За гранью света

Отойдя к самому дальнему краю уступа, я свесила ноги вниз и уставилась вдаль. В голове метались обрывки мыслей и образов, которые я никак не могла уловить, да и не пыталась. Нет, меня не пугали мучения или я плохо представляла, какими они будут. Скорее, меня мучил неожиданный поворот событий с этими внезапными открытиями и обращениями. Количество глупостей, совершенных за последнее время, тоже немного смущало, хотя благоразумием я никогда не отличалась. Келми подошла и села рядом, взяла меня за руку и крепко сжала. Помолчав, она тихо заговорила:

– Может, и не надо тебе этого делать? По крайней мере, мы так же, как и раньше, можем видеться и ощущать друг друга, разговаривать. И ты останешься сверхсуществом, единственной. Это же круто! – она с улыбкой посмотрела на меня.

– Ты же чувствуешь боль? – спросила я и подняла на нее глаза. Келми отвела взгляд.

– Чувствую. Я постоянно ощущаю всё с момента смерти: каждую рану, каждый вырванный волосок, каждую сожженную кость. Я не хочу, чтоб это чувствовала и ты.

– Тогда ты понимаешь меня. Тем более тебе не будет больно ни физически, ни морально. Ты и все остальные забудете меня.

Келми молчала, а я сидела и улыбалась, просто забив на всё и вся и наслаждаясь ветром.

Когда совсем стемнело, я подошла к Норгу:

– Скажи, как найти тропу?

Вождь вздохнул:

– Пройди до центра парка, но не по Тропе. Поднимись как можно выше, и ты увидишь переход. Но пути назад не будет, с Мертвой Тропы никто еще не возвращался. Да и мои слова о переходе – это только теория и легенда, ты же понимаешь, что этого никто и никогда еще не делал.

– Спасибо, – сказала я и вернулась к краю обрыва. Глубоко вздохнув, я расправила крылья и полетела к выходу. Келми осталась далеко позади, и я боялась, что ее дух попробует меня остановить всеми возможными способами. Но вышло всё гораздо проще, если, конечно, не считать моральной составляющей.

Уже приняв облик человека, я вышла в парк. Скоро должен был заняться рассвет, и мне следовало торопиться. По первой же каменистой дорожке я пошла к центру. Взгляду открылся небольшой пятачок со скамейками посередине, как и всегда пустыми. Фонари тут были разбиты, и ничто не освещало это место, кроме сумрачного света, проникающего сквозь тучи. Начинал накрапывать мелкий холодный дождь. Снова приняв облик крылатого существа, я взмыла вверх. Всё выше и выше, под самые облака. Уже сам парк стал похож на смутное серо-зеленое пятно внизу, а перехода я так и не видела. И тут запульсировал знак на груди.

Когда небо и земля меняются местами, это очень и очень странно. Меня перевернуло несколько раз и выплюнуло всем телом о камни. Это была первая Тропа на моей памяти, которая начиналась острыми камнями и ими же продолжалась. Откашлявшись после удара, я поднялась и, не меняя облика, взмыла вверх: по камням, сбивая ноги, ко мне бежала Келми. Это был ее мир, и тут она была другой, настоящей. Но я не хотела, чтоб это отвлекало меня от цели, пусть и призрачной.

Подо мной расстилалась пустыня, усыпанная каменными обломками, Тропа четко выделялась своей мрачностью среди этого бедлама. Когда я преодолела очередной хребет, передо мной открылся совершенно неожиданный вид: среди изумрудных долин и лесов располагались огромные озера, текли широкие реки. Озера вопреки логике переходили в водопады, украшенные десятками радуг, а реки текли вверх по холмам, поднимая иногда тонкие струи к веткам деревьев, и листья тут же впитывали их. На небе светили одновременно и солнце, и луна. Весь мир был каким-то нереальным.

Пораженная красотой, я совсем забыла про многодневную усталость и просто захлебывалась восторгом. И, конечно, потеряла счет времени, так как полноценной ночи или дня здесь не было, а кроме Келми в самом начале пути, ни одного человека я не увидела. Не встретила и животных. Прекрасный мир, который должен быть наполнен душами мертвых, казался абсолютно пустым, и сейчас, спустя долгие часы пути, меня это взволновало. Вслед за беспокойством пришло бессилие, крылья потяжелели, и я в ускоренном темпе стала присматривать место для отдыха, так как с каждой минутой становилось всё труднее. В результате я рухнула на какой-то холм и моментально отключилась.

Не знаю, сколько я проспала, но очнулась внезапно, вынырнув из тяжкого черного забытья. Первые несколько секунд в голове гулко носились мысли, значение которых я не успевала уловить. Тело болело как избитое, но голова была ясной. Вокруг было так же пусто, как и раньше. Странное это ощущение, когда слышны лишь звуки ветра в кронах деревьев, шепот воды и трав, и нет криков птиц или стрекотания насекомых. Ощущение мертвой и жуткой пустоты и одиночества нахлынуло вместе с первобытным ужасом, захлестывая с головой. Тревога поползла холодной дорожкой по спине, начиналась паника. Везде чудилась опасность, от которой нельзя скрыться, ожидание нападения со спины. Страх не отпускал ни на миг, а только рос, и я снова взмыла в небо, не обращая внимания на боль в мышцах. Стало легче. Всё же тысячелетия естественного отбора приучили к тому, что тишина – признак таящейся опасности, а вдалеке от земли как-то спокойнее.

Лететь было тяжело, спускаться – страшно, а тропа всё бежала и бежала вперед через уже не кажущийся таким прекрасным мир. Солнце и Луна неподвижно висели в небе, внутренние часы отсчитывали минуты десятками, усталость нарастала куда быстрее, чем вчера, а на горизонте начала клубиться какая-то сизая дымка, которая тревожила меня. Сил становилось всё меньше, но мне нужно было добраться туда и понять, что это такое. Слишком страшно было теперь спускаться и ночевать там, внизу, в мертвой тишине и пустоте рядом с этим мутным маревом.

Преодолевая из последних сил оставшиеся километры, я поняла, что именно вижу перед собой. Сгустки дрожащей серо-сизой энергии плотным коконом окружали нечто мощное в середине. Тропа раздваивалась у этого кокона, огибала его с двух сторон и, насколько я могла видеть, продолжалась за ним. По моим предположениям, это и был центр Мира Мертвых, но странно, что он так близко от входа.

Развернувшись в воздухе, я полетела к ближайшему скалистому холму, обратно вдоль Тропы и только спустя десять минут поняла ловушку этого мира: путь назад был бесконечен. Я улетала от центра, но одновременно удалялся и холм. Тропа растягивалась, и подо мной разворачивались леса и долины, которые казались на пути сюда маленькими островками травы и небольшими скоплениями деревьев. Как будто мир одновременном расширялся во все стороны, прорастая новыми деталями ландшафта. Я запаниковала и зависла на месте, с трудом махая отяжелевшими крыльями. Лететь назад смысла не было – неизвестно, сколько времени займет этот путь. Оставалось нырнуть в сумрачную хмарь. Вряд ли я смогу справиться с этой энергией или что-то сделать, но я слишком устала, а отчаянье давно овладело мной.

Я решительно полетела к энергетическому кокону. «Второе самоубийственное дело за последние несколько дней. Чую, что схожу с ума», – подумала я и с этими мыслями нырнула в холодное и упругое марево.

Сквозь энергию скользить было физически легче, но в голове моментально возникли все самые страшные и болезненные моменты жизни. Перед внутренним взором мелькали все смерти, потери, боль, страхи, что я когда-либо видела или переживала. Грудь сдавило от страданий, и я из последних сил держалась, чтоб только прорваться в сердце этого круговорота негативных эмоций.

Всё кончилось внезапно: вихри расступились, обнажив каменное возвышение в центре всего этого ужаса, эмоции схлынули, и я спикировала вниз. Ноги подкосились, и я упала на четвереньки, переводя дыхание. Тут, внутри кокона, было тихо и спокойно. Я легла на спину и закрыла глаза. Почему никто не добрался сюда? Если это, конечно, центр и та самая точка. Я открыла глаза и встала. На площадке антрацитового цвета лежал грязный каменный шар самого простого вида размером примерно мне до пояса. Обычная глыба, казалось бы, но от нее веяло угрозой и страхом. Я подошла ближе и осторожно протянула руку, но тут же отдернула. Ничего не произошло, но все инстинкты вопили об опасности. Я подошла еще на шажок и снова протянула руку. «О Луна! Что я делаю?» – успела подумать я за секунду до того, как моя ладонь коснулась холодного изваяния.

Подождав пару секунд, я открыла один глаз, а затем и второй. Всё как и было: серая стена вихрей вокруг и спокойный, тихий булыжник. По-моему, я просто ошиблась, и это не центр, а какая-то ерунда. Облегченно и расстроенно вздохнув, я села на площадку, облокотившись спиной на шар, и спустя пару минут уснула.

Глыба лежала на каком-то странном спиральном возвышении, от которого расходились семнадцать дорог во все стороны. Тропы менялись тем больше, чем дальше уходили от булыжника, превращаясь во влажные топкие и каменные дорожки, ныряли в степи и пещеры, в леса и реки. Семнадцать Лун и Солнц восходили над ними, границы, словно подернутые дымкой, искажали истинный вид миров. Вдруг всё изменилось. Со всех сторон к камню стали стекаться темные ручьи боли и страха, Тропы начали таять одна за другой, а миры гаснуть. Их место занимала круговерть энергии и мертвая пустыня.

Дернувшись, я огляделась: всё так же неизменно, ничего не прояснилось. Отчаяние захлестнуло меня с новой силой. Пусть и недолгий, но тяжелый путь, пустая надежда, незнание, куда идти. Кому-то во сне является истина, кому-то – бред уставшего мозга. И тут я дала волю чувствам. Я рыдала и орала, била камень руками, прося вернуть ее, умоляя указать путь. До костей сбитые кулаки оросили шар багрянцем, но что взять с булыжника. В безумии я бросилась на него всем телом – и меня поглотила тьма.

У меня больше не было органов чувств, лишь боль разрасталась в несуществующей груди ядерным грибом и выливалась наружу, сжигая уже несуществующую меня. Боль, боль, боль. Страх, боль, отчаяние, боль, ужас, снова боль – я сама стала ими. Это жертва во имя того, чего я не увижу и чего, возможно, нет и не будет. Отсюда нет возврата.

На Лунном холме сидели, обнявшись, Келми и Дерир. Молодая луна серебрила густые гривы волос и ленты, вплетенные в них. Пара сидела тихо, что-то мурча друг другу периодически. В лесу за холмом взвыли волки, призывая другие стаи к гулянкам. Старый Каи, шестисотлетний шаман, обернулся черным вороном и взмыл вверх с балкона своего дома, направляясь в гости к вождю Воронов. Имена племен были только формальностью, Мир – единым, а оборотни-перевертыши, хранители границ и Троп, лишь избрали любимые облики и образ жизни. Они были по-настоящему свободны и счастливы.

На задворках города со старым парком, на пустыре, где уже несколько десятилетий ничего не росло и не строилось, зашевелилась земля. Мои пальцы ощутили воздух, и я рванула вверх всем телом, вдохнула кислород прохладной ночи и выкарабкалась из тьмы наружу. Упав на спину, я смотрела на звездное небо и пыталась восстановить в памяти, что же было там, до этого, но мое сознание подбрасывало лишь воспоминания о боли, унижении, страхе, о ее волосах и губах. Я точно знала, что ей понравится то, что я хотела осуществить, ведь она волчица. С улыбкой я поднялась и встряхнулась от земли. Мелкие камешки и грязь разлетелись веером со спутанных волос и истлевшей одежды. Интересно, сколько прошло времени?

Мой тонкий слух уловил движение, и покрасневшими воспаленными глазами я уставилась в зыбкую темноту ночи. Двое, парень и девушка, слегка во хмелю – просто отлично. Прокравшись бесшумными шагами по пустырю, я увидела узкую улицу и ту самую пару, удаляющуюся от меня. Ну ничего, две сотни метров, и возмездие настигнет их. Какое право они имеют на счастье, когда у меня его нет, когда мне было так больно! Ярость всклокотала в груди, вырвавшись глухим рыком, и я бросилась к обернувшимся в испуге людям. Он пытался прикрыть ее, дать возможность уйти, но сломался быстро, как деревянная щепка, выставив наружу желтоватые кости, обагренные его же кровью. А она убежала. «Сучка, бросила того, кто пытался ее спасти!» – мелькнуло в моей голове, вызвав еще больший приступ ненависти.

Эту тварь я настигла уже на ярко освещенном и широком проспекте, одним движением сломав ей шею. Несколько удивленных и испуганных прохожих побежали в разные стороны, а один продолжил снимать всё на телефон. Я загнала его смарт ему в глотку до самого желудка, после чего разорвала грудную клетку и вырвала сочное молодое сердце – я так давно не ела!

Насладившись деликатесом и скрывшись дворами от звуков сирен, предвещавших проблемы, я двинулась дальше, в сторону парка – по дороге мне точно попадутся эти твари. И они попались. Разбитые окна, опустошенные квартиры и целые дома, трупы, устлавшие мой путь – видит Луна, они заслужили это своей легкой и простой жизнью.

Боль и ярость не утихали, а рассвет был уже близко. Хотя и он не был помехой, если бы не поднятые в ружье все полицейские города. «Ничего, вернуться я всегда успею», – подумала я и припустила к парку, уже не отвлекаясь на «счастливчиков». В последний раз не повезло какому-то служителю порядка, оказавшемуся на моем пути перед переходом. Вместе с ним я и нырнула в мой мир, проломив гадёнышу грудь. Оказавшись уже у себя в мире, я обгрызла лицо жертве и, взяв ее за ногу, двинулась с добычей к своим. Знакомые пейзажи открывались передо мной, но почему-то чем дальше я шла, тем сильнее билось сердце и стремительнее росла ярость в груди.

Не успела я подойти к Лунному Холму, а навстречу уже бежали несколько десятков волков, обернувшихся людьми за сотню метров до меня. В первом ряду стоял Каи, за его спиной – Дерир и…

– Келми… – прошептала я и отпустила свою добычу. – Келми! – я бросилась к ней навстречу, но стая ощетинилась оружием, и мне пришлось остановиться.

– Стой! – Каи сделал шаг навстречу. – Какого ты племени и почему нарушила Закон?

– Закон? – я расхохоталась. – Закон писан для смертных, но мы оборотни и должны жить по правилам крови!

– Ты знаешь, что мы не убиваем. Зачем ты сделала это, если понимаешь, какое следует наказание? – Каи говорил отстраненно и напряженно – скорее всего, давненько не пробовал плоти и с трудом сдерживал себя. Ничего, мы еще отомстим смертным.

– Затем, что в то время, как я страдала ради объединения миров, ради воскрешения Келми, они жировали. Это ведь они убили ее, какое право они имеют на счастье?

По стае прокатился шепот, а моя любимая вздрогнула и нахмурилась.

– О чем ты говоришь? Мир всегда был един, а Келми – вот она, живая, – Каи говорил уже очень мягко, но немного удивленно. – Сдайся с миром, сестра, и мы попробуем тебе помочь. Убийства не выход.

Я засмеялась. «Старый дурак. Они ничего не помнят, они презирают меня, но ведь именно я спасла мою Келми, я сделала мир единым. Твари, они все умрут!» Ярость вновь захлестнула мой разум, и я бросилась вперед.

Первые раны были неощутимы, но куда клыкам и когтям тягаться против каленой стали в руках своих же братьев. Я ранила их, но они убивали меня. Бой был недолог, и я пала. Я тянула руки к ней, моей Келми, и звала ее. Любимая приблизилась ко мне: нахмуренные брови, в руках острый клинок – она была прекрасна.

– Келми, любимая, сестра, – улыбнулась я и закашлялась кровью. – Ты помнишь? Хоть ты? Всю боль я взяла себе только ради тебя, любимая.

Келми покачала головой:

– Я не знаю тебя.

Холодный клинок с костяным хрустом пронзил мое черное безумное сердце. Вся боль, всё горе и предательство любимой излились наружу и потекли, полетели вперед, к центру миров. Тропы у камня стали таять одна за одной, а миры гаснуть.

Тропы. Сумеречный свет

Сильный ветер развевал волосы девушки, рвал подол тонкого платья, обнажая бедра, толкал вниз с края скалы. Она стояла спиной к бездне и лицом ко мне, улыбалась. Вдруг она шагнула назад, раскинув руки, и ветер подтолкнул ее, роняя в темноту под уступом. Я подошел ближе к краю, наблюдая, как хрупкая фигурка падает вниз, переворачиваясь лицом к стремительно приближающейся земле. Распахнулись мощные перепончатые крылья, и существо – уже не девушка – скользнуло прямо над землей и в два сильных взмаха крыльев набрало высоту, уносясь вдаль, к чернеющим на фоне догорающего заката горам. Миа любила уходить именно так, маленькая стервочка.

Я не спеша развернулся и начал спускаться. Лететь было откровенно лень, тем более что крылья даны каждому в нашем клане, и за день патрулирования Тропы нарезаешь столько кругов, что они просто отваливаются, а ноги, кажется, скоро атрофируются за ненадобностью. Преимущества летучих мышей были полностью в нашем распоряжении, но при этом великолепное ночное зрение добавляло удобств сумеречной жизни. Жаль, что я работаю днем.

С утра, сопя и покряхтывая, я спустился по пологой части склона и двинулся в сторону домов. Вполне человеческие постройки с удобными кроватями давно заменили нам высокие горизонтальные перекладины для сна. Да и большую часть времени Летучие предпочитают человеческий облик.