Дай мне руку, брат

Дай мне руку, брат
Алексей Викентьевич Войтешик

Продолжение романа «Верю Огню». Будущее, которое имеет право на существование только в моей фантазии. Книга из серии: Чабор, Посох Времени и Верю Огню

Содержит нецензурную брань.

Алексей Войтешик

Дай мне руку, брат

(продолжение книг Чабор, Посох Времени, Верю Огню)

(Уважаемый читатель, в данном произведении автор, исходя из желания поэкспериментировать, иногда использует приставку «без», как указание на отсутствие чего-либо, а «бес» на присутствие Темных Сил).

«Это произведение – фантастика. Сейчас о суверенной Беларуси знают. Нас ругают, хвалят, над нами смеются, с нами считаются, но, допустим, 10 июля 1994 года мой народ избрал бы другого лидера, в данном случае, персонаж которого от начала до конца вымышлен. Впрочем, что лидер? Выдуманы все герои книги, названия объектов и должностей в сфере госбезопасности и так далее. И все же, …а вдруг кому-то будет интересно знать – как бы все могло быть, пойди все иначе? Это один из вариантов»

Алексей Войтешик

Часть1

Глава 1

Гомель был единственным большим белорусским городом, который с первого же дня введения на территорию Республики войск Коалиции не просто единогласно не принял новый демократический порядок, а стал настоящей раковой опухолью для тех, кто силился создать видимость быстрого восстановления функций государственности в Беларуси. Чего только стоили триста семьдесят девять солдат ограниченного контингента сил Коалиции, согласно статистике отправившихся домой в гробах за первые полгода противостояния. И это еще без учета потерь украинских батальонов Евросоюза, имеющих собственную статистику потерь.

Добавим сюда улетевших на родину «по инвалидности» или «по болезни», комиссованных по 21-й статье со значком «S» «Полевого устава» войск Коалиции и тех, кто в силу многих обстоятельств просто уже не могли больше находиться на этой территории. Проще говоря, тех, у кого сдали нервы противостояния с сопротивлением, имеющим очень знаковое народное название для Беларуси – партизаны. В многочисленных отрядах воевали не только коренные жители, часто там встречались и добровольцы из других стран, правдами и неправдами сумевшие пробраться в скованную лихорадкой страну через «дырявые» от коррупционной коррозии границы. Изловить или рассмотреть в любом встречном «партизана» было просто невозможно!

Все глубже входя в болезненное безумство, расхворавшийся организм некогда стабильного государства никак не мог подавить свою собственную систему иммунитета, и самым распухшим лимфоузлом в нем был тот самый Гомель.

Дабы наиболее полно обрисовать эту картину, достаточно упомянуть один официальный факт: 15 марта, во время разгона демонстраций, посвященных празднованию дня Конституции Беларуси (старой Конституции, прежней Беларуси), среди прочих пострадали: немец и четыре француза, причем только один из них был из состава войск КВООН (коалиция войск ООН).

Что и говорить, партизан в Беларуси в любую войну или смуту всегда было много, однако, как и раньше, в самом начале сопротивления они не имели между собой либо просто не хотели иметь, четко налаженной системы связи. Действовали разрозненно, хотя и достаточно эффективно. Положа руку на сердце, вполне можно было сказать, что не всегда это были акции «за правое дело». Нередко встречались формирования из самых заурядных бандитов, только изображающих из себя вольных стрелков…

Вооруженные Силы Республики Беларусь были сильно истощены для какого-либо серезного противодействия чему-либо. А когда ситуация в стране достигла критической точки, Временный Комитет по Стабилизации при Правительстве Белоруссии (ВКСПБ) был вынужден отдать ставший в последствии знаменитым приказ № 4 «о переподчинении военных частей (далее идет список этих частей) Вооруженных Сил Беларуси Генеральному Штабу ВКСПБ.

Уже на следующий день после этого Приказа первые пятьсот семьдесят шесть (а эта цифра известна точно) военнослужащих двух частей Слуцкого военного гарнизона из-за нежелания присоединиться к пользующимся дурной славой в народе специальным отрядам локализации очагов дестабилизации (СОЛОД), самостоятельно покинули свои части. Военные сдали оружие, закрыли сейфы, синхронно и совсем уж по-домашнему позвонили командирам частей, сообщив, что солдатам пора домой, пока туда не пришли грабить и убивать бойцы СОЛОДа и растворились в пригородных поселках.

Их пробовали объявить в розыск, клеймили позором в СМИ, а офицерам предлагали даже сдаться за вознаграждение, думая, что те попросту были запуганы инициаторами побега из числа солдат. Глупцы! Зачем было выносить сор из избы?

Как только о самовольстве этих двух частей стало известно широкому кругу военнослужащих, бегство из Вооруженных Сил стало поистине массовым и неконтролируемым. Причем многие бежали прямо с караульных постов, бежали целыми подразделениями, иногда даже с оружием.

Большинство солдат, конечно же, просто возвращалось домой, но были и те, чьи семьи успели пострадать от всевозрастающего произвола СОЛОДа или примкнувших к ним на основании Приказа № 4 войсковых подразделений. Вот как раз такие, затаившие обиду на беспредельщиков, а еще и те, кто попросту искал приключений, уходили в полесские леса с наиболее серьезными намерениями.

Недовольных опрометчивыми шагами Временного Комитета в стране была просто масса. Властям не подчинялись целыми деревнями, поселками. К примеру: четыре месяца назад в Воложинском районе одну немногочисленную группу бойцов СОЛОДа разоружили и взяли в заложники, требуя руководителей местного Временного комитета для переговоров и объяснений столь бесцеремонного поведения этих солдат в поселке Ивенец. Вояки попросту беспардонно вышвыривали на улицу людей, чьи фамилии имелись в каком-то «черном списке», причем вышвыривали вместе с женами и детьми, а в опустевших домах производили …даже не обыски, по существу – погромы, то ли из зависти, то ли из злости портя все имущество неугодных кому-то граждан.

Вместо переговоров Генштабом ВКСПБ было принято решение о проведении в этом поселке специальной операции по освобождению заложников, во время которой (по сводке Комитета, отправленной в СМИ) погибло двенадцать «террористов».

Но, это все севернее. Что же касаемо Гомеля, то последние полгода его активного сопротивления ему дорого стоили. Во время вышеуказанного разгона несанкционированной демонстрации 15 марта подразделения КВООН сначала вытеснили людей с площади на прилегающую улицу, заблокировали их там, а после давили танками, предлагая разойтись с митинга и не нарушать общественный порядок.

По самым скромным подсчетам в тот день погибло около четырехсот человек. Многочисленность демонстрации в тот день была обусловлена еще и тем фактом, что достоянием гласности стало обращение к народу Беларуси лидера одного из самых отчаянных отрядов сопротивления, называемых «Бацькаyшчына» (Отечество (бел.)).

«Обращение» появилось в виде множества компакт-дисков с видеозаписями, раздаваемых неизвестными людьми на улицах города и пригородов. Все бы ничего, ведь подобные выступления лидеров других партизан с призывами объединить усилия в борьбе с оккупацией появлялись и раньше, да вот только …лидер. Он, как известно, лидеру рознь.

Этого в народе звали «Бацька» (отсюда и «Бацькаyшчына»). СОЛОД и СОПТ (специальный отряд поиска террористов) неоднократно проводили массивные и безуспешные мероприятия на юге Белоруссии с целью обнаружения и уничтожения данного формирования, да где там. Это уже были не просто шкодившие Коалиции стрелки, а борцы идейные, настоящие партизаны, прекрасно вооруженные, осторожные, за которыми чувствовалась сильная, умелая рука профессионала. Каждая их акция проводилась по-хозяйски нагло и уверенно.

Подходя к означенной дате 15 марта ситуация изменилась просто кардинально, ведь лидером «Бацькаyшчыны», исходя из некачественного видеоизображения, являлся не кто иной, как пропавший в мае 2004 года в лесах близ Леснинска Президент Беларуси или человек, который был похож на него как две капли воды. Стоит ли говорить, как это подняло дух лишившимся мира и стабильности трудолюбивому народу многострадальной Беларуси? Впрочем, обо всем по порядку…

Третьего апреля 2006 года от аэропорта «Минск-2» в сторону города мчался кортеж. Его главный автомобиль – бронированный, ручной сборки «Мерседес», способен был удовлетворить требования даже самого капризного пассажира, однако человек, которого встречали так помпезно, выглядел недовольным. Едва вереница машин вырвалась на шоссе, он безбоязненно и рискованно открыл окно, не смотря на настоятельные просьбы телохранителей не делать этого. Дело в том, что Феликс Желязны имел врожденную аллергию на кедровое масло, натуральный концентрат которого, входил в состав ароматизатора салона. Никто из встречающих этого не знал, хотя чему тут удивляться? Слабости господина Желязного были великой тайной.

Он уже многократно бывал в Беларуси, но впервые его встречали с таким размахом. Эскорт, блистая лоском под ярким апрельским солнцем, свернул на могилевское шоссе, одним махом проскочил поселок Привольный, и выехал на прямую, ведущую к Минску. Справа посреди поля, прилегающего к микрорайону Сосны, белели полуразрушенные, почерневшие от пожаров развалины недостроенных коттеджей.

– М-да, – вздохнул важный гость, сосредоточенно глядя сквозь мощные диоптрии своих древних роговых очков, – а ведь совсем недавно я признавал это место весьма удачным капиталовложением…

Сидящий рядом с ним молодой человек наклонился к открытому окну:

– Хозяева этих домов, – с некой опаской ответил он дорогому гостю, – судя по всему, думали так же, как и вы, мистер Желязны. Вы, – добавил он, – должны нас простить. Мы ведь не знали о вашей аллергии…

– Вы о кедровом масле? – не отрывая взгляда от окна, вздохнул Феликс. – Ерунда. Не придавайте этому значения.

– На самом деле, мистер Желязны, я…, я его даже не чувствую.

– Его практически никто не чувствует, – едва заметно улыбнулся заокеанский гость, – только те, у кого имеется застарелая аллергия на все кедровое. Что тут поделать, мистер…?

– Дмитрий Зеленько…

– Да, простите. Так вот, мистер Зеленько, я уже пожилой человек и имею достаточное количество всякого рода болячек, о которых известно весьма ограниченному кругу людей. Теперь это станет известно еще и вам, поскольку я и вы будем какое-то время работать вместе. Так уж случилось, что мои старые связи здесь практически разрушены. Знаете, – Феликс кивнул куда-то в сторону придорожного леса, – а ведь я хотел купить здесь дом?

– Да что вы?

– Да, Дмитрий. А вот теперь…

– Здесь были тяжелые бои. Пресловутая банда «Корнея». Ее здесь ликвидировали…

– Партизаны?

– Нет, просто бандиты. У этого «Корнея» четыре судимости. Он родом из военного городка Уручье. Это…

– Я достаточно хорошо знаком с вашим городом, Дмитрий, – Желязны бросил короткий взгляд в лобовое стекло, где уже появлялись здания пригорода Минска.

– Да и со страной, как видно, тоже, – неосторожно кольнул неподготовленной фразой Зеленько, – я в том смысле, – тут же попытался он исправить свою оплошность, заметив неопределенную реакцию гостя, – что вы прекрасно владеете русским языком. Обычно иностранцам это довольно сложно.

Желязны огладил ладонью гладко выбритый подбородок:

– Вы тоже, – ядовито ответил он после некоторой паузы, – неплохо владеете русским, хоть иностранец.

– Я – белорус, – не чувствуя никакого подтекста, простодушно ответил Зеленько.

– То-то и оно, – ухмыльнулся Феликс, – а на русском говорите, как на родном…

Дмитрий умолк, а Желязны снова повернулся к окну.