Академия Пента

Академия Пента
Алена Волгина

Синь считает, что её главная проблема – это безденежье. Она мечтает поступить в Академию Пента, чтобы получить лицензию артефактора.

Ситуация осложняется, когда на экзаменах она случайно влюбляется в талантливого студента, с которым у них возник конфликт интересов. Кроме того, Синь узнаёт, что за право учиться в Академии придется ещё побороться.

Ситуация осложняется ещё больше, когда в кампусе происходит убийство, причем жертва, как выяснилось, успела насолить очень многим. И кто-то подбрасывает улики, пытаясь выставить Синь главной подозреваемой. Тогда она понимает, что теперь её главная проблема – это остаться в живых.

Алена Волгина

Академия Пента

Глава 1

Из гондолы дирижабля мир казался совсем другим. В обычные дни ты снуешь по городу, как челнок, двигаясь по привычным маршрутам, и видишь вокруг примерно одно и то же. Но сейчас, отдалившись, город вдруг предстал передо мной единым и цельным, пробудив множество воспоминаний: вот изгиб реки, куда мы в детстве бегали после уроков, вот зеленое пятно старого парка, больше похожего на лес, чуть левее – коричневые крыши меланжевого комбината, где работали родители Вербы, а вон там торчит над парком половинка колеса обозрения, которое уже три года, как не работает. Когда вернусь с лицензией артефактора – починю.

Никогда еще не видела наш город с такой высоты. Зрелище завораживало.

– А ты, Синь? Уже кому-нибудь написала? – послышался капризный голосок Мьюлы, и ее тонкие пальчики подергали меня за рукав.

Из нашего городка в Академию поступили трое. Мы все прошли летние отборочные тесты и отправили документы в Пенту. Я планировала стать артефактором; моя подруга Верба, мечтавшая о собственном косметическом салоне, собиралась учиться на зельевара. Мьюла тоже подала документы на зельеварение, хотя ее истинная суперсила, по моему мнению, заключалась в умении непрерывно трещать, перескакивая с одной темы на другую. С самого начала рейса ее раздражающий звонкий голос просто не умолкал. Все мои намеки пропали втуне. Мьюла у нас не склонна к самоограничениям и, возможно, продолжила бы болтать даже под общей анестезией.

Я постаралась подавить неприязнь – не хотелось портить наше путешествие ссорой. Тем более, что это родители Вербы обеспечили мне место на дирижабле, так-то билет был мне не по карману. Вербин отец был одним из руководителей того самого комбината, который недавно проплыл под кормой гондолы, и занимал в городе видное положение, поскольку ткани и домашний текстиль всегда были основным источником дохода для нашего маленького Ивартовска. После смерти мамы Вербины родители, образно говоря, попытались взять меня под крыло. Заметив это, я стала реже у них бывать. Не люблю, когда нашу семью жалеют. И мне не нужны одолжения! Но когда господин Ремез расплатился за починку прядильного станка билетом на дирижабль до столицы, я не нашла в себе сил отказаться, хотя моя работа стоила гораздо дешевле. Моих робких возражений он не стал даже слушать.

– Незачем тебе голосовать на дорогах. Ловить попутки – еще что придумала! Долетите все вместе, так-то оно лучше будет.

Я чувствовала себя неловко. Особенно потому, что в последнее время наша дружба с Вербой дала трещину, причем по моей вине. Занятая подработками, я невольно пренебрегала подругой. Когда она в очередной раз звала меня погулять, я всегда была занята. Так я пропустила момент, когда в нашей компании появилась Мьюла. Теперь она смотрела на меня с ревнивой подозрительностью:

– Мы с Вербой будем учиться на одной специальности, поэтому нам удобнее поселиться вместе. А ты? Уже написала кому-нибудь? Ты знаешь кого-нибудь из артефакторов?

Вопрос расселения в общежитии волновал меня меньше всего.

– С кем поселят, с тем и буду жить, проблем-то.

– Интересно, как там вообще все устроено? – с любопытством протянула Мьюла. – Все волшебное, поди. Твоя мать ничего тебе не рассказывала?

Верба возмущенно толкнула эту бестактную нахалку локтем в бок и послала мне извиняющийся взгляд. Я пожала плечами.

– Учеба как учеба. Она везде одинакова.

Я снова отвернулась к окну. Если бы мама была жива, то ни за что не разрешила бы мне поехать в Пенту. Она эту академию терпеть не могла. Отучилась там два года, получила степень бакалавра и лицензию, а потом уехала, хотя ее уговаривали остаться. После трех лет обучения можно было получить полноценный диплом, который давал возможность работать в столице. Однако мама считала Академию местом с нездоровой соревновательной атмосферой, а Золотую дюжину наших лучших магов – эмоционально ущербными социопатами, от которых порядочному человеку следовало держаться подальше.

Нет, никогда родители не отпустили бы меня в Пенту по доброй воле. Но у меня не было выбора. С того дня, когда мы вернулись с маминых похорон в наш притихший, погасший дом, все заботы о семье постепенно легли на мои плечи. Папа преподавал математику в городской гимназии. Он старался заботиться о нас и никогда не задерживался на работе дольше положенного, но подступаться к нему с домашними просьбами было почти бесполезно; иногда казалось, что мои слова доносятся до него словно сквозь толщу воды. После смерти мамы в нем что-то сломалось. В результате Лиля с Данкой, два наших мелких чудовища, привыкли обращаться со своими сложностями ко мне. Мои младшие сестры вырастали из туфель со скоростью сказочных троллей. Их колготки постоянно рвались, а учебники куда-то терялись. Наши сбережения таяли, точно снег по весне. К счастью, мне от мамы достался талант артефактора. Своим прозвищем я тоже была обязана маме. Сейчас уже и не вспомню, в какой момент длинное объяснение «дочка той самой Риты Синицы» превратилось в короткую кличку «Синь».

В выпускном классе я начала брать заказы. Без лицензии я не имела права работать с магией, но соседи закрывали на это глаза. Правда, и платили мне меньше: немного овощей, мешочек крупы… На первый взгляд, мы жили неплохо. Вот только овощами крышу не починишь, да и сам дом давно нуждался в ремонте. Данке в этом году исполнилось восемь, и я хотела перевести ее в другую школу, с уклоном в рисование, но на это тоже нужны были деньги. Пятнадцатилетняя Лиля мечтала о шикарном платье и билете на Бал дебютанток – самый красивый танцевальный вечер, который каждый год проводился весной, после школьных выпускных. В этом году он тоже был, разумеется. Я на нем не присутствовала. Безусловно, в своем комбинезоне, испачканном травой и машинным маслом, я произвела бы фурор… но у меня не было времени на танцы, а деньги, сэкономленные на платье, я потратила на велик для Данки.

Наша младшая сестренка – это просто огнище. В отличие от других детей, которые могли часами зависать над «иллюзионом», разглядывая движущиеся картинки, Данка имела массу собственных фантазий и отважно стремилась воплотить их в жизнь. В прошлом году она вообразила себя танцовщицей, этой весной потребовала велосипед и скейт, а неделю назад увлеклась какими-то единоборствами, для которых срочно требовалось купить белый халатик и дорогущую кожаную ракетку. Раньше я понятия не имела, как дорого в наше время растить ребенка, не увлеченного гаджетами!

– Я уже знаю, как использую эту кожаную выбивалку, если Данка опять передумает заниматься, – мрачно обронила Лиля, подсчитывая расходы.

Ее замечание вызвало у меня улыбку:

– Только сильно не свирепствуй, ладно?

Мне было жаль гасить Данкин солнечный энтузиазм. Я хотела, чтобы у моих сестер было больше возможностей в жизни, и поэтому отправилась в Пенту. Вот получу лицензию, как мама – тогда мы заживем! Два года – не такой большой срок. Полноценный диплом мне не нужен, и столица с ее суетой тоже не нужна. Лучше я вернусь к отцу и девчонкам, буду так же работать и брать честную плату за каждый починенный агрегат. Пусть кто-нибудь попробует потом всучить мне пучок морковки за исправленную сенокосилку!

– …Говорят, в этом году просто звездный состав абитуриентов!

Резкий голосок Мьюлы снова ввинтился в уши, вырвав меня из размышлений.

– Аксен Дербник тоже собирается поступать. И Беркуты! Интересно, Злат такой же красавчик, как на газетных портретах? – болтала она.

Надо же, с кем нам предстоит учиться. Мальва и Злат Беркуты – брат и сестра, двое талантливых наследников из династии магов, чье родословное древо было выше двухсотлетних тополей на Дворцовом холме. У меня по спине пробежал холодок.

Как подсказывало название, Академия Пента предлагала обучение по пяти специальностям: артефакторы, зельевары, погодники, предсказатели и кроветворцы. Мальва и Злат были кроветворцами. Вокруг этой магии всегда ходило множество темных слухов.

Понимаю, что это все мои предубеждения, и любая специальность имеет свои достоинства. Например, кроветворцы могли навсегда избавить больного от хронической язвы, вырезав на его теле определенный узор. С другой стороны, взяв всего несколько капель крови, они могли наслать на человека ужасные видения или внушить ему, что он испытывает жуткую боль. А уж если они брались сотрудничать с магами других специальностей, то последствия могли быть вообще непредсказуемыми. Как-то раз один кроветворец вместе с артефактором изобрел нож, который, будучи смазанным кровью жертвы, находил ее где угодно и безошибочно попадал в цель. Это изобретение было немедленно запрещено, а единственный уцелевший экземпляр хранился где-то в столице.

Слушая восторженный треск Мьюлы, я поежилась:

– Знаешь, давай не будем о Беркутах. Ну их.

– Ладно, – покладисто согласилась она. – Поговорим о других. Я слышала, что Кай Ворон тоже приедет!

– Что?

Я встрепенулась, вызвав смешки подруг. Кай Ворон был артефактором, причем не просто талантливым, а лучшим из всех, которых я знала. В прошлом году его проект контактной сети для почтового трамвая занял первое место на Выставке достижений магии, а ведь он почти наш ровесник! Всего на год старше, если не ошибаюсь.

Признаю, что я искренне им восхищалась, несмотря на его принадлежность к отвратительной Золотой дюжине. Мьюла заговорщицки мне подмигнула:

– Представляешь, каково это – учиться с ним в одной группе? Все равно что сидеть в одной аудитории с кинозвездой!

– Вряд ли нам представится такая возможность, – охладила я ее пыл. – Студенты вроде него обычно учатся по индивидуальной программе. То, что мы будем проходить на первом курсе, Ворон знал еще в средней школе. Не думаю, что ему будет интересно посещать общие лекции!

– К тому же, студенты из Золотой дюжины обычно живут в собственных апартаментах, – добавила Верба, – так что мы увидимся с ними от силы два раза: на посвящении в студенты и на экзаменах.

Наши слова никак не подействовали на Мьюлу, наоборот. Она продолжала трещать, перечисляя знаменитостей, с которыми нам предстояло встретиться, и разные увеселения, которым она, похоже, планировала посвятить весь семестр. Я заподозрила, что ее влекло в Пенту не столько желание освоить искусство зельеварения, сколько романтические мечты. В эту версию укладывалось и ее волнение, и второй баул с платьями, который она пыталась протащить в салон под видом косметички. Если бы не строгие ограничения на вес багажа, Мьюла готова была увезти с собой целую гардеробную.

Вне себя от нетерпения, она потянулась к окну, притиснув меня к спинке кресла.

– Долго еще? Мне уже не терпится все это увидеть!

Глава 2

Башни – вот первое, что мы увидели, когда подлетели к столице. Башни Пенты были заметны издалека. Когда пятьсот лет назад двенадцать лучших магов основали Академию Пента, то каждому из благотворителей разрешили возвести собственную башню в память о его деяниях. Естественно, каждый из них стремился перещеголять другого, поэтому все сооружения были на редкость красивы, хотя вместе представляли собой очень странный ансамбль. Например, башня Ворона была построена из необычного темного камня, стройная, как игла, с узким шпилем, пронзающим облака. Башня Ястреба щеголяла «шахматной» кладкой и нарядной черепицей. Высокая шестигранная башня Беркута щурилась навесными бойницами. Башня Ласточки выделялась такими изящными, невесомыми очертаниями, что иногда она словно растворялась в воздухе, делаясь почти невидимой.

Все семьи, владеющие магическим даром, носили старинные «птичьи» фамилии. По легенде, когда-то наши маги умели летать. Сейчас, после изобретения дирижаблей, это умение утратило свою ценность. Небо теперь доступно любому желающему – из тех, у кого есть деньги, конечно.

Академия находилась в некотором удалении от столицы, что было, на мой взгляд, очень разумно, поэтому на вокзале нас ждал черно-оранжевый автобус. Мы сразу узнали его по логотипу Пенты, представлявшему собой семиугольный щит, поделенный на пять частей. В каждой из них были нарисованы символы основных факультетов – кристалл, чаша, котел, молния и песочные часы.