Негаданно-нежданно, или Учебник для оперативника

– Вот и чудно.

–Счастливого отдыха вам.

– Ты тоже береги себя,– я развернулась и сова вышла на жаркий перрон.

В метрах десяти от входа на деревянной лавке прямо на солнцепеке неторопливо располагалась невысокая бабуся приметной внешности. Бабусе скорее всего было больше восьмидесяти, двигалась она размеренно, неторопливо, словно боясь лишним движением причинить себе боль рукам или ногам. Наконец с трудом умостившись, наклонилась и полезла в сумку, стоявшую между ее ног на асфальте. Покопавшись, она вынула из нее белый пакет с красочным рисунком и положила к себе на колени. Почти не крутя головой с седыми затейливыми кудрями, скорее всего химической природы по старой моде, из пакета так же неторопливо вытянула пакет поменьше и поскромнее в окраске. Расправив его ладонями по сиденью лавки, не спеша стала раскладывать на нем сочные розовые помидоры, колечки жирной копченой колбасы, батон хлеба. Зрелища меня завораживало. Температура воздуха на солнце зашкаливала за пятьдесят. Если уж в тени было за сорок! Но ничто не могло испортить здорового аппетита.

Откусив огромный кусок колбасы, жир от которой расплавившись от солнца, потек по рукам, бабуся стала неспешно его разжевывать, переминая его с одной щеки за другую. Наблюдая за удивительной бабкой, я не заметила, как ко мне подошел Андрей Мочалкин.

– Адрюш, привет, -обрадовалась я. -Ну как тот бедный песик, оклемался?

– Да, не переживай. Отошел, я его отпоил водой, так он стал жрать, как не в себя. Я ему одну порцию, он еще просит, а нельзя же. сидит, скулит, жалко, не могу. Так он, паразит такой, слопал мои тапки, погрыз все помидоры в огороде. Натурально погрыз. и слопал огурца, жена приготовила на засолку на зиму. пока отошла мыть баллоны, вернулась, пару хвостиков валяется.

– Да ладно тебе, такого быть не может! Сколько там было огурцов? Килограмм?

– Да стала бы жена затеиваться схлопотным делом из-за килограмма. Нет, десять кило я с утра выгрузил, наши – то погорели из-за жары, так я с утра на рынок смотался, привез, быстро выгрузил и на работу. Жена звонит, плачет. Я- тоже не поверил, в обед-бегом домой. Оказалось, пес умный! что не смог съесть, чувствует, что не лезет, а такой жизни -то сытной может и случится больше, закопал остальные в огороде. Главное, стянул с веревки полотенце, жена накинула просто так, без прищепки. Постелил его на свой схрон огуречный и спит.

– Ну надо же, -всплеснула руками. – мне казалось, что такого не бывает!

– Да, умный парень оказался. Наверное, у бабки той не жировал, чем она его-то могла накормить, такого слоника, хлебушком? У него по породе задатки крупной собаки, он еще щенок, но память о голоде сильная, жалко, что так и останется к еде жадный. Детские впечатления самые сильные…– Мочалкин осекся на полуслове и растерянно заморгал, глядя куда-то мимо меня.

Я обернулась и ахнула. Андюшкин служебный пес, овчарка Гром, эдакая мохнатая махина, больше смахивавшая ростом на небольшую лошадку, чем на собаку, сидел около беловолосой бабули и, раскрыв огромную пасть, жевал ее колбасу. Воспользовавшись бабкиным замешательством, Гром аккуратно, стараясь не зацепить кулечек, закинул в пасть батон хлеба, пропахший колбасным ароматом. Бабуля не двигалась. она сидела, словно оцепеневшая, зажав в руке крупный огурец.

– Это конец, я тебе обещаю, – зашептал Мочалкин. Выгонят нас с позором, словно таких и не было никогда, – в его голосе послышались всхлипы.

– Ладно тебе, с кем не бывает! Хорош ныть!

– Какой ныть, Алена! Уже был такой скандал, слопал Гром на месте происшествия сумку с вещдоками, еле прикрыли от начальника, летело в меня все, что было в кабинете!

– Что ж там за вещдоки были? – я вытаращила на Мочалкина глаза. Насколько я помню у нас и воруют -то мобильники да дизельное топливо с паровозов сливают.

– Пацанята обнесли продуктовый магазин, один стоял на шухере, второй отвлекал продавщицу, третий грузил сумку. На выходе с этой сумкой и поймали бдительные товарища. Пока ПДН с ними разбирались, Гром в два захода слопал все, что лежало в сумке. Я конечно, расплатился с магазином, шеф орал, что от нас с Громом больше ущерба, чем от воришек. Сейчас меня ничего не спасет. Вон, смори, она уже встает, сию секунду топает до дежурки и все, я и Гром на свободе и с чистой совестью, – Мочалкин дрожащими руками полез шарить по карманам с отчаянием выгребая оттуда хоть какую-нибудь мелочь. – Вот как назло, последние на эти огурцы, будь они неладны, на рынке с утра потратил.

– Так, забирай потихоньку собаку и дуй на мост, вроде тебя и не было. Я разберусь, не переживай. Если что, возьму на себя. Авось не поверят!

Андрей еле слышно свистнул, и гром, радостно виляя безразмерным хвостом на полный, сытый желудок, подбежал и ждал распоряжений. Мочалкин дал команду «Бегом», и они рванули на пару что есть мочи в сторону моста.

Дождавшись, пока они отбегут подальше, подошла к бабке. Она сидела также, вооружившись огурцом почти не моргая. Я поначалу даже напряглась, вдруг бабулей случилось чего от стресса, дело – то немолодое.

– С вами все хорошо? – я тихонько похлопала ее по плечу.

– Да, миленькая, все хорошо, – через минуту, не меньше отозвалась она старческим голоском. -Все хорошо.

– Вас собачка-то не испугала?

– Нет, хорошая собачка, только голодная очень. Что ж хозяева такие, не кормят животинку, а такая хорошая собачка.

– Давайте я вам что-нибудь куплю покушать. Блинчики свежие, водичку, могу за колбаской в магазин сходить, если немного подождете. Здесь совсем недалеко.

– Не надо, миленькая, я уже наелась, – бабуля еле слышно икнула и стала собирать кулечки с лавочки. Я вложила в кулак ей все деньги, что у меня оставались в кошельке, и отошла в сторону. Старушка так же неторопливо собралась, объявили прибытие электрички, и она неожиданно бойко кинулась с баулами и пакетам наперевес на вторую платформу, куда прибывал пригородный поезд. Дождавшись, пока она не уедет, я наблюдала за ней в вагоне, как она заставила пересесть половину вагона, поменявшись с ней местами, пока не заняла удобное и главное, нужное ей место. Электричка со свистом умчала, а я двинула к стоянке. Мочалкину нарочно не стану сразу звонить, пусть немного помучается, покрывается в кустах, будет знать, что за собакой следить надо, знает ведь прекрасно, что тот вечно жрет все, что не приколочено: грибы, значит, грибы, помидоры, значит, помидоры, огурчик на закуску и снова виляет хвостом. Ему и телка дашь, слопает и попросит добавки.

От раскаленного солнцем капота можно было пожарить картошку. Поставив сумочку на колено, стоя, как акробат на одной ноге, я принялась искать ключ от машины. Сколько раз корила себя за то, что не готовлю его заранее. Боюсь забыть его где-нибудь на стойках КПП.

Перерыв, в который раз боковой кармашек, я поняла, что заветный брелок не находился. Я начала заводится. Мало того, что мне ужасно хотелось спать и пить, так и не переставала волновать мысль, что дети съели все запасы и сидят теперь голодные, ждут мать с работы. Мне живо представился вид, как дети сидят обессиленные у распахнутого настежь холодильника, покрытого слоем пыли и не в силах набрать даже кружку воды.

Взмахнув головой, я отогнала дурные мысли, лезшие в голову от недосыпа и усталости. В конце концов, они бы позвонили и пожаловались, что дома ничего нет на зубок.

Разозлившись на саму себя, не выдержав испытания, я вытряхнула содержимое сумочки на капот машины. Губные помады, отскочив от назеркаленной поверхности, покатились куда-то вниз под колеса, но я на это уже не обращала внимание. Черт возьми, где ключи!

Сзади тихо дотронулись до моего плеча. От неожиданности я подпрыгнула.

– Извини, что напугал. Что стряслось? С чего ты свою косметику по стоянке раскидываешь? Все, не нужна стала?– Апельсинов успел позавтракать, пока я искала пропажу, в привокзальной забегаловке и довольный жизнью, стоял сзади меня, с теплотой и нежностью сжимая в руке тетрапаковский пакетик с кефиром.

– Серега, не подзуживай. Пей свой кефир,– я раздраженно отмахнулась от него, как от назойливой мухи. К счастью, Апельсинов родился удивительно незлобивым человеком. Он не стал обижаться.

– Может, помочь?

– Да ключи от машины не могу найти, все перерыла, как сквозь землю провалились!

–Ну не ругайся, я уверен, что ты просто их забыл где-то. Может, на столе в кабинете, а может, на стойке. В дежурке спрашивала?

– Нет, я тут все копошусь. Идем, вместе поищем. На вот, хлебни кефирчик. Свежий, самое милое дело для пищеварения после суточного дежурство и наливайства до самых ушей бурдой, который вы называете громким словом «Кофе».

Пара глотков и вправду меня немного успокоила. Мы прошерстили все поверхности моего маршрута, опросили всех, кто мог случайно усмотреть мою пропажу. И хотя я уверена, что из сумки в течение суток я ключи точно не доставала, спорить с Апельсиновым не стала. Они нашлись на моем рабочем столе. На самом видном месте. В центре столешницы. Я их просто не могла не заметить.

– Да ладно тебе, Ален, от усталости всякое бывает. Говорят, что даже приведения могут мерещиться.

– Приведения мерещатся от белой горячки, а не от усталости. Но за поддержку спасибо. Поехала я домой и первые сутки – только сон.

Домашние дела навалились с головой. Сказывалось длительное отсутствие хозяйки. Поснимав и выстирав со всех окна шторы, я удовольствием неторопливо навешивали их на мелкие крючки натянутых под потолком струн. В комнатах стало свежо дышать, дети пошли выгуливать собак. Я попросила погулять подольше, чтоб успеть закончить уборку. Дети старательно не торопились домой, я только слышала их смех на лавочке под подъездом, где они сидели с друзьями и нечастое погавкивание моих песиков. У меня случилась свободная минутка, чтобы выпить чашечку любимого кофе.

Кофе все-таки сбежал. Протерев плиту, я плюхнулась на мягкий уголок и с пульта включила телевизор. Передавали дневной выпуск новостей. Федеральные новости уже закончились и местное телевидение готовилось передавать очередной выпуск ужастиков в передаче «Вне закона», передаче интересной в профессиональном плане вроде «а как там у коллег?». Неожиданно на экране всплыла фотография Меньшиковой. Я сделала звук погромче и прислушалась к комментариям. Оказалось, что накануне Юля вышла из дома и не вернулась, родственники просили сообщить какую-нибудь информацию о ней.

Отыскав телефон, я спешно набрала Звонаря:

– Лех, что там у вас стряслось? Банщикова пропала?

– А ты откуда знаешь?

– По телеку передавали, по местным новостям. Родственники ищут, пропала без вести.

– Ищут, – Лешка немного помолчал.– Нашли ее только что, но опознания еще не было. Дым поехал к матери. Не позавидуешь ему, сообщать родственникам такие новости… Да…

–Где нашли?

– Рыбаки утром рано приехали на берег реки рыбачить, а она там. С вечера, как сказали эксперты. Проломили череп и ножевое в грудь. Нож пока не нашли. Территориалы дело будут расследовать, но Дым сказал, что мы тоже подключились. Губецкой выехал на место с Кудрей, а мы с Хрулевым на закупку едем, потом, если получится, поможем.

Я растерянно выключила связь. Надо же, так поскандалили, а человека раз и нету. На душе неприятный осадок от того, чего скрывать, в сердцах пожелала ей всего нехорошего. Быстренько натянув на себя легкий сарафанчик, я повязала шелковый платок и помчалась в церковь. Не то, чтобы особенно верующая, так, как и многие: знаю, как перекреститься и все. Но сейчас я чувствовала такую тяжесть в душе и понимала, что терпеть эту тяжесть долго я просто не смогу. Дети только удивленно пожали плечами, глядя, как я прогалопировала мимо них, бросив на ходу «Я ненадолго».