Золотой миллиард 2

– Подожди, Вань. Подожди, послушай. А то, что ты суррогатов недолюбливаешь, так это, если подумать, еще лучше. Это просто замечательно, если подумать. Но, видимо, я не очень хорошо знаю питерские нравы – один раз туда летом с родителями ездил, чуть с тоски не помер в галереях этих ваших, ноги стер, в памяти только фонтаны остались, да покусанная клопами жопа. Неудачно угол сняли. Так вот я ваши интеллектуальные, питерские нравы не знаю, но у нас на Урале всё по-простому: пальцы не режут. Тихонечко врубил сигнализацию, осмотрел помещения, вербанул молодых сотрудников, камеры – прослушка. Чинно, благородно.

– Я уже понял, что пальцы – это не эффективно

– Вот так и появляется опыт! Да, брат. Я тебя прошу: сильно не расстраивайся, научишься. Проблема, брат, в другом: устройство усиления больше не действует на камней.

– Я уже заметил.

– И что теперь делать? – растерянно спросил Жора, забыв видимо, что он полковник.

– Бабуля на этот вопрос однозначно говорила: снимать штаны и бегать.

Яровой дал отмашку. Его люди вернулись в вертолет и скоро заработали лопасти МИ-24. Джеки устроилась в самом конце кабины в обнимку с Аней.

– В Исте жертвы есть?, – спросил Иван.

– Есть: выживших много, погибших не мало, – хмуро кивнул Яровой, – а так пока точных цифр на руках нет. Люди работают.

Они пролетели над тем местом, где с вечера вылезли прыщи. Не совсем было понятно отчего погас огонь, но «цветов» стало больше. Мурашки отвращения пробежали по каждому, кто это видел. Яровой тяжело вздохнул, обозначив действительность емкой фразой: – Твою же мать.

Половину расчищенной под дорожное кафе площадки занимали свеженькие «цветы», в которых «мариновались» и люди, и животные. Видео переслали в штаб, и приказали перекрыть все направления, ведущие к перекрестку. В начале девятого вертолет сел на развороте к Сиреневой в Исте. Суровин получил приказ провести сбор взвода Исты, ему оставили под командование взвод Мурка – это тот, что прибыл с Яровым, и ждать новостей и подкрепления по воздуху. Дороги закрыты. Яровой распрощался с Иваном, как Карлсон обещал вернуться, и улетел.

Мысль, откуда взялись в каменных «цветах» новые люди не давала Суровину покоя. Нет там, и не могло быть такого активного дорожного движения, чтобы еще человек пятнадцать выцепить и затащить в цветник. Кто-то еще по лесу «скачет» и таскает добычу на «переработку». Вот какой вывод вырисовывался. Прежде чем приступить к непосредственным обязанностям, Иван решил пристроить своих двоих гражданских. Аня выглядела не выспавшейся и в вертолете успела уснуть, Джеки задумчиво всё «вглядывалась» в себя и не искала Ивановских глаз, и не хотела обсуждать произошедшее ночью. По крайней мере, пока.

Они осмотрели дом. Разрушения в самом доме отсутствуют. Даже все стекла целые. Хороший забор был, и ворота отличные. Ну да и бог с ними. Лешка Большов погиб. Его брат ранен, старлея вместе с другими раненными перевезли в Градоуральск. Это Нинок рассказала: она пришла задумчивая, уставшая и грустная. Рассказала, что произошло вечером, о погибших и раненых и позвала Джеки и Аню к себе отдохнуть. А дом с осени не жилой и это как-то чувствуется. Нет человеческого тепла в этих стенах, не прогрето им, и находиться не то, чтобы прямо не приятно, но при нынешних обстоятельствах хочется к людям. Джеки приняла приглашение, там они приняли теплый душ, поели вчерашнюю картофельную запеканку с горячим компотом, и в обнимку с Аней уснули на втором этаже.

Штаб Суровин устроил на складской части магазина. Все равно там ничего не хранится, потому что хранить нечего. Под командование в Исте поступил отряд в сорок семь человек. Проведя осмотр, он добавил дополнительные точки наблюдения. Ситуацию с возможным «доставщиком еды» для каменных цветов усугублял дождь. Дождь, полумрак, сумерки всегда затрудняют обнаружение камней, а интуиция не шептала – вопила, тут в лесах появилось что-то более опасное, чем обычные камни. В такую погоду пришлось хоронить погибших, руководил похоронами двадцати девяти человек Подбережный, и по его просьбе Иван выделил на помощь рядовых для выкапывания могил. Хоронили без гробов, тела завернули в простыни.

От похорон, особенно когда Лешку хоронили трудно было …всё трудно было: и молчать, и говорить, и понимать. Сдержанность подвела Ивана, и многие утирали под дождем слезы. Мертвым хорошо, ушли и не видят и не ощущают потери. Все молодые, да двое подростком. Лика – девушка Леши и над ним рыдала, а когда брата закапывали, потеряла сознание. Ее домой унесли на руках.

Суровин не мог присутствовать до конца. Надо было возвращаться к обязанностям, и вот какая мысль пришла ему в голову, когда он возвращался со своими людьми в штаб. Собственно, если у людей против камней появился такой мощный союзник, то надо это как-то использовать. Вот пришло как раз то самое время, когда время на исходе и надо «шевелить мозгами» в усиленном режиме. Основная сложность в разнице получения и передачи информации. Вряд ли получиться попросить напрямую. Хотя попробовать стоит. И чтобы проверить понимает ли его душа мира, Суровин отлучился по малой нужде в сортир – единственное в магазине место, где можно уединиться. Убедился, что в кабинках никого нет и вслух сказал: – Нам нужна хорошая погода!, – и вспомнив, что у природы нет плохой погоды, добавил, – сделай так, чтобы стало солнечно и тепло – хотя бы плюс пятнадцать. И принялся ждать: подошел к высокому окошку, через которое видно только серое, плачущее небо. Долго ждать не вышло – в магазине полно народа. Кто-то уже шел по нужде. Суровин только родственникам погибших дал отгул на два дня – итого минус семь человек. Остальные либо на задании, либо отсыпаются после бессонной ночи здесь же, на полу в магазине.

– Может должно пройти время?, – думал он, заходя в каморку-бухгалтерии, где Джек сидел возле переносной станции и глядя на понурого Джека вспомнил, с кем душа мира нашла общий язык. Ну, конечно, с Аней. Надо Аню попросить о хорошей погоде. Интересно, а почему так? Может она в прошлой жизни жила-была какой-нибудь феей или эльфийкой или вообще не человеком, или какая-нибудь другой неизвестной составляющей этого странного уравнения и это сейчас не важно. Аня – ключ, переводчик.

– Подъем!, – приказал Иван.

Джек вздрогнул, выдавил улыбку и кивнул: – Виноват. Не спал ночь.

– Как Катя себя чувствует?

– Плохо. Она сильно перенервничала. В ее состоянии это плохо. К ней сестра с сыном пришли. Она не одна. Принято сообщение. Лейтенанты Щукин и Гофман с беспилотниками вылетели из Градоуральска.

– Принято, – сказал Иван и отхлебнул из фляги воды, – я выйду, позвоню, потом можешь идти отдохнуть. Даже домой тебя отпущу: явишься в двадцать два ноль – ноль. Телефон держи при себе. Кстати, что вы с покойным Алексеем Большовым делала в Градоуральске вчера утром?

Джек почему-то удивился этому вопросу и даже как-то напрягся.

– Не понял, – сказал Суровин.

– Я просто не ожидал такого вопроса, – быстро оправдался Джек и вздохнул, – забрали инструменты и аккумуляторы для Подбережного, приборы ночного видения для нашего взвода. А…я еще мешок с одеялами, подушками, детской одежды для Кати. От родни. Но все согласовано. Согласовано.

– Ясно, – хмуро сказал Иван и принял звонок от Жоры, который с ходу заявил, – жди гостей. Такие люди к тебе летят, но тебе не привыкать, – и заржал в трубку.

Глава 8

– Давай к сути. Я с похорон: не до загадок, – сказал Иван.

Яровой вздохнул в трубку и поделился новостью: – Американцы прилетели. Говорят, к «цветочкам» не имеют отношения. У китайцев такая же рассада выросла, и у японцев, у австралийцев кенгуру дохнут пачками. Но самый вынос это – Йеллоустоун, смена всех земных биосистем. А ты знаешь, Вань, почему оно ползет оттуда?

– Профессор Паблутти использовал вирус, найденный в трупах медведей, погибших в девяносто восьмом году в парке Йеллоустоун. Десяток гризли погибли по неизвестным причинам. Дело не имело большой огласки, а после проведенных исследований, безопасный для людей вирус находился в хранилищах Пентагона, Паблутти получил к нему доступ и по итогам экспериментов не только изменил, но и подключил к станциям. Таким образом, дав доступ к человеческим паттернам мышления. Вирус оказался…

– Всё. Да. Всё так. Они сейчас к тебе прилетят, позаботься о безопасности, – начал спешить Жора.

– Фото есть?

Яровой помолчал и, понизив голос, извиняющимся тоном сказал: – Тайна ведь.

– Ну хоть одну. Все равно никто не поверит.

Не дав ответа, Яровой вздохнул и прервал разговор. Но одно фото отправил. На фото горная долина сплошь покрыта фиолетово-синим цветом, с таким каменным отливом, что можно подумать, что это и не живые растения, а изделия из камня. Они застилали почву, как почвокровники, не оставляя не сантиметра свободным. Совершенно неземная красота. Вдалеке видны привычные глазу верхушки земных, отступающих лесов. Еще слева на фото немного видно озеро с фиолетовым дном. Сеятель полностью застелил его своими растениями, с легкостью занял и эту природную нишу. Буйство красок чужого мира, а еще перед озером, с правого края растет нечто фиолетово-бурое. Иван пригляделся и глазам своим не поверил. Это часть, строящегося шестиугольника, а вот строителей на фото не видно. Купир основательно обустраивается на Земле, двигая хозяев к выходу.

– Могу быть свободен?, – спросил Джек.

– Нет. Скоро нагрянут твои бывшие соотечественники. Возможно, потребуется переводчик.

Джек вроде как обрадовался, но не очень сильно, потому что устал, неопределенно пожал плечами, подхватил куртку, и улегся в повалку с остальными на голом полу, подложив под голову куртку, и быстро уснул. Признаться, знания в английском -американском у Ивана переросли уровень «собаки», когда понимаешь, но сказать не можешь. Он периодически начал тренироваться с Джеки – с мотивацией из разряда «на всякий случай» и «тупею, надо нагрузить мозг», тем более в прямой доступности носитель языка. Теперь он отвечает на вопросы, строит простые предложения. Сначала, наверняка, забавно было слушать его английский с деревянным акцентом, Джеки похихикивала, а потом перестала. Но это не говорит об успехах: то ли привыкла, то ли похвалить забыла. К тому же есть вероятность, что он поймет английский только в озвучке жены, которая специально говорит медленней, чем американцы «шпарят» между собой при обычном общении.

– И что делать? Есть варианты?, – написал Суровин Яровому.

– Да хрен его знает, – коротко ответил Жора.

А скоро от него пришла шифровка: завтра к десяти утра полковнику Суровину явиться в штаб, и как раз в этот момент к Исте подлетали два «Крокодила», а в каморку, постучавшись, вошел старшина Гречишников – лысый мужичок с хитрыми глазами лиса. Вот вроде просто вошел, докладывает, что людей кормить надо, а глазами по комнатке зырк-зырк: что тут плохо лежит?

– А что это я про «накормить людей» не подумал. Может потому что самому есть не хочется, – подумал Суровин и спросил, – вам с собой сух паек не выдавали?

– Никак нет, – ответил Гречишников.

– Принял. Свободен. Разберусь.

Немного поразмыслив, Иван решил, что звонить на похороны – не очень-то уместно, и отправил Юдина Костю с запиской к Подбережному: так и так, местная администрация должна обеспечить два взвода до пяти часов сух пайком, а на ближайшие двое суток – горячим питанием трижды в день. И только Костик отбыл с посланием к градоначальнику, как на дороге появились его правая и левая «рука» – Щукин и Гофман. Ивану даже как-то спокойней стало.

За ними в два ряда шли суррогаты, как и выписано двенадцать особей. Чтобы как-то выделить эту особую боевую единицу все их шевроны и нашивки красного цвета. Когда они не по одному, а вот так идут «кучкой», видно, насколько они похожи друг на друга. Львовский говорит, что эта особенность связана с каменным корпусом: лицевые мышцы большей частью расслаблены, что формирует внешнюю схожесть. Суровин посомневался не мало ли «выписал» к той двадцатке, что осталась после спасательной операции, и решил, что, пожалуй, мало. Мало, но если больше запрашивать, могут полететь требования обосновать запрос.

Иван вышел их встречать, как родных. Обнял Саню Щукина, отчего он растерялся и растерянно заулыбался, а Виталя удивленно вытянулся лицом и тоже улыбнулся.

– Говорят, нашлась Аня. Всё хорошо?, – спросил Виталя.

– Да, да. Всё. Нашлась. Жива, здорова и …не будем об этом. Квадрокоптеры?

– Суррики тащат. Им не тяжело, – кивнул Виталя назад, – а вы что забыли что ли?