За гранью света

Когда туман в голове развеялся, я отпрянул от тела. Миа смотрела на меня с улыбкой:

– Не бойся, всё хорошо. Теперь мы будем вместе, и это станет нашей маленькой тайной, – она подошла ко мне, провела когтистой рукой по груди, трепыхнулись крылья. – Возьми меня прямо здесь. Я твоя.

Туман снова затянул мои мысли, и я, поддавшись какой-то звериной страсти, сжал тело Миа и прижался губами к ее окровавленному рту.

– Я боялась, – говорила она, сидя на крыше недостроя, куда мы потом поднялись. – Я давно сорвалась, совершенно случайно. И я любила тебя, но не знала, как ты примешь меня такую.

Я молча гладил ее по волосам. Убийство и поедание плоти каралось изгнанием или смертью, это было самое позорное из преступлений на Тропах. И я теперь понимал почему. Звериная часть сущности жителей Троп была слишком сильна, слишком манило желание убивать, и стоило раз попробовать, чтоб уже никогда не стать прежним. Чувства вины, впрочем, я не испытывал. Я был с любимой, я был настоящим.

– Мы должны молчать об этом, – говорила Миа, прижимаясь по мне. – Или нам конец.

– Я понимаю, любимая, – я прижал ее к себе, обняв хрупкие плечи. – Я готов идти с тобой до конца.

Мы вернулись через день, наполненные друг другом и плотью еще троих человек. Мы целовались и обнимались, летали над ночным миром нашей Тропы вместе, а друзья удивлялись и радовались за нас, постоянно спрашивая, что же такое случилось, но мы лишь хихикали и уходили от ответов.

Каждую неделю мы ходили в мир людей, и чем дальше, тем больше хотелось тут остаться. Голод приходил каждый день, но слишком частые отлучки насторожили бы всех, хотя мы и так постоянно покидали Тропу.

В этот раз всё было, как и всегда. Мы выбрались из портала и, уже особо не скрываясь, обратились и взмыли вверх. Мелькнул огнями город, и под нами раскинулись предместья, леса, небольшие озера и поля. Миа стала снижаться, и я присоединился к ней. Земли коснулись мы уже в человеческом облике. Это была окраина полупустой деревни вдали от основных дорог и городов. Любимая прижалась ко мне и тихо спросила:

– Может, останемся тут навсегда? Нас никогда не найдут.

– В этой деревне? – удивился я. – Что тебе здесь так понравилось?

– В этом мире, дурачок! – засмеялась Миа. – Мы улетим далеко от порталов и будем жить в заброшенных домах. Станем питаться плотью, сколько захотим, и никто нам не помешает.

– Если этого хочешь ты, то я хочу того же, – отозвался я и поцеловал ее.

Мы заняли более или менее крепкий дом с уютным чердаком, на котором сохранилось много сена, и весь день провалялись там. К ночи мы снова были в пути, все дальше от парка, все дальше от наших миров.

Жизнь превратилась в бесконечный праздник: любимая женщина, идеальная еда, постоянная эйфория. Дни шли за днями, недели за неделями, землю людей укрыл снег, затем растаял, и наступила весна. С течением времени меня перестало радовать солнце, а после начало обжигать, причиняя боль. У Миа это началось раньше, и она объяснила, что это нормально – побочное явление возвращения к истокам. Теперь нашими были только ночи, но мне это нравилось.

Бесконечная круговерть крови, смерти и страданий людей затягивала. С каким удовольствием я ломал их слабые тела, разрывал горла и наслаждался, выпивая их жизни, выгрызая их органы. Часто жертвы были еще живы, когда я поедал из внутренности, они стонали, но это было прекрасно. Но всё кончилось однажды в теплый весенний день – нас нашли.

Я слышал сквозь сон шорохи крыльев и проснулся, когда в наше убежище в подвале старого дома вошли они – пятеро стражей Троп. Среди них был и Иан. Во взглядах больше не было мира и дружбы, а нам некуда было бежать, ведь солнце стало нашим врагом. Мы бились до последнего, отражали удары тяжелых мечей, оставляющих на наших телах глубокие незаживающие раны, а потом оружие стража с хрустом пронзило грудь Миа. Я видел, как оседает ее тело, как начинает обугливаться плоть, как боль застывает в ее глазах. Бросившись к ней, я упал на колени, пытался взять ее на руки, но тело рассыпалось в пепел, просочившийся сквозь мои пальцы. И я закричал. Стражи не трогали меня, но и не убирали мечи. Я рыдал над горстью пепла, и кровавые слезы ручьями текли по лицу.

– Крей, – позвал меня Иан, и я обернулся к нему, ожидая удара. Но друг стоял, не двигаясь и глядя на меня с болью. – Крей, идем. Нам пора назад.

Я искал в своем сердце ярость, но ее там не было. Пустыня боли поглотила все.

– Убей же меня, друг, – провыл я и пополз к нему на коленях, склонив голову. – Убей быстрее, молю!

– Ты не должен умирать, – голос Иана звучал ровно и тихо. – Ты должен пойти с нами. Ты все поймешь.

Я поднялся на ноги и взглянул в их лица, напряженно-жалостливые лица братьев по Клану. Невозможно было понять, кто из них самый слабый, самый нервный – в стражи не берут слабаков. И я решился: рванулся, оскалившись на Иана, и выпустил когти и клыки в надежде, что он убьет меня. Иан размахнулся и ударил. Наступила тьма.

Головная боль была невыносимой. Я пошевелился и с трудом разлепил глаза. Тут же нахлынули воспоминания, и я подскочил, оглядываясь: мой дом, я на кровати, рядом стоит Иан. Боль сжала сердце – Миа…

– Доброе утро, друг. Собирайся, Доро ждет.

– Зачем? – я мрачно взглянул на стража.

– Узнаешь, – ответил он и, как мне показалось, улыбнулся.

Абы как умывшись, я вышел следом за другом наружу. Теплая, вечно летняя ночь Тропы окутала меня. Было пусто, где-то вдали пели песню, над головой пару раз пролетел кто-то из жителей. В отупении я брел с Ианом в дом главы. Я ожидал суда старейшин, но Доро был один. Он принял образ человека, правда не до конца, и попивал чай из старой щербатой кружки, держа ее сухой рукой с острыми и кривыми когтями.

– Садитесь, – сказал он и кивнул на диван.

Мы сели, и я уставился в пол. Почему они меня еще не убили?

– Крей, я должен кое-что тебе рассказать, – главный сделал паузу, я сидел так же молча, – о Миа.

Я дернулся от звука любимого имени, но голову не поднял.

– Мы давно ее подозревали. Она была слишком… не знаю, ненормальной, что ли, – Доро отхлебнул чай и крякнул. – Ты слишком любил ее, и мы решили, что, возможно, всё дело в этом, но мы ошиблись. Помнишь Рейга? Конечно, помнишь. Так вот, Рейг сделал с ней то же, что и она с тобой, но ушел один. Мы нашли его с неделю назад. А Миа любила его до сих пор и полностью ушла в запретные сферы.

– Она любила меня! – крикнул я. – Она сама призналась! Зачем тогда она звала меня с собой?!

– Ты был агнцем, – ответил Доро и взглянул на меня. – Она хотела откормить тебя, чтоб потом вместе с Рейгом испробовать твоей плоти и крови. Ты не знаешь этого, но если житель Тропы, презрев закон и потребляя плоть людей, обретет полную силу второй ипостаси, то ему останется только сожрать другого такого же, чтоб выйти за пределы власти Троп. Для него не будет преград, не будет старости, не будет смерти. Все Тропы откроются для него, и Тропа мертвых тоже. Это может быть только один из нас всех, но он обретет власть бога.

– И чем это плохо? – спросил я. – Он же сможет вернуть всех убитых и умерших?

Доро грустно взглянул на меня и вздохнул:

– Ты помнишь свои ощущения, когда питался?

Я кивнул.

– Так вот, – продолжил Доро, – если бы ты отведал плоти брата, то не стал бы добрым богом. Ты вечно бы жаждал крови и обратил миры в руины.

Я посмотрел в глаза старейшины:

– Это правда? Это правда, что она не любила меня?

– Правда, – выдохнул Доро и закрыл глаза. – Рейг следовал за вами, и они встречались. Так мы и вышли на вас, следуя за Миа по пятам. Смирись, Крей.

Я встал и, пошатываясь, вышел из дома главы. Остановился снаружи у входа и поднял голову: звезды светили холодным светом, равнодушно и бесстрастно взирая на нас.

– Меня сожжет солнце? – спросил я бесшумно подошедшего Иана.

– Нет, ты очистился слезами. И, надеюсь, не сделаешь глупость, – ответил друг и положил руку мне на плечо. Я молча кивнул и пошел прочь.

Прошло уже полгода, я вернулся к работе, без выходных патрулируя тропы, пытаясь забыть ее глаза и предательство. Жизнь налаживалась, но внутри меня простиралась всё та же мертвая пустыня. Мне предоставили все доказательства того, что Миа крутила мной как хотела, и я принял это. Но все чаще в голову закрадывалась мысль о власти, равной богу.

Сегодня после смены я сидел на том самом обрыве, свесив ноги вниз. За спиной раздались шаги, и рядом со мной присела Эйди, очень милая девушка, давно строящая мне глазки.

– Привет, – улыбнулась она. – Устал?

– Привет, – я улыбнулся ей в ответ. – Немного.