Письмо, длиною в жизнь. Часть I

Вечером мы встретились. Приехал, как смог освободиться. Говорит, что хочу женщину, а работа меня, как чувствует, что теперь ей изменяю. Мы просто ездили на машине, свозил почти на дамбу Северного и посмотрела на водохранилище с другого ракурса, так домой никуда и не позвал… потом сидели и целовались в его машине, довел меня до оргазма, я сделала ему минет, и он смог кончить. Я думала, что это нормально для мужчины, но оказывается не для него…

Я: – Доброе утро. Я хочу знать о тебе всё. Спасибо за вечер. Хорошего дня. И мне хочется делиться сокровенными моментами из жизни, когда были сильные переживания.

В этот день было только одно слово от него – доброе.

На следующее утро он написал.

Он: – Доброе утро! Вчера после работы почти сразу уснул, часов в девять вечера. Хотел позвонить, но спазмалгон и усталость взяли верх, совсем что-то расклеился и приобрел новую зависимость, видеть тебя во снах, и вслух шептать твое Имя! Программа отслеживания сна, записывает происходящее. Хорошего дня.

И вот уже со мной что началось. Нужно было уже тогда тормозить? Я приняла это за судьбу, но это оказалось зависимостью, которая брала надо мной верх.

Я: – Доброе утро! Что ты со мной делаешь? У меня вчера совсем не было настроения. Ты не писал, не звонил… Мне ничего не хотелось… Просто позвонить и сказать несколько слов… Ты сводишь меня с ума… Нет настроения, скажи, напиши, не полезу… Я сейчас сижу и реву, а у меня собрание в 9.00…, а ты говорил плакать у тебя на плече…

Вот так и потом, мог бы исчезнуть и не звонить, и как он мне вчера прислал выдержку из Инстаграмм, из интеллектуального юмора, «если мужчина говорит, что он не верит в любовь и он по натуре одинокий волк, то бегите. Бегите со всех ног, даже не думайте никого спасать, это не учебная тревога, бегите». Но он говорил, что любит. А мне было нужно только звонок, сказать, что с ним все в порядке, предупредить приедет или нет. И потом он находил кайф от работы, работы круглосуточной, а я не понимала, и думала он хочет ко мне. И здесь я ошибалась…

Но что дальше, я говорила о том, что без его весточки было плохо и не было настроя, а он мне, вот… нужно было слышать…

Он: – Сегодня значит я буду с тобой, никаких корпоративов. Значит будем говорить.

Я: – Я, конечно, бы хотела, чтобы ты был только со мной. Но и запретить тебе не могу. Со мной лучше говорить, иначе закроюсь и буду в «коробочке»… буду молчать…

Он: – Ну я уже слился с корпоратива, так что вечер теперь не занят.

Я: – Хорошо, когда освободишься? Какие у нас планы?

Он: – Ориентировочно в 18.00, ближе к 17 скажу, чем займемся.

Он приехал домой и остался на ночь.

Он: – Спал, занял всю кровать. Хорошей тренировки. Удачного дня.

Я: – Неправда, кровать большая, я еще к тебе двигалась, обнимала, было очень хорошо и спокойно.

… Я уже тогда уже высказывала недовольства его постоянным задержкам и работой сутками напролет без отдыха, на износ, не должна была делать, это добровольный выбор каждого… но нет, меня несло, я начинала наседать и учить! Кому нужно моё учение. Нужно было не лезть, раз не просят о помощи. Ему нравилось так работать, раз работал, как он мне потом сказал, что живет эмоциями сегодняшнего дня…

Я: – Ты как? Допоздна? Устал? Отдыхать будешь!

Он: – Я пока жду нового программиста, обсудить план работ, какие доработки нужны, составить график. Да, устал, есть немного.

Я: – Отдохни потом, тебе нужно. Буду скучать. Я уже дома.

Он: – Я все еще на работе.

Я: – Да поняла, и выйдешь, неизвестно.

Он: – Как тюрьма.

Я: – Ты сам заточил, мог бы перенести встречу на завтра, а сегодня уехать ко мне. А не на ночь планы и графики. Но что делать, это твоя работа и выбор… я понимаю.

Он: – Да, ты права, я все еще не руководитель, и все делаю сам, потому что не могу давать задание, которое сам не знаю, как сделать. Пока не знаю, чем именно они могут накосячить в новом задании, и как верно его реализовать, то не могу передать на реализацию. Потому что ответственность в любом случае на принятое решение о модернизации, и реализации на мне, и зама пока не дадут, не в этом году.

Я: – Я просто в твоей работе ничего не понимаю, и ты это знаешь, для меня Вы небожители. Ты руководитель, но всё делаешь сам и через себя пропускаешь, времени никогда не будет, ты всех «обезьян» на себя вешаешь. Я много тренингов проходила по тайм-менеджменту, важные, средние, менее важные, делила, выделяла главное, и переносила, которые могла перенести. И так привыкла работать. И еще делю людей по уровню компетенции, когда один понимает с первого взгляда, а кому-то разжевывать, а от кого-то требовать обратной связи, иначе могут не рассказать о своей работе. Раньше я работала как ты, и думала, что лучше меня никто не сделает, а уровень руководителя виден тогда, когда он отдыхает, работа спокойно движется дальше, обязательно должны быть люди, которые могут заменить в какой-то части. Я не буду никогда вмешиваться в твои дела, просто знай, что скучаю и жду. Но если работа твоя требует всего времени, работай, изучай… Просто можно разбить уровень ответственности по кусочкам, на каждого, неважно, что у других дети, жены, приедут. У всех есть личная жизнь и забивать на нее нельзя. Нужно думать прежде всего о себе, и облегчить свою жизнь, и все завертится. Если не дают зама, сделай для каждого сотрудника мотивацию и немного доплаты, за участок дополнительной работы. Дежурство по сменам и т.д. Не замыкай все на себе… Но я опять же повторюсь, что я не знаю и не могу знать твою работу, поэтому никогда не полезу с советами.

Он: – Как-нибудь и они научатся. Или уволю.

… А я лезла, дальше лезла, когда видела, как он изматывался, когда не спал, когда поздно приходил, или не приходил совсем и оставался на работе. Я переживала за него, хорошо, когда предупреждал, а иногда и не предупреждал, а я ждала, и да, психовала. Я понимала абсурдность того, что он делает, как мучается. Но ему нравилось… он переживал, и все время проводил и проводил на работе… Ему ничего не нужно, его кайф – это работа, я не понимала этого до конца, я хотела с ним проводить немного времени, чтобы было время для нас. Но ему не нужно это было… Мне нужно было принять и молчать. И свои вечера, и планы строить, а с ним как будет получаться, а не выносить мозг любимому…

… Я не всегда была уверенной в себе. После школы все поступали в институты, университеты, а я никуда не пошла после школы, так как я думала, что на следующий год буду поступать в политех, на новый факультет, который хотел открыть преподаватель, у которого я училась в училище. Да и я думала, что моя жизнь будет связана с рисованием. У родителей не было денег, чтобы я училась на коммерческой основе, а многие мои одноклассники ходили к репетиторам и поступали на коммерческой основе. У моих друзей была такая возможность у родителей. У нас её не было, мама заплатила небольшие копейки за училище, и я стала ходить учиться 1 раз в неделю вместо практики. Я осталась еще в училище учиться и работала, у меня был 4 и 5 разряд художника лаковой миниатюрной живописи, у меня были заказы на мою руку, мне нравилось писать работы, у меня хорошо получались девушки, снегурочки, сказочные персонажи, очень красивые фигуры, мне нравилась сказка «Садко» и у меня была и есть книга, в стилистики написания лаковой миниатюры. У меня стал немного другой круг общения, меня задавливал преподаватель, он унижал жену, и стал потом унижать меня, делал меня зависимой от него, что он даёт работу, что я полностью от него завишу. Что я скорпион, сексуальный знак, что я очень сексуальна, хотел, чтобы мне нравилась его жена, чтобы мы занимались сексом, а он смотрел и потом трахал свою жену, шальные 90-е и норма того времени. Мне было жалко Ольгу, его супругу. Она была безумно красива, у них родился общий ребенок. Мне она нравилась, но мне не нравились женщины. Я пробовала целоваться с Томой, фантазировали, не привлекало, целовалась с Олей, не привлекало. Он хотел, чтобы я полностью была в его власти. Я много работала, писала шкатулки, писала по ночам, была в творческом процессе, приходила к ним домой, отдавала работы, брала новые и уходила дальше работать. Иногда приходила в училище и там целый день писала работы. Даже делали ремонт в училище и писали работу на всей стене в стиле Федоскино лаковую миниатюру на всей стене. У него была своя школа, хотели сделать свою школу с Липецким направлением, смешение стилей и более реалистичные работы. Мои работы некоторые он оставил для того, чтобы разместить их в каталоге. Работы он ездил сдавал в Киев, там любили сувениры иностранцы и всегда ему платили в долларах. Иногда мои работы получались легко, а иногда не шли. Когда на тебя так давили, ты начинала терять себя и становиться зависимой. У меня стали развиваться комплексы в общении, все учились развивались, получали знания, у моих друзей стали другие интересы, студенческая жизнь, а у меня знакомые взрослого поколения, еще с отклонениями и фантазиями, о которых я никому не могла рассказать. Я стала отставать, со мной не о чем было поговорить, я целыми днями и ночами писала, что-то делала еще, иногда гуляла с друзьями, но редко. Я отгородилась от мира. Я мечтала об учебе в институте и мне преподаватель обещал поступление следующий год. Была весна и скоро поступление в политех, где преподаватель хотел стать деканом нового факультета, нового направления, где должны были добавить очень много интересных предметов, и я думала, что буду учиться и стану как все, студенткой универа. Как-то в апреле, в мае, не помню прихожу к нему, я делала несколько одинаковых работ, и они у меня не пошли, я немного перерисовала, я пришла, чтобы он показал, помог, поправил мыслями, что можно сделать, исправить, я, наверное, сидела неделю над работами. Он был не в настроении, начал на меня орать, унижать, что я написала полную… что я без него никто, пыль, мелочь, таракашка и что-то еще и мои работы взял и лезвием полностью счистил… Я сидела в ужасе, это слышала Оля, его жена. Я уже не помню подробностей, я заплакала и ушла домой. Я была в шоке, что делать, я больше ничего не хотела. Маме я сказала, что не вернусь, я хочу уйти, больше не хочу рисовать, я не хочу поступать на этот факультет к нему, я не хочу его больше видеть… Я была раздавлена, изничтожена, мне было так плохо, я не знала, что мне делать дальше. Моя жизнь остановилась, и планы, какие у меня были, рухнули. Я поняла, что универа не будет. Через неделю, две мы пошли с мамой к нему, я не хотела идти одна, боялась, что будет унижать, или уговаривать, я не знала. Мне нужно было отдать начатые работы и забрать свои деньги, примерно 300 долларов, может и больше, не помню. Он открыл, не стал ничего говорить. Я высказала свое желание расстаться, чтобы отдал мне мои деньги и всё, мы расходимся. Я не подходила к телефону, у нас был стационарный телефон, мне начали звонить все, с кем я работала, Оля звонила, уговаривала, что все вспылили, я устала, теперь отдохнула, возвращайся, что я очень талантливая, на мою руку много заказов, что мою руку не заменить. У Оли не получится так написать, у нее своя стилистика, каждый художник писал с себя. По-моему, они приходили с Ольгой, у меня это так глубоко сидит и спрятано в памяти, что уже не помню. Я, наверно, сидела на полу у шкафа в коридоре, они стояли в прихожей, в коридоре, мама была, и разговаривали. Меня трясло. Просили пойти на экзамены, начались экзамены на поступление, меня там ждали, чтобы я прошла. Но я не пошла. Не отвечала. Больше не общалась. Один раз я видела Ольгу случайно в автобусе, красивая, но бедно одетая, и нет блеска в глазах… и такое ощущение, что она ушла от этого тирана, или мне так хотелось думать. А один раз я его встретила в Воронеже на автовокзале, я не помню, что я там делала, но я его увидела и отвернулась, мне было неприятно на него даже смотреть… И кисть в руки больше я не брала…

…Я сидела и думала, а что я могу, я много отдала написанию и работам лаковой миниатюры. Но я больше не смогла держать кисть в руках. Я все возненавидела. И сказала, что писать я больше не буду. Я потеряла год, много забыла, и у меня слабая база знаний. Я вспоминала, что мне нравилось, и поняла, что русский язык и литература. Я пошла учиться на курсы секретарей-референтов и поступила на курсы на филфак, чтобы пробовать поступить на следующий год. И ещё я теряла один год. Я ходила на курсы в педагогический университет к Рудовой, она преподавала зарубежную литературу, и она мне сказала, что я вряд ли поступлю, очень слаба по уровню знаний. На курсах я познакомилась с Леной и ее семьей, после окончания мы с ней дальше общались, они в дальнейшем переехали в Москву, а я пришла на ее место, как раз в филиальную компанию, по продаже металлопроката и покупку металлолома – Липецвтормет, где в дальнейшем познакомилась с будущим мужем в командировке. Но это позже. Я закончила и искала работу, но меня без опыта работы не брали секретарем, были разного рода предложения. Знакомых у меня не было. Но я нашла случайно потом работу по распространению косметики, когда ходили и предлагали по предприятиям, шел 1997 год, я девочка обязательная, мне понравились ребята, и обещала вернуться и посмотреть на следующий день, что это такое, мне было стыдно ходить навязывать, но я сдружилась с ребятами, они учили, подбадривали, я получала живые деньги каждый день. Я смогла заниматься с репетитором, и сама оплачивала. Я поступила, и Рудова была сильно удивлена, но я потом у неё училась на отлично, сдружилась с ней, и её муж с нами учился, поэтому мы все вместе даже были у неё в гостях. Я практически не общалась со своими школьными друзьями, мы стали как из разных миров, я не была настолько обеспеченной, я не могла позволить себе кафе, прогулки с продолжением, у меня не было денег и возможности, все деньги шли на обучение, я от них отставала, я им была неинтересна. Сказать, что мне было легко работать, это ничего не сказать. Мне было стыдно, я чувствовала унизительным навязываться, кто-то гонял меня из офисов, но в основном мне разрешали показывать продукты, кто-то интересовался, и я всё им рассказывала, а еще я помогала правильно краситься, как лучше подводить глаза, какие стрелки делать под форму глаз, как правильно пользоваться тенями, какая помада подходит, я же была художником. Один раз я настолько поздно вернулась из области, что не успела сдать не проданные продукты, меня искали, сотовые только пошли и были огромные, и сотовый был только у директора, который открыл эту фирму в Липецке. Симпатичная девушка секретарь, которая была его любовницей. В общем милые люди. Я была далеко в области в мамином районном центре в Петровском районе (Избердеевский) Тамбовской области, ездила через Грязи на электричке, приехала так поздно, так устала, я зашла и села на пороге и сказала маме налить мне ванную. Мама меня жалела, но это был мой выбор. На следующий день я пошла сдала всё, что у меня осталось, получила свои деньги и получила разряд, я могла обучать других новичков, стала инструктором. А один раз я попала на НЛМК, отдел, который занимался экспортом, я не знаю, как меня пустил охранник, но это мужчина меня провел к ним в кабинет, мужчины в костюмах, разговаривали на английском, другая элита, и они меня просто пожалели и купили наборы для жен с туалетной водой просто так, это была недорогая туалетная вода для них, какие-то крема, которые и мне не подходили, но всё взяли. Я смотрела и понимала, что хочу как они стать, и таких людей в своем окружении еще не видела… Меня приглашали поехать открывать с ребятами в другой город подобную фирму и быть в управлении, но я сдала экзамены и поступила на филфак, я закончила курсы, был август, я принесла арбуз, и мы его все вместе ели, меня поздравляли, я всех поблагодарила, они мне помогли, я смогла оплачивать репетитора, а это было дорогое удовольствие. И они меня закалили, я перестала бояться начинать общаться, заходить в любую дверь и вести себя спокойно, они мне дали первую школу и тем, кем я стала…

Глава 8

Я: – Как ты?

Он: Акты сверок не сходятся. Поднимаю счета, свожу дебет с кредитом.

Я: – Понятно, до ночи? Бросай, а? Давай сегодня увидимся. Я завтра улетаю…

Он: – Нет, не до ночи. Но увидеться не сможем.

Я: – Почему? Виктор, я вижу, что ты настоящий мужчина, но не хочешь делиться проблемами и рассказывать. Но у меня чувства, что ты мне не чужой, и именно тебя я воспринимаю по-другому. Мне хочется помочь, если я могу чем-то, по возможности. Я нормально воспринимаю тебя. Если смогу помочь, помогу. Лучше вместе решать, чем бороться в одиночку, замыкаться в проблемах. Я хочу тебя обнять, покормить, полежать у тебя на коленях, чем вот так просто ожидать в одиночестве. Мне не сложно тебя забрать, а завтра, если рано, на такси на работу. Но это, конечно, как ты решишь. Ты даже мне не перезвонил, значит совсем не важно или совсем не хочешь. Так, значит так, тебе решать…

Он: – Я хочу быть с тобой, но хочу, чтобы было по-человечески, за мужчиной, а не вытягивая его.

Я: – Я тоже этого хочу, и вижу, ты именно такой. Просто это жизнь, и когда вместе, то легче. Если есть небольшая возможность сейчас, то нужно помогать. Это я не тяну тебя, просто такая ситуация. Это была моя мечта, быть за мужчиной!

… Я: – Я закончила, скоро поедем в гостиницу, брошу вещи и гулять по набережной. Созвонимся потом? Позвоню?

Он: – Да.

Я: – Не можешь говорить? Или, когда перезвонить? Дозвониться не получилось…

Доброе утро! Да телефон упал.

Я: – Доброе утро! Не оправдывайся, как есть. Не хочешь общаться, хочешь побыть один, так и скажи. Хорошего дня!

Он: – И тебе хорошего дня! А теперь ситуация, выронил телефон, он провалился за лестницу, на старой территории, достать удалось, и теперь я на связи, а писал с компа!

Я: – Поняла, а то я расстроилась. Сброс шёл.

Он: – Скучаю по тебе. Ты все ближе мне.

Я ездила в командировку в Калининград и переписывались. Он меня забрал домой. И остался с ночевкой.

Он: – Как ты?

Я: – Я на работе. Сама больше не спала, собиралась. Ты не выспался. Я хочу, чтобы мы жили вместе, так больше будет время на общение и высыпаться начнем. Вещи будут, чтобы сменная была, я стирать все буду, готовить тебе одежду. Ты можешь свои компы перевезти, дома работать.