Негаданно-нежданно, или Учебник для оперативника

Так я за месяц сделала две дипломные работы. Стоит ли рассказывать, что защитила его с блеском, несказанно удивив маститых профессоров из самой Москвы нестандартными и неординарными ответами. Когда вручали заветный диплом об окончании, один из них долго и продолжительно пожимал мою руку: «Надо же, первый раз вижу такое сочетание красоты и интеллекта!»

Правда, отметить, как полагается в таких случаях, с размахом окончание вуза мне с ребятами так и не получились. В обеденный перерыв я закрыла дверь на замок, Серега Губецкой аккуратно разложил веером нарезанные колбаску и апельсинки на чистый бланк опознавательной карты неизвестного трупа. Чмокнули в щечку (мол, поздравляем), дернули по паре рюмашек и вперед, на мероприятия.

Отмахнувшись от воспоминаний, мы устало вползли в кабинет. Михалыч сидел за столом своего зама Рулетова, пока тот был в отпуске, и молчал. Хуже нет, когда молчит. Значит, над чьей-то бестолковой головой сгустились серьезные тучи. Лысый, как коленка кокетки, Семка Кудря, стоял перед Дымом, опустив голову. Молодой оперативник, только перевелся к нам откуда-то с севера, серьезно занимался спортом. «Бодибилдинг – это жизнь, сотрудник уголовного розыска должен наводить ужас на жуликов»– всегда говорил, подкидывая шестнадцатикилограммовую гирьку в углу. И прическа в таком случае как нельзя, кстати соответствовала этому творческому призванию лейтенанта.

И сейчас этот крепкий «ужас», аккуратно подвязанный галстуком, заслуженно получал очередную выволочку от шефа. Цвет его ушей разительно отличался от безволосой головы на крепкой накачанной шее пурпурный цветом. Семик всегда так краснел, злился или просто от жары – ярко-червонными ушами.

– Присядьте, – едва бросив на нас взгляд, сказал Михалыч, и мы, тихо, на носочках, как в театре во время премьеры, протиснулись за свои столы. Даже наш отделенческий попугайчик Кеша, обычно крикливый и неугомонный, сидел на жердочке, нахохлившись. Его к нам притащил с очередного места происшествия Губецкой, сжалившись над птичкой. Его хозяйке дважды приложили топориком для рубки мяса в домашних условиях ради плазменного телевизора и мелочи в кошельке, поэтому с некоторых пор одинокой и несчастливой владелице птичка стала вроде как без надобности.

Кешка освоился довольно быстро, не боялся садиться местным аборигенам уголовного розыска на плечо, на руку, прилетал, когда позовут по имени. Но все-таки особой любовью пичуги пользовался Губецкой, вроде как чувствовал, что он спас его от голодной смерти. Неповторимым для нас для нас зрелище, когда он садился на плечо Сергею и, заглядывая ему нежно в глаза, чирикал: «Дерябнем по соточке!».

Обстановочка была напряженной. Семкины уши горели привычным для него огнем. Губецкой за своим столом в углу и что-то рисовал в блокноте. Лицо у него было загадочное, еле сдерживался, чтобы не расплыться на глазах у руководства в улыбке. Дым слегка отвлекся нашим прибытием, тон стал почти нормальным, на пару децибел тише:

– Семен, как ты мог?! Разгильдяй, я столько выслушал от генерала! Твое счастье, что не хочу повторять, но поверь, это было крайне неприятным! Сквозь землю разве что не провалился! Начальник ГИБДД рвал и метал. Я еле уговорил не давать хода его рапорту. Сказал, мол, парень молодой, нездешний, только с севера откомандировался, порядков наших не знает, неопытный, лейтенант. Семен, ты меня так под монастырь подведешь своими выходками!

Мы только молча хлопали глазами. Дым глянул на нас:

–Вы слыхали, что этот пионер оперативного сыска нам устроил? Ах да, вы же только приехали. Так вот, рассказываю официально: этот прекрасный человек убыл вчера утром на заявку. Мне звонит дежурка – на рельсах у Витамина железнодорожное травмирование. Мужчина, лет тридцати. Скорая уже выехала, а у меня и нет никого больше, вы разъехались, Сергей после суток, один Сема и остался в отделе. Как и положено, Семен резво впрыгнул в дежурную машину, подвинул эксперта и дружной компанией отбыли на место. Следователь сама подъехать обещала.

– Пекло несусветное, – Семен вздохнул. – Прибыли на место, пульса у товарища нет, да и не могло быть. Там полбашки снесло, сплошное месиво. Головой, что ли пытался остановить тепловоз. Скорость у поездов там большая, на разгон все идут, до станции далеко. И справа и слева кукуруза сплошная. Еле нашли. Машинист сообщил, что сбил человека, экстренное торможение применил, но вы же знаете это торможение, километра два. Еле отыскали его. Пока осмотрели его, Апельсинов зафиксировал, а дальше? Куда его? Пришлось на себе до машины тащить. Скорая-то что! Смерть до прибытия, начиркали бумажку и умотали. А мне что с ним делать? До трассы, где машина стоит, тоже с полкилометра и сплошная кукуруза. Мобильник-то на столе оставил, так неудачно все сложилось.

–У тебя в дежурной машине рация, – Дым начал снова заводиться.

– Михалыч, но он новенький, откуда знать. Небось, у себя на севере он на заявки на оленьей упряжке ездил, – Губецкой старался не улыбаться, вытягивая время от времени губы в трубочку.

–Тоже мне защитник! – Дым неожиданно тоже улыбнулся.

–Так и что дальше? – Звонарев заерзал от нетерпения.

–Рассказывай уже, – Дым махнул Семке рукой.

– Так вот. Остались вдвоем, я и Апельсинов. Водитель не в счет, он в машине еще на трассе стоит, все прыгнули по машинам и врассыпную. Дело не криминал, чего им отсвечивать по жаре. А я, между прочим, в белых брюках и светлой рубашке. Скорая так и сказала – клиент не наш, на машины специальные тоже не рассчитывайте, что-то у них там на подстанции случилось. Везите сами в морг. Стоим мы с Апельсиновым, репы чешем. Тут он и говорит мне – давай притащим его на трассу. А я ему – и что, в девятку нашу служебную все равно не впихнем. Да и начальник тыла мне голову оторвет, что машину изгваздали. Безвыходная ситуация. Тут мне в голову и пришла идея. Я закинул клиента на плечо и попер его до трассы. И так удачно ехал грузовичок с холодильником! Я быстро договорился с водителем, хороший мужик оказался, сговорчивый, с понятием.

Хохот Григорича и Губецкого прервал размеренное, словно ученика со стихами у школьной доски, повествование Семки:

– И сколько ты протопал с трупом на плече? – еле успокоившись, спросил Губецкой. – Нет, мне тоже приходилось таскать трупы, но чтоб так, на плече… Я представляю эту картину.

– Да, хлопец оказался тяжелый, упитанный, а мне как назло, никто не взялся помочь, – обиженно потянул Кудря. – Минут сорок я тащил товарища, обливаясь, между прочим, потом. Хорошо этот грузовичок вовремя подвернулся. У него на лобовом табличка «Пустой», но снимать и не стали. Клиента сбросил на обочину, а потом, когда договорились, загрузили с водителем, такой душевный оказался человек, товарища, дали адрес морга, ну то есть бюро судебной медицины, свой номер мобильника, я тогда еще не понял, что забыл его в отделе, и он уехал. Я-то весь в кровище, в мозгах, траве, и кукурузных рыльцах. Думаю, пропала рубашка и брюки. Спустились вниз, там небольшая канавка с водой, мы руки обмыли, пятна замыли, застирали, чтоб хоть как-то доехать. Минут двадцать, может полчаса, я отмывался в канаве. Обсох тоже быстро, загрузились в машину и рванули до морга. Едем себе, смотрим, на посту ГАИ на подъезде к городу стоит наш грузовичок, двери чуть отворены. Я кричу водителю: «Стой!», выпрыгиваю почти на ходу из машины и к гаишникам. Они меня как увидели, так и замерли: бежит, вытаращив глаза, как безумный, на одежде замытая кровь подсохла и проявилась бурыми пятнами, грязный. Они мне ласты в две секунды заломали, наручники – клац. Я им говорю, мол, смотрите, ксива в заднем кармане, а там от воды физиономия размылась. Затащили меня в кабинет, а так наш водитель грузовика сидит. Как увидел меня, как заорет: «Я думал, что он из полиции!» Разобрались-то, конечно, но позвонить в отдел успели, когда личность мою выясняли, – Семка опустил голову.

– Я представляю ситуацию. Останавливают гаишники грузовик, табличка «Пустой», открываю, а там свежий труп почти без головы. Одного фигуранта задержали, в тут и второй к ним бежит. Наверняка, гаишники мысленно дырочки для ордена на китель готовили. Как же, убийство «по горячим следам» раскрыли, – Губецкой так же старательно вытягивал губы в трубочку.

– Знаете, что в этом деле самое интересное? – у Дыма загорелись хитрыми искорками. – Мы пробили этого потерпевшего, которого поезд сшиб насмерть. Оказалось, что три года в федеральном розыске был за кражу, – и, уже не стараясь сдержаться, во весь голос расхохотался.

– От полиции сбежишь, а от поезда не скроешься! – и вслед за ним загоготал весь отдел.

– Вам смешно, – Дым вытирал глаза от слез, – а мне пришлось у генерала просить грамоту мужику- водителю подписать «За активное содействие органам внутренних дел», чтоб жалобу не накатал на нас. Ну, Семка, ну повеселил всех!

– Хорошо, а что, по-вашему, я должен был делать? – запальчиво спросил он у Губецкого.

– Сесть рядом с водителем и сопровождать профессор, – постучал пальцем по лбу по-дружески он. – Учи тебя еще и учи, пионер.

– Сергей, хорошо, что напомнил, я в кадры сообщил, чтобы закрепили тебя его наставником, будешь теперь отгребать наравне со мной. И учти, головой за него отвечаешь, видишь же, что инициативный паренек! Глаз да глаз за ним. Игорь, что там у вас?

Хрулев встрепенулся и бойко доложил о бессонной ночи.

– Дуйте к следователям, когда на обыски поедут, с ними, чтобы все подработать. Смотрю, у них адвокат ушлая, уже жалобу в прокуратуру накатала, мне уже позвонили свои люди, – Михалыч покачал головой.

–Когда же! Она же с нами всю ночь была! – я аж подпрыгнула.

–Да сейчас каждый имеем помощника, позвонила, продиктовала и привет. Аля, ты давай не сиди, езжай домой, отдохни.

–А ребята? Они же тоже устали. – Твою работу делать некому, поэтому отдохни. Что там у тебя по Авсейкину?

– Объявлен в федеральный розыск, проводим мероприятия, но где он может находиться – информация примерная нужно проверить. У Авсейкина в ресторане официантка в любовницах числится. Думаю, что может заглянуть. Нужно эту тетю вычислить, вдруг у нее отсиживается, пока шум спадет.

–Знаешь, одна не ходи. Бери с собой Звонарева, ОМОН, он тоже домой поедет отоспаться.

–Чего зазря народ собирать? Вдруг не появится?

–А вдруг появится? Будешь дергать его за рукав и просить – мужчина, посидите чуть-чуть, сейчас ОМОН подъедет вас задержит? Нет, решено, и Семена берите.

– Без Семена. Так мы со Звонарем как влюбленная пара по легенде будем неторопливо пить пиво, а Семен к чему?

–Вместо охранника.

Я расплылась в улыбке:

– Это ресторан «Молодежный», там такая босота собирается, мне еще нужно наряд подобрать, такой одежды у меня и не было никогда. Я представляю, я в затертых джинсах, Звонарь в потертом свитере, и Сема в смокинге жеманно доливает нам пиво в пластиковые стаканчики, – я рассмеялась.

–Ладно, Губецкой, поедешь с ними и Семеном, будете неподалеку сидеть где-нибудь за соседним столиком, пораньше поезжайте, чтоб занять удобную наблюдательную позицию.

– Михалыч, я только в Следственный комитет проскочу, ответ следователю по отдельному поручению отвезу.

– Что, опять жалуются? – я обернулась на выходе.

– Не спрашивай, то мама, то папа, то бабушка. Все думают, что их мальчика с корабля выкинули, а не волной смыло.

Еле живая, я приползла домой.

– Мам, ты где была? Опять на задержании? – сын отвлекся от телика.

–Да, сынок. Вы кушали?

–Да, бабушка сварила нам макарончиков, мы поели. Иди, на кухне еще чуть-чуть осталось.

Умывшись, я вяло поплелась на кухню. От усталости есть не хотелось. Выпив стакан молока, я уткнулась носом в подушку. Сквозь сон услышала, как дочь укрывала меня своим детским одеялом, пушистым, тем самым, с зайцами. Когда я разлепила глаза, солнце уже не парило, а садилось красным за горизонт.

–Ты готова? – Лешка завопил в трубку. – В восемь я заеду, жди около подъезда. Детей определи, возможно, задержимся, – и отключился.