Негаданно-нежданно, или Учебник для оперативника

Черный – праздничный, а серый, соответственно, на каждый день. Ботинки, похожие на те, которые в советские времена выпускала фабрика "Красный большевик", наверняка позаимствован из тех же сокровенных сундуков. Острые на язычок девчонки из секретариата окрестили ее неповторимый стиль одежды «комсомолка восьмидесятых» за скучность образа и однотипность моделей, словно выпавших из моей пионерской юности, заставшей классические серо-полосатые ткани, ровнехонькими рядами висевшие в полупустых магазинах. Мы тогда рады были и этому, в перестройку пропало даже эти непрезентабельные на внешний вид ткани.

Юлькину ситуацию спасала форменная одежда, выдававшаяся бесплатно. Коллеги и я что числе подгоняли в ателье или у частных модисток по фигуре те рубища, которые выдавались в строго ограниченно количестве. До сих пор неведомо, по каким лекалам кроились те счастливые платья, юбки и рубашки, но фасон не подходил никому. Женщинам не подходил по объему, зато низ сидел классически, девчонкам в груди было в самый раз, то в области талии и бедер приходилось убирать почти половину объема. Было удивительно смотреть на выстроившуюся на строевом смотре девчачью часть подразделения. Все, как с иголочки, так уж ладно и складно. Мужчины могли лишь догадываться о тех неимоверных усилиях казаться красавицей в нескладной казенной одежде. Но это было только летом. Зимой все становилось как раз на свои места. Если ушить форменное платье или юбку специалисты брались в охотку, то посадить на место талию и плечи форменного бушлата отказывались самые опытные швеи и раскройщики. Так и стояли в строю словно кинологические пособия для отработки навыков захвата и задержания служебно-розыскной овчарки: ватные рукава висели почти до колен, подпоясанные женщины, чтобы хоть как – то обозначить наличие талии и области, где можно попытаться найти кобуру с табельным пистолетом Макарова. Из- под грузной, почти необъятного ватно-защитного вороха бушлата невероятно трогательно в каждом случае без исключения выглядывали, словно два шнурочка из стакана, тоненькие ножки – макаронинки, казавшиеся из-за грузности конструкции сверху почти невесомыми.

Не расстраивалась одна Банщикова. Гордо подняв голову с неизменной синей меховой шапкой с блестящей кокардой, она стояла в строю, никак не волнуясь и не переживая. Принцип "Что дали, то и носим" был тверд и непререкаемым. Как аксиома в геометрии, так и Юлька в жизни.

Чувствовать себя королевой ей помогла любовь Славки. Выйдя из декретного отпуска, место ей нашлось только в секретариате, но так хотелось нежной близости к перспективному генеральскому сыну.

Меня спас случай в лице одного из моих коллег. Я даже сейчас не знаю, кто раскололся у Дыма, но он меня спас. Вернул все дела и периодически дает по шапке Славику, чтобы корона на его главе не лишком давила на мозг, лишь подчеркивая его отсутствие.

Нет, я не жалуюсь. Мне хотелось, чтобы сразу стало понятно, отчего выскользнуть из неприятного общества для меня было небольшим, но все-таки счастьем.

– Алена, давай на квартиру подъезжай. Жду, – по тону Михалыча я поняла, что у него что-то не ладится.

Помня, что наверняка в квартире сидит и голодный Звонарев, я заехала домой, собрала в пластиковые контейнеры почти все, что было в холодильнике, оставив обед ребятам.

В квартире привычная беготня с новенькими чашками, чаем, кофе и плюшками. Наконец, все уселись на диван, держа в руке заветную кружку с горячим напитком.

– Что там с Васильковым?

– Вчера рассказала ему, как вы и сказали. Сегодня надо ехать к нему. Родственники должны привыкнуть посторонним.

– Да, так и сделаем. Возьмешь Кудрю. Григорич и Хрулев будут вас сменять – Дым отошел к окну и закурил. – Смотри, больше никто не в теме. С женой и детьми постарайся наладить контакт, постарайся, чтобы они ничего не поняли, занимались своими повседневными делами.

– я сказала, чтобы детей отправили к бабушке, но он не хочет.

–Может, и правильно, чтобы не вызывать подозрений в Виталика. Ты же не забывай, что он туда на чай ездит через день.

–А что мне делать с Рулетовым?

– Не переживай, я решу этот вопрос.

– Что у Лешки?

– Оружие на месте. Патроны я взял боевые и холостые. Вчера отстреляли в лесу винтовку, Остроумов остался доволен. Так что готовим на послезавтра.

– А чего тянуть-то? – мне не терпелось завершить эту неприятную историю.

– Нет, торопиться не следует. Езжайте вначале к нему, нам нужно знать, чтобы семья не запаниковала да дров ненужных не наломала. Давай, Лешка, вечером мне отзвонишься, как ведет себя заказчик. Подкрепись основательно, а то Алена тебе полхолодильника свезла. Без фанатизма.

***

– Подожди, я только комп выключу, – Кудря возился в отделе, как девчонка перед свадьбой. Я ждала его в коридор с добрых полчаса. Слава богу, что он был на машине.

Подъезд Василькова освещался со всех сторон. Я не удивлюсь, если вокруг установлено видеонаблюдение. Рассчитывать на него было слишком самонадеянно, но проверить бы не мешало.

Семен по пути забрал своего товарища. Как он сам про него рассказал, редкостный технарь. Где он работал, я так и не узнал, но точно кто-то из наших.

Широкая, металлическая дверь Василькова с резными узорами, маскирующими внушительность защиты, отворилась почти сразу. Квартира потрясал убранством: в коврах, тяжелых, винно-красного цвета, ноги, казалось, утопали по самые колени, бесшумность шагов потрясала, невольно заставляла идти дальше, по крайней мере, на носочках. Старинная увесистая люстра заслуживала демонстрироваться, по меньшей мере в театральном вестибюле.

Жена Василькова с нежным именем Лилия оказалась радушной хозяйкой. Нашего прихода ждали с накрытым на широкую руку столом. Лиля затащила за руку нас за стол, уговаривая покушать. Нужно сказать, Семен особо долго уговаривать себя не позволил:

–А где у вас можно помыть руки?

Я толкнула его в бок и, выйдя за ним в коридор, зашипела:

– Ты чего, мы же на работе!

– Я вас привез? Тебя и Сашку-техника? Привез. Какие ко мне вопросы? Все, работу сделал. Иди, устанавливай контакт, Сашка уже висит на люстре, устанавливает камеры и микрофоны. А я могу спокойно перекусить со спокойной совестью. Отчего же я должен страдать, между прочим, целый день в разъездах и без обеда. То вместо еды я искал камеры, то ждал под адресом Сашу. Все, иду пить чай.

Мне стал его жалко. Мужик, что поделаешь, должен правильно питаться. Кудря протиснулся мимо меня в ванную комнату. Зашумела вода и хозяйка выбежала из кухни, подавая ему чистое полотенце.

– Где выговорите, Лилия Николаевна, мне можно присесть?

– Вот здесь, пожалуйста,– она захлопотала над ним, как над самым любимым сыном.

– Идите тоже вымойте руки. Я столько наготовила, ждала вас целый день, – она металась между кухней и ванной.

– Мы же работать приехали, – вяло попыталась сопротивляться я, но ароматы манили и будоражили воображение. Я сдалась. Для контакта это даже лучше.

Не прошло и получаса, как вошел Сашка. Лиля и слушать не стала его отговорки и за руку почти силком усадила его за стол. Васильков достал из встроенного домашнего бара бутылку вина.

–Нет-нет, – я весьма невежливо замахала руками, но тут уже толкнул бок меня Кудря и выразительно посмотрел на меня своими синими глазами, мол, а контакт установить? Лучше повода и придумаешь. Я махнула рукой. Семка говори тосты один за другим, даже не подозревала, что он может быть таким красноречивым, чокаясь с нами белой полулитровой кружкой чая с надписью "Петр Первый". Наверняка, это была чашка хозяина дома.

Под неторопливый разговор, я, развесив уши, каким-то чудом пропустила несколько звонков. Телефон стоял на беззвучном режиме, в многоголосом обществе его было совершенно не слышно. Извинившись, я вышла из-за стола позвонить малышам и увидела восемь пропущенных. Два от детей и шесть от Лешки. И я, как сумасшедшая, в первую очередь стала набрать Лешку. Каждый раз озадаченно задаю себе вопрос, отчего же всегда ставлю интересы дела в первую очередь. И каждый раз об этом забываю, когда вижу пропущенные от Лешки, Хрулева, Григорича или Дыма. Рулетов никогда не шел в расчет.

–Ну что там у вас?– Лешка говорил с набитым ртом. Жует, наверное, мои котлетки.

– Все по плану, люди контактные, вопросов лишних не задают. Про камеры пришлось рассказать.

– Понятно. Я сегодня ездил с Виталиком, запланировали на завтра. Суббота, выходной день, все рванули на море еще сегодня, народу будет вечером во дворе и у подъезда немного. Часов в десять. Будь готова. Часов в восемь проверь еще раз камеры и микрофоны. Хотя нет, Сашка пусть у вас. Найдете сказать, зачем?

– Я думаю, что нет смысла лишний раз что-то объяснять. Царь Соломон еще в древности по этому поводу знаешь что сказал?

– Блесни эрудицией, – Звонарев хихикнул.

– И похвастаюсь. Думаешь, нет? Ошибаешься! Он сказал: многие знания, многие печали. Так что жуй свой ужин, дорогой товарищ.

– Да ладно, не сердись. Котлетки, кстати, высший класс! Значит так, я про выезд, естественно, сообщить не смогу, за мной будет ехать Дым в машине наружного наблюдения, он наберет тебя, чтоб ты была готова. Телефон держи в руке, клушка!

– Так получилось, – про вино я рассказывать ему не стала.

На работе я сидела, как на иголках. Мысли бешеными тараканами лезли в голову, мне так хотелось предугадать все возможные неблагоприятные развороты событий.

Всегда, сколько мне приходилось участвовать на мероприятиях, обязательно находился непредвиденный момент, который не мо предугадать просто никто. Даже Дыму с его проницательностью и опытом частенько приходилось подстраиваться под неожиданностью: то на встрече сбыта наркотиков внезапно отказала рация. Техника, что возьмешь! Еще хорошо, что Хрулев опытный боец, включил мобильник и тот мотал, сколько мог.

И слышим, что продавец наркотиков явился на встречу с оружием. Мы знаем, слышим его, а делать-то что? Близко не подъедешь, сразу срисуют слежку. Пришлось быстро переодевать омоновца в майку и джинсы, мятые, испачканные жирными потеками, на пояс, чтобы спрятать пистолет, навязывать старую звонаревскую куртку, служившую ему тряпкой для машины.

– Надевай, не модничай, это я с батей чинил машину, так и валяется в багажнике. Руки еще надо извозить чем-нибудь, работяга вроде идет, а то насторожится, пырнет нашего закупщика, – мы уже знали, то у клиента нож.