Арто – стать бессмертной

– Просто за то, что ты родился? – глаза бессмертной тут же округлились, как если бы обычный человек внезапно столкнулся с ней самой в переулке. – Хорошо живете! – она снова на некоторое время замолчала, но потом все-таки спросила: – А год – это…

– Один оборот вокруг Солнца, – даже не дала ей закончить Лерой, надеясь, что потом настанет и ее очередь спрашивать.

– Да… Точно. Забавно, как у вас все сходится к одной планете, к одной звезде, к одному году.

– А там?

– У нас в центре галактики находится что-то вроде гигантской звезды. Ну, находилось… Если называть это так, то это самая большая звезда во Вселенной – Риклад. И по нему все и ориентировались. Но потом… – тут Эллада почувствовала, что снова нагоняет тоску, и тут же поспешила закончить: – В общем, не самые лучшие времена.

Лерой понимающе закивала, чувствуя, как что-то внутри у нее больно сжалось в комок от этих слов. Складывалось такое ощущение, что Эллада чего-то не договаривала, что ей просто пришлось покинуть родные места. То ли дом ее разрушают, а может, уже разрушили, то ли неприятные воспоминания не давали девушке оставаться там.

– Расскажите мне о бессмертных и о вашем мире, – осторожно попросила она, надеясь, что гостья все же вспомнит что-то приятное из своей истории. И не ошиблась, потому что в это мгновение взгляд бессмертной прояснел.

– Ты… – осторожно начала она, – ты правда хочешь знать? Или просто любопытно?

– Очень хочу! – вся в предвкушении выдохнула Лерой, нервно дергая край темной простыни. – Я всегда думала, что знаю все-все легенды, а тут целый новый мир.

– Ну хорошо, – Эллада глубоко вздохнула, будто погружаясь все дальше и дальше в историю своего народа. – Я выросла на этих историях, на сказках о величии первых огней. А теперь их увидишь и ты. Я не мастер, но кое-что все же умею, – девушка закрыла глаза.

И в этот момент Лерой вдруг заметила, как комната вокруг начала постепенно изменяться. Звезды стали еле уловимо мерцать или пульсировать разными цветами, созвездия обрели глубину, и поползли по поверхности стен маленькие точки-кометы. Люстра внезапно ярко вспыхнула, прямо как настоящее солнце, осветив все стены и мебель, но… Лерой оглядывалась широко раскрытыми глазами: никакой мебели вокруг не было. Не было вообще ничего, только космос. Сердце как будто сделало сальто! Вот проносились мимо галактики и туманности, вспыхивали и взрывались звезды, а она чувствовала себя так, словно выиграла в лотерею, и приз в ней – вторая жизнь. Никаких стен и правил, все ошибки теперь не имели значения. И свобода! Такая, о которой пишут в книгах и за которую погибают…

Лерой оглянулась на свою гостью, поддаваясь неожиданному желанию сказать обо всем, что сейчас горело у нее внутри: сказать «спасибо» просто за то, что та посетила землю, пообещать, что не забудет Элладу никогда. Но вместо девушки с неаккуратно обрезанными бирюзовыми волосами она видела перед собой только пламя. Оно искрилось, рассыпало сполохами, словно фейерверк, и как будто не имело границ и формы, хотя глаза повторяли, что это не так. Что-то подсказывало: мимо проносилась вся история Вселенной, а бессмертная оставалась неизменной, существуя сразу и в прошлом, и в будущем.

– Так ты не человек! – еле слышно проговорила Лерой, не отрывая взгляд от огня, хотя тот так и норовил ослепить или ударить током. – Ты – пламя! А это тело просто твоя тюрьма. Теперь-то я понимаю… – Слова как будто сами вырывались, и это кто-то другой говорил сейчас за нее: – Эллада, ты меня слышишь?

– Я – огонь Манти, первое дитя Создателя и поэтому больше всего похож на него самого. Я – огонь чистой энергии, которая и заставляет этот мир изменяться, звезды двигаться, а тела устремляться вслед за сознанием своего хозяина, – голос ее теперь звучал только в мыслях Лерой, отчего та не могла даже понять, говорит мужчина или женщина, взрослый или ребенок. – Создатель дал всем разумным существам непреодолимое желание стремиться ко всему новому, а я – возможность делать это, – голос на мгновение затих, а после зазвучал снова, теперь обращаясь только к Лерой: – Твоя жизнь всего лишь мгновение, как и история твоего народа, но я могу показать тебе свою с самого начала. Не боишься вернуться в прошлое к тому моменту, когда зажглось во Вселенной самое первое сознание, часть которого теперь есть и в тебе?

Лерой быстро покачала головой, а потом как можно утвердительнее закивала: честно признать, она струсила, но просто не могла позволить страху отнять у себя возможность увидеть самого первого своего отца.

Глава 5

Скажи мне, какой твой огонь

– Я хочу знать все! – удивившись своей наглости, начала Лерой. – Вы говорите, что бессмертные создали Вселенную… Как? Какие еще есть огни? Откуда вы появились? Откуда я появилась? Почему мы о вас не знаем? Почему вы говорите на нашем языке? Почему вы воюете с Венерой?.. – она остановилась отдышаться, чтобы задать еще вопросы, но Эллада, едва выпала такая возможность, заговорила:

– Однажды, на заре мира, когда не было еще ни звезд, ни планет, появилось в будущей Вселенной разумное существо, которое несло в себе силу создавать свет и зажигать сознание в неживом. Зажигать души. Его за внешнюю схожесть назвали впоследствии первым огнем. Создание это было яркое, сияющее и не имело пока тела и формы, но оно было единственным, кто в этом бескрайнем мире имел свое сознание, имел мысли, хотел жить, смотреть, слушать, чувствовать, ему было небезразлично, что творится вокруг него, – Эллада, казалось, уже сама увлеклась своим же рассказом, но Лерой пока не решалась ничего комментировать, с неверием слушая дальше. – И когда оно летало в пространстве своего же разума, то от него, как от огня, рассыпались снопы вспышек. И эти вспышки тоже обретали способность мыслить. А так как сознание само по себе может существовать вечно, то народ этих огней назвали позже «бессмертными». Тогда космос был еще ярким, словно небеса, потому что все вокруг было лишь в воображении Создателя. Каждый новорожденный огонь находил в себе талант, рвение к чему-то.

Лерой на мгновение отвлеклась: космос вокруг стремительно менялся. Вот Вселенная уменьшается все больше и больше, а вот она уже стала такой маленькой, что уместилась бы в ладонях. Девочка не выдержала и протянула обе руки к крохотному мерцающему облаку, внутри которого вращались галактики и клубились разноцветные туманности; лицо ее в полной темноте освещалось лишь этим сгустком.

Лерой поднесла Вселенную чуть ближе к лицу, пытаясь рассмотреть хотя бы примерно, где находится Млечный Путь, и свет облака сделал ее голову похожей на одуванчик из-за распущенных волос. Но потом девочка поняла, что ошиблась: космос еще не уменьшился до конца, а это все – лишь малая его часть, в ее руки стремительно летели все новые и новые звезды. Это смотрелось так, как если бы бенгальский огонь или салют взрывались наоборот, только в тысячу раз красивее.

И вот, когда облачко стало уже невыносимо ярким, а звезд вокруг проносилось уже слишком много, все это распалось, как если бы кто-то уронил шарик жидкого азота, только очень блестящий. На мгновение в голове у Лерой пронеслось: «Кажется, я разбила Вселенную!», хотя она и понимала, что не способна на такое даже физически. Вокруг внезапно стало очень светло, а все, что осталось от «разбившейся» Вселенной, проплывало мимо девочки неплотной дымкой. Похоже, что именно с этого места началась история!

Вот облака и свет начали очень быстро вращаться, образуя некое подобие смерча без центра, а потом в его середине Лерой впервые увидела его. Огонь невероятной красоты! Нежно-золотистый, он напоминал кипящий туман или же бурлящую воду и излучал мягкое теплое сияние. Неужели это и есть Создатель? Девочка замерла в нерешительности. Что ей делать? Поздороваться или поклониться? Или и то и другое? Впрочем, ни то ни другое она сделать не успела, потому что в следующую секунду огонь пронесся ураганом мимо Лерой, устремившись куда-то в даль.

Но потом что-то произошло: от Создателя отделилась маленькая искра, которая тут же начала менять цвет.

«Синий!» – подумала про себя Лерой, и чуть не раскрыла рот от шока: огонек и правда стал синим! «Кажется, я только что испортила прошлое», – вновь пронеслось у нее в голове, хотя девочка все так же понимала, что не может этого сделать. Только спустя мгновение она узнала в новом энергичном и беспокойном огоньке Элладу, а тем временем появилась еще одна искра.

– Зеленый! – уже вслух громко произнесла Лерой… И тут началось! Одна за другой появлялись и меняли цвета новые и новые искры, как будто кто-то нажал кнопку «Пуск», а потом внезапно исчезали, будто в перемотке. Воцарился настоящий хаос.

Каждое пламя росло, и вскоре Лерой почувствовала себя блохой посреди бушующего цветного океана: бессмертные создавали воду, землю, планеты и звезды, сливались в одно или сходились в поединке. Некоторые огни угасали навсегда, а некоторые росли все больше, и только Создатель был недвижим и служил скорее фоном для разыгрывающейся истории. Девочка почувствовала смутно знакомую ей неловкость.

– Почему он ничего не делает? – громко окликнула она Элладу, с отчаянием наблюдая, как в драке погас еще один огонь. – Они же сейчас все уничтожат!

Впрочем, некоторые вещи, кажется, происходили даже не по вине воюющих. Просто пламя энергии Эллады и зеленый огонь, который, похоже, был самим Временем, вместе образовали такую гремучую смесь, что звезды и отдельные непонятные вещи появлялись буквально из ниоткуда и проносились мимо одни за другими. Лерой едва не зашибло желтой молнией, и, чудом увернувшись, она только тогда сумела хорошенько оглядеться.

С каждой секундой эта битва напоминала неудержимый танец северного сияния, а все потому что с каждой секундой становилось все темнее. Наконец Вселенная стала угольно-черной, сделав войну огней внешне еще более ужасной. Создателя больше не было видно. Лерой почувствовала, что смеется, но смех этот был почти истерический. Она испугалась цветных вихрей! Ведь бессмертные огни действительно напоминали внешне пролитые на ее собственные обои цветные краски. Вот только каждая из этих красок как будто имела свой характер и свое уникальное «горение». У каждой даже был разум! Вот только разумности не было. А поэтому каждый раз, когда мимо девочки пролетало новое пламя, она чувствовала тот же животный ужас, как и при первой встрече с Элладой. Как что-то вроде: «Они прекрасны, они уникальны, но они сейчас разорвут мою душу в клочья, если я им чем-то не понравлюсь».

Но внезапно:

– Красный! Красный! – почему-то в тот момент Лерой это показалось невероятно важным. А потом сразу же произошло несколько вещей: новорожденный огонь действительно был рубиново-красным и после недавнего буйства красок просто радовал глаз, потому что походил уже на уверенный след от кисти, а не на пролитую гуашь. В то же время девочка вновь заметила Создателя «в толпе» своих детей, а перед ним несколько фигур, словно не из этого мира, – фигур животных. Впереди, кажется, – Лерой напряженно прищурилась – вроде как белый волк.

Но потом ей снова пришлось отвлечься, потому что в следующее мгновение чернота Вселенной озарилась ярчайшей вспышкой…

Лерой резко распахнула глаза и огляделась: утро, комната, никого нет. Даже не пытаясь прийти в чувство после всего, что она только что видела, Лерой с размаху сбросила на пол тонкую ситцевую простыню «в бабушкин цветочек», которой накрывалась летом, и по инерции сама скатилась на пол следом за ней, больно ударившись головой, зато окончательно проснувшись.

– Эллада? – неуверенно позвала она, чувствуя, что сейчас расплачется от разочарования. Это все был сон?! Все – от телескопа до синей кометы? «А может, астероид и правда упал, и мы все умерли, и это мне кажется?» – уже было с надеждой подумала про себя девочка. Ну, по крайней мере, это означало, что хоть что-то необычное вчера все же случилось.

А в следующее мгновение Лерой мельком взглянула на тумбу, так и придвинутую к двери, смачно выругалась пополам с молитвами и расплакалась теперь уже от облегчения. На выкрашенной «космической» поверхности лежало небольшое серо-бирюзовое перо.

– Уф, слава Создателю!

Глава 6

Не та, кем кажется

На самом деле поднялась Лерой совсем рано: солнце еще даже не поднялось из-за горизонта. Она не без труда вышла из комнаты (все-таки тумба у двери была лишней) и на цыпочках пробралась на улицу, зачем-то прихватив перо с собой. Вообще-то, Лерой всегда вставала еще до восхода солнце без помощи будильника, как будто ее внутренние часы чувствовали приближение рассвета, но сейчас она ругала себя так, словно проспала до полудня. Ведь девочка все-таки пропустила тот момент, когда ушла Эллада, а та даже не удосужилась разбудить хозяйку. И все-таки Лерой не решалась злиться на бессмертную, хотя бы потому, что та действительно существовала и даже позаботилась о том, чтобы землянка помнила об этом.

Девочка пересекала сумеречные комнаты, глупо улыбаясь свои мыслям: Элладу так удивляло празднование всей семьей дня рождения, но она не знала, что есть теперь во Вселенной кто-то, кто так же будет рад ее собственному существованию. Пусть этот кто-то всего лишь Лерой…

Звучно спустившись по широким деревянным ступенькам, она, как обычно, полной грудью вдохнула прохладный, даже холодный утренний воздух, еще не прогретый лучами солнца. Все же в четырех стенах было не так свежо. Девочка свернула к калитке, не слишком-то обращая внимание на красоту летнего сада. А ведь ее мама всегда следила за тем, чтобы на клумбах были цветы, поэтому высаживала их таким образом, что когда увядали одни, то в то же время другие только зацветали. Но Лерой уже так привыкла к этому, что лишь потом, став старше, поняла, как много сил было вложено (и не всегда оправданно) ее мамой в этот садик. Лучшие сорта фруктовых деревьев, ровные тропинки и идеально прополотые грядки, которые, правда, редко давали обильный урожай. Но гордостью всей семьи, несомненно, был розовый куст, выросший выше человеческого роста и весной покрывавшийся россыпью ярко-малиновых бутонов, так что весь двор норовил сфотографироваться на его фоне. Помнится, отец даже как-то в шутку предлагал брать за это деньги. Одним словом, мама Лерой превратила обычный дворик в настоящий летний рай, ничем не уступавший всяким дачам.

Но сейчас девочка не замечала всего этого, потому что голова ее была забита мыслями, совершенно далекими от Земли. Хотя, наверное, так было всегда. Ну, по крайней мере, сколько она себя помнила, Лерой всегда больше интересовалась звездами и дальними мирами, а не тем, что творится у нее под носом, и из-за этого прослыла неуклюжей и жутко странной. И, надо признать, задумавшись, она действительно часто спотыкалась или билась обо что-нибудь, но все же никак не могла назвать себя неловкой… Вот, например, Ася хорошо рисовала и играла на музыкальных инструментах, но зато она, Лерой, сама сделала ту люстру в виде солнца, собрала телескоп и всегда чинила им обеим велосипеды.

Бах!

– Ай… Чтоб тебя! – девочка принялась усиленно растирать, где болело: задумавшись, она сильно врезалась в оставленные открытыми кем-то из соседей зеленые железные ворота.

– А я всегда говорила, что руки у тебя из того места, а головы, чтобы ими управлять, нет! – незамедлительно послышался у нее из-за спины знакомый голос. – Ну ты знаешь… она слишком далеко, а вернее, высоко от них.

– А тебе бы уже не мешало обновить запас шуток, – передразнивая подругу, парировала Лерой. – Ну ты знаешь… они уже слишком устарели, – заметив тут же переменившееся лицо Аси, Лерой поспешно сбавила тон: – В смысле, могла бы и посочувствовать!

– Подорожник приложи, – закатила глаза та, в это время преградив Лерой путь. – А куда это ты собралась? Я сегодня специально встала раньше и все видела: инопланетянка улетела. И вообще, не нужны нам тут ушастые пришельцы с копытами.

Лерой не смогла сдержать эмоций: слезы обиды и разочарования сами выступили на глазах. Она всхлипнула:

– Зачем ты так? – Лерой отвернулась, краем куртки, которую она набросила поверх высохшей за ночь одежды, пытаясь вытереть глаза. Но, как всегда, грусть брала над ней верх, вот и сейчас она совсем разревелась: – Т-ты же знаешь, что космос всегда бы-был моей единственной мечтой! Мо-могла бы и промолчать или по-помочь мне… – Лерой оттолкнула подругу, лицо которой разом потеряло свой обычный саркастический вид. – Т-ты бесчувственное б-бревно!