее и неприличнее одновременно.

От одного взгляда на платье и огромные буквы на сукне девушку передернуло. Она решительно начала стаскивать опостылевшую робу, а следом и далекое от свежести белье.

Раз уж герцог решил, что ей место в этом доме, то ему придется смириться с тем, что она воспользуется всем предоставленными удобствами.

Вода хлынула в каменную чашу с изрядным напором, стоило отвернуть медный вентиль крана.

– М-м-м, а герцог не чужд магического прогресса, – Амадин пробежалась пальцами по изящной вязи выточенной на камне, заставила воду потеплеть до едва терпимой температуры и пошла разбираться с притираниями.

Вместо привычных серых брусков с запахом дегтя, который не могли перебить никакие травяные отдушками, здешнее светлое мыло вкусно пахло цветами. Не привычной розой и лавандой, а скорее, мятой, полевой ромашкой, хмелем и еще чем-то, терпким, густым и душистым одновременно.

Амадин не стала ждать, пока ванна наполнится целиком. Желая побыстрее смыть с себя все, она осторожно ступила в горячую воду, опустилась на колени, а потом и растянулась на дне с блаженным стоном.

Запястья, ободранные кандалами тут же нещадно засаднили, заныли все синяки, полученные за последние дни. Измученное тело предательски потянуло в сон, но девушка встряхнулась и решительно намылила волосы, вымывая грязь и тюремный дух.

Смыла и намылила снова… и снова. А потом долго терла кожу жесткой мочалкой, словно сдирая с себя все чужие взгляды, прикосновения, тычки. Дольше всего не поддавалась предательская траурная кайма под обломанными ногтями.

Выбравшись из ванной девушка с тоской осмотрела казенную робу и решительно откинула ее. Еще раз обвела взглядом комнату, заметила халат, небрежно лежавший на одной из полок. Синий шелк и парчовый пояс просто кричали о принадлежности вещи хозяину дома.

Поколебавшись, девушка завернулась в него. Халат был настолько большой, что ей несколько раз пришлось подвернуть рукава, а пояс обмотать на талии два раза, и все равно золотистые кисти почти касались пола. Ткань еле ощутимо пахла чем-то свежим, точно лес после дождя.

– Надеюсь, на меня не рассердятся, – пробормотала Амадин.

Кровать в спальне так и манила прилечь, но девушка решительно направилась вниз. Прежде чем ложиться в постель, стоило прояснить с хозяином дома некоторые моменты и… попытаться продать себя подороже.

При мысли о том, что она может стать любовницей герцога, Амадин бросило в дрожь, а низ живота скрутило, но не от страха, а от волнения. Она глубоко вздохнула, пытаясь обрести ясность мысли, и направилась в гостиную.

Камин внизу почти прогорел, однако пара поленьев подброшенных на угли быстро занялись веселым ярким пламенем. Амадин подтащила кресло поближе к огню, завернулась в мягкий шерстяной плед, обнаруженный на кушетке. Томик стихов выскользнул из-под ткани, девушка подобрала его, усмехнулась и положила на место. После чего забралась в кресло, поджала голые ноги, моментально озябшие на узорном мраморном полу.

Дрова в камине мирно потрескивали, пламя плясало перед глазами, а тело после горячей воды и мыла охватила томная слабость. Глаза то и дело закрывались, и Амадин не заметила, как заснула.

Глава 12. Рейнард де Треви

Королевский дворец встретил Великого инквизитора изумленным гулом. Весть о выходке герцога в суде уже разлетелась по городу и придворные обсуждали ее, гадая, чем вызвано подобное поведение. Демонстративно не замечая удивленных взглядов, Рейнард прошел сквозь анфиладу комнат, сухо раскланиваясь со знакомыми и обрывая любые попытки завести разговор.

Лакей, дежуривший у приемной, бросив взгляд сурово сжатые губы Великого инквизитора торопливо распахнул двери. Королевский секретарь незамедлительно вскочил со своего места и поклонился:

– Ваша светлость!

– Докладывать не надо! – Рейнард махнул рукой в подобие приветствия и прошел в кабинет.