Раскрытие скрытого за завесой для сведущих в тайнах сердец

Нищета и чистота были объявлены обозначениями невыразимой идеи – чтобы тем самым создать основу для общего диалога и полностью определиться со своими состояниями. В этом среди суфиев нет разногласий, хотя одни используют термин «нищета», а другие – «чистота», чтобы выразить ту же самую идею.

Совсем иначе обстоит дело с буквоедами (ахль-и 'ибарат), которые, оставаясь в неведении относительно истинной подоплёки этих идей, занимаются словесной эквилибристикой.

В заключение следует сказать, что тому, кто воспринял практически эту идею и сосредоточил на ней своё сердце, безразлично, как его назовут, – «нищий» (факир) или «чистый» (суфи), поскольку и то, и другое – вынужденные наименования того, что не имеет имени.

Этот спор тянется со времени Абу'ль Хасана Сумнуна. В тех случаях, когда на него снисходило откровение (кашф) сродни пребыванию в Боге (бака), он обычно ставил нищету выше чистоты; когда же духовные наставники (арбаб-и ма'ани) спросили его о причинах такого предпочтения, он сказал:

Так как впасть в состояние упразднённости (фана) и изглаженности для меня не меньшее блаженство, чем состояние бака и восхищённости, то я ставлю чистоту над нищетой, когда нахожусь в состоянии, сходном с упразднённостью (фана), и ставлю нищету над чистотой в состоянии бака, ибо нищета – это иное название бака, а чистота – иное название фана.

В последнем случае исчезает осознание бака, а в первом случае – осознание фана, так что моя натура становится нечувствительной ни к бака, ни к фана.

Выражено ('ибарат) прекрасно; однако заметим, что ни бака, ни фана не могут исчезнуть; каждая пребывающая в Боге вещь, которая претерпевает самоупразднение, освобождается от самой себя; а каждая вещь, которая становится пребывающей в Боге, пребывает вне самой себя.

При разговоре о фана неверно использовать преувеличения. Когда же говорят, что «фана упразднено», то это как раз и является преувеличением; на самом деле при этом имеется в виду отсутствие всяких следов идеи фана. Однако, пока остаётся хоть какой-то след существования, состояние фана не возникает; а когда состояние фана достигнуто, «упразднённость фана» – просто бессодержательное речение, которым говорящий тешит своё тщеславие.

Движимый тщеславием и опрометчивостью, свойственными молодости, я составил труд такого рода, озаглавленный «Книга об упразднённости и пребывании в Боге» [ «Китаб-и фана у бака»]. Однако в данной работе материал излагается с предельной осмотрительностью – хвала Богу, Всемогущему и Славному!

Таковы различия между нищетой и чистотой в духовном аспекте.

Совсем иное дело, когда чистота и нищета рассматриваются в практическом плане, а именно в плане освобождения «я» от мирского (таджрид) и отбрасывания всего, чем владеешь.

Существенным моментом здесь является разница между нищетой (факр) и бедностью (масканат). Некоторые шейхи утверждают, что нищий [духом] (факир) превосходит бедняка (мискин), ибо Бог сказал о первых:

И тем в нужде, кто на пути Господнем

Удержаны [от промыслов своих]

И в поисках [себе достатка]

Не могут двигаться по сей земле. (Коран 2:273)

Бедняк всё же имеет какие-то средства к существованию, а у нищих они отсутствуют, и потому нищета – это честь, а бедность – унижение, ибо, согласно правилу мистического Пути, обладающий средствами к существованию принижен. Как сказал Посланник: «Горе тем, кто почитает динар и дирхем, горе тем, кто почитает одеяния с ворсом!» Отказавшийся от средств к существованию – в чести, ибо он полностью полагается на Бога; а имеющий хоть какие-то средства к существованию – рассчитывает на них.

Другие шейхи полагают, что бедность выше, ибо Посланник сказал: «Позвольте мне жить бедно, и умереть бедно, и воскреснуть из мёртвых среди бедняков!» – а о нищете он сказал: «Нищета близка к состоянию неверия». С этой точки зрения нищий надеется на заработок, зато бедняк – независим.

В рамках Священного Закона некоторые богословы считают, что нищий – это тот, кто имеет достаток (сахиб булга), а бедный – тот, кто свободен от мирских забот (муджаррад); однако другие богословы утверждают обратное. Отсюда имя «суфий» давалось беднякам теми последователями Пути (ахль-и макамат), которые следуют первой точке зрения, предпочитая чистоту (сафват) нищете. Те суфии, которые принимают вторую точку зрения, предпочитают нищету чистоте – на тех же основаниях.

Глава 6

О порицании (маламат)

Пути порицания следовали некоторые суфийские шейхи. Порицание весьма действенно в случае, когда любовь нуждается в искренности. Последователи Истины (ахль-и ха?к)[49 - Суфии называют себя ахль-и-хакк – «лоследователи Истинного», то есть «люди Бога», а также ахль-и-хакикат – «последователи Реальности».]– особенно видные представители этого сообщества – выделяются тем, что они [намеренно] становятся объектами порицания со стороны простого люда.

Посланника, который является образцом и предводителем приверженцев Истины и шествует во главе любящих [Бога], все чествовали и считали безупречным до тех пор, пока откровение Истины не явилось ему и боговдохновение не снизошло на него. Одни говорили – «он гадальщик», другие – «он сочинитель», третьи – «он безумец», четвёртые – «он лжец» и т. д. А Бог говорит, описывая истинных верующих: они «не боятся порицающих. Это – щедрость Аллаха: дарует Он её, кому пожелает, – ведь Аллах – объемлющий, знающий!» (Коран 5:59). Так Бог указал, что Он побуждает весь мир порицать тех, кто следует Ему, но Он укрывает тех, кого любит, от взглядов посторонних (гайр), чтобы глаз чужака не узрел красоту их состояния; Он оберегает их также и от взирания на самих себя, чтобы они не видели собственную красоту и не преисполнились высокомерия и самодовольства. И потому Он окружает их обывателями, которые чешут языками на их счёт, и изволит сделать «порицающую душу» (нафс-и лаввама) частью их состава – чтобы другие могли порицать их за всё, что бы они ни делали, и чтобы они сами могли порицать себя за неблагое либо за благое, исполненное не лучшим образом.

Таков основололагающий принцип Пути к Богу, поскольку на этом Пути нет пятна либо «завесы», более труднопреодолимой, чем самодовольство. Бог в Своей доброте поставил преграду для Своих друзей на дороге ошибок. Их действия, даже благие, не одобряются простыми людьми, которые не видят их такими, каковы они на самом деле; свои смиренные деяния, даже многочисленные, друзья Бога никак не связывают со своей крепостью и силой, поэтому они недовольны собой и защищены от самонадеянности.

Кто принят Богом – того не принимают обычные люди, а кто сам себя выделяет из всех – того нет среди избранных Богом.

Так, Иблис был избран людьми и принят ангелами и сам собою был доволен; но, поскольку Бог был недоволен им, их одобрение лишь навлекло на него проклятие. Адам же не был принят ангелами, которые сказали: «Разве Ты установишь на ней [на Земле] того, кто будет там производить нечестие?» (Коран 2:28), и был недоволен собою, ибо сказал: «Господи наш, мы обидели самих себя!» (Коран 7:22), но, поскольку Бог был им доволен, недовольство ангелов и самого Адама принесло плод прощения. И потому пусть все люди знают, что тех, кого мы принимаем, люди отвергают, а тех, кого люди одобряют, мы отвергаем. Вот почему порицание людское – пища друзей Божьих, ведь оно – признак Божественного одобрения; оно – услада святых Божьих, ибо оно есть знак близости к Нему и радует их так же, как других людей радует известность. Есть речение, которое Пророк получил от Джабраила [Гавриила], в нём Бог говорит: «Мои друзья [святые] – под Моим покровом; кроме Меня, никто не знает их, за исключением друзей Моих».

Три вида порицания

Порицание (маламат) бывает трёх видов:

1) порицание тех, кто следует верным путём (маламат-и раст рафтан);

2) порицание тех, кто умышленно ищет порицания (маламат-и касд кардан);

3) порицание тех, кто отказывается от правил (маламати тарк кардан).

Первый случай – когда порицают того, кто честно занимается своим делом, исполняет свои религиозные обязанности и не пренебрегает никакими обрядами поклонения; такому человеку совершенно безразлично, что люди говорят о нём.

Второй случай – когда человека превозносят и чествуют, его сердце склоняется к почестям, которые люди ему воздают, и привязывается к тем, от кого они исходят. Желая освободиться и полностью посвятить себя Богу, он намеренно навлекает на себя их порицание, совершая поступок, который противен им, но не является нарушением закона. В результате такого поведения человека оставляют в покое.

Третий случай – когда человек, движимый своим природным неверием и ложными верованиями, отрекается от Священного Закона, отказывается от своих обязанностей и говорит себе: «Я следую путём порицания». В этом случае его поведение определяется исключительно им самим.

Кто следует верным путём, отказывается от лицемерных поступков и воздерживается от нарочитости, тот не обращает внимания на порицание со стороны простых людей, твёрдо идя своим путём; ему всё равно, что о нём говорят.

Среди историй [о святых] я обнаружил такую. Как-то шейха Абу Тахира Харами увидели на базаре; он ехал на осле, и один из учеников сопровождал его. Кто-то крикнул:

– Пожаловал закоренелый безбожник!

Негодующий ученик набросился на крикуна с кулаками, и весь базар заполнили крики и шум. Шейх сказал своему ученику:

– Если ты успокоишься, я открою тебе то, что избавит тебя от подобных стычек.

Они вернулись домой, и шейх велел ученику достать коробку. Она была полна писем.

– Взгляни, как люди обращаются ко мне, – сказал шейх. – Один называет меня «шейх ислама», другой – «шейх чистоты», третий – «шейх аскезы», четвёртый – «шейх двух прибежищ» и т. д. Всё это наименования, моё имя не упоминают. Я ничем этим не являюсь, каждый именует меня в соответствии со своими представлениями обо мне. Тот бедолага на базаре поступил точно так же – и разве это повод для драки?

Кто умышленно навлекает на себя порицание, отказывается от почестей и избегает известности, тот подобен халифу Усману, который, имея четыре сотни рабов, однажды принёс со своего надела с финиковыми пальмами вязанку дров на голове. Когда его спросили, зачем он это сделал, он сказал:

– Хотел потяжелее нагрузить себя.

Он не мог допустить, чтобы сан, которым он обладал, препятствовал ему заниматься любой работой. Такая же история существует и об имаме Абу Ханифе.

Об Абу Язиде рассказывают, что, когда он на пути из Хиджаза въехал в Райи, горожане бросились ему навстречу, чтобы воздать почести. Их знаки внимания отвлекли его и отвратили мысли от Бога. Тогда, придя на базар, он достал из своей котомки хлеб и начал есть.

Все оставили его, поскольку был месяц Рамадан. Он сказал ученику, который сопровождал его:

– Взгляни! Как только я исполнил одно-единственное уложение Закона, все они тотчас отвергли меня[50 - Абу Язид, как путешествующий, согласно Закону мог несоблюдать пост.].

В те дни, чтобы навлечь на себя порицание, нужно было совершить что-либо не одобряемое или из ряда вон выходящее. В наше время для порицания достаточно слегка продлить свои добровольные молитвы либо просто исполнять те религиозные обряды, которые предписаны, – и вас тотчас объявят притворщиком и ханжой.

Кто, отринув Закон, предаётся нерелигиозным действиям, говоря, что следует «правилу порицания», – тот совершает дурное, нечестивое и потакает своим слабостям. Ныне многие добиваются известности таким образом, забывая, что надобно уже обладать весом в глазах людей, чтобы умышленным поступком вызвать людское порицание. В противном случае вызывающее нарекание действие – всего лишь средство прославиться.

Как-то по случаю я общался с одним из таких искателей славы. Он совершил нечестивый поступок и оправдывал себя, заявляя, что сделал это ради порицания. Один из присутствующих сказал: