Сказка о принце. Книга вторая

Подумав, Ретель кивнул:

– Хорошо. Но при условии, что за три дня до выступления все будет готово даже не на отлично, а на великолепно. Риск в таком деле недопустим.

– Сегодня двадцать шестое апреля, – Патрик обвел глазами сидящих. – Я думаю, к середине июня мы все успеем.

– Пятнадцатое?

– Семнадцатое.

– Почему именно так?

– За два дня до дня рождения Густава; ни у кого не вызовут подозрения съезжающиеся в столицу.

– Ах да. Принято.

– Возражений нет?

Лестин, де Лерон, Ретель одновременно кивнули.

– Теперь – время выступления…

– Ночь? – уточнил де Лерон. – Думаю, три часа пополуночи будет вернее всего.

– Утро, – ответил Патрик. – На рассвете.

И, выдерживая обращенные на него взгляды, пояснил:

– Я назначил бы день, если бы это было возможно, но понимаю, что это создаст массу дополнительных сложностей. Но красться в ночи, как вор, тайком, я не хочу. Густав должен быть арестован и судим – открыто и законно, и выступление наше будет законным. Поэтому – утро, пять часов.

Лестин слабо улыбнулся и тихонько покачал головой.

– Стоит ли, Людвиг? – с сомнением спросил Ретель. – Рискованно. В пять часов в июне уже рассветет.

– Смена караула в восемь, и у нас будет еще три часа. Если все пойдет так, как мы задумали, нам на все хватит времени. А что рассветет – этого я и хочу. Пусть все видят, что мы действуем не как убийцы и узурпаторы, а по праву… по праву закона.

Ретель хмыкнул и потянулся за сигарой. Прикурил, помахал рукой, развеивая дым.

– Кстати, Людвиг, – к потолку всплыло синеватое колечко, – что вы будете делать, если Государственный Совет откажется вас признать?

– Я думаю, бумаги, подписанные Его Величеством Карлом, убедят наших лордов, – спокойно ответил Патрик. – Указ за подписью короля, манифест о престолонаследии… И кстати, – обратился он к Лестину, – с этими документами пора что-то придумать.

Ретель вопросительно поднял брови:

– С этого места подробнее, пожалуйста.

Патрик вздохнул.

– Незадолго до смерти Его Величество оставил мне некие бумаги; они хранятся сейчас в тайнике в кабинете короля. Не знаю точно, что там, но полагаю, что указ о возвращении мне всех прав и титула, манифест…

– В тайнике в королевском кабинете? Вы уверены, что они до сих пор там?

– Нет, – прямо ответил Патрик. – И для того, чтобы выяснить это, мне нужно попасть во дворец.

– Каким образом? Вам нельзя там показываться.

– Вот как раз этого я пока и не знаю. Чтобы проникнуть в кабинет Его Величества, нужно быть королем, не больше и не меньше…

– …что без бумаг невозможно. Либо нам нужно придумать иное средство повлиять на Совет… в нужную сторону.

– Других способов убедить Совет я не вижу, – тихо сказал Патрик. – У меня есть еще одно письмо короля, в котором он… все объясняет. Оно у меня… то есть пока – здесь, в поместье. Его тоже нужно будет предъявить, но боюсь, что без официальных бумаг оно покажется недостаточно весомым.

Ретель снова затянулся сигарой:

– Я вижу две возможности. Либо документы до сих пор в тайнике, либо уже обнаружены. Тогда…

– Тогда Густав уничтожил их, – кивнул де Лерон.

– Вот именно, – сказал Патрик. – Мы должны знать точно, а чтобы проверить, нужно заглянуть в тайник. Вот будет смеху, если это станет единственным нашим препятствием. Как вы понимаете, у меня возможности попасть во дворец нет. Никто другой сделать этого не сможет, – добавил он после паузы, – потому что о расположении тайника знаю теперь только я. А ключ от кабинета всегда был только у Его Величества.

– Но есть, наверное, ключи и у слуг… – вопросительно проговорил де Лерон. – У лакеев, у королевского камердинера… кто там еще?

– Сейчас – нет, – ответил Лестин. – По крайней мере, сразу после коронации уже не было. У Густава пункт на эту тему… прости меня, Господи, – он перекрестился, – о власти плохо не говорят.

Глаза его смеялись.

– Подкуп? – предложил де Лерон.

– Кого? – спросил в ответ Лестин.

– Хоть самому переодевайся, – проворчал Патрик, сворачивая трубочкой план дворца, – слугой или садовником…

Он вдруг остановился.

Лестин посмотрел вопросительно.

– Садовник, – проговорил Патрик медленно и положил план на стол. – Садовник. Ламбе… помните, был у нас такой, он, сколько я себя помню, во дворце служил, еще отец его хвалил очень. Дерево, которое в кабинете – это ведь он за ним ухаживал. Отец всегда говорил, что таких людей, как Ламбе, и среди министров поискать… ну, в смысле, честный. Что с ним стало?

– Насколько я знаю, – заметил Лестин, – служит и сейчас. Хотя… это было больше года назад. Но, мой принц, вы уверены, что можно доверить такое дело слуге?

– Да, – быстро сказал Патрик. – От Ламбе мне нужна только одежда и возможность попасть в кабинет под видом его помощника. Конечно, желательно, чтобы Густава в этот день во дворце не было, но это решаемо.

– Но садовник узнает вас, – нахмурился Ретель.

– Придется рискнуть, – пожал плечами Патрик.

Лестин встал, пошире раскрыл окно, задернул плотную штору. Библиотеку заполнил синеватый сумрак, стало не так жарко.

– Если хотите мое мнение, то я решительно против. Риск огромный и совершенно неоправданный.