Музыка дождя на твоем окне

Музыка дождя на твоем окне
Алексей Владимирович Немоляев

Артём Фролов работает главным редактором модного журнала «Вечерний Петербург». Он молод, у него много денег… Но нет счастья в жизни. Одна случайная встреча рождает бурю и заставляет Артёма посмотреть на мир другими глазами… На что он готов пойти ради настоящей любви?

Музыка дождя на твоем окне

Алексей Владимирович Немоляев

Дизайнер обложки Григорий Борисович Россов

© Алексей Владимирович Немоляев, 2023

© Григорий Борисович Россов, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0059-6663-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Данная книга является художественным произведением, не пропагандирует и не призывает к употреблению наркотиков, алкоголя и сигарет. Книга содержит изобразительные описания противоправных действий, но такие описания являются художественным, образным, и творческим замыслом, не являются призывом к совершению запрещенных действий. Автор осуждает употребление наркотиков, алкоголя и сигарет. Пожалуйста, обратитесь к врачу для получения помощи и борьбы с зависимостью.

***

В просторном кабинете главного редактора «Вечернего Петербурга» стояла чудовищная духота. Туда-сюда шныряли младшие и старшие сотрудники издательства. Все до единого были одеты в строгие костюмы – они подчинялись неукоснительному правилу, введенному давным-давно, отцом главного редактора, хозяином всего, что здесь было – настоящей акулой журналистского и издательского бизнеса.

Артем был одет более неофициально – две верхних пуговицы на белой рубашке Gucci расстегнуты. Ему так хотелось уйти отсюда, но помощник, черт бы его побрал, коротышка с кривыми зубами, который работал на должности помощника главного редактора, слезно просил его остаться хоть еще ненадолго, чтобы отредактировать статьи завтрашнего выпуска.

Ну, как отредактировать… Просто посмотреть быстрым взглядом и поставить свою подпись. Или вернуть на доработку.

Взгляд Артема медленно проплыл от пышной груди светловолосой Анечки, вчерашней студентки, к окну, в котором медленно разливались вечерние сумерки. Недавнее лето обернулось дождем, и теперь все, что оставалось из развлечений – проехаться по проспектам, подцепить какую-нибудь девку, от которой хотя бы не будет тошнить. Это трудно, но пока что выполнимо.

– Артем Олегович, вы меня слышите?

Артем перевел взгляд к кривой извиняющейся полуулыбке. Мерзкой полуулыбке. Все они меня терпят, подумал Артем, рассматривая прыщ на его лице, потому, что мой отец для них все равно что господь бог. А кто такой я? Просто человек, с котором нужно уважительно общаться. Но не обязательно уважать. Да и это ни к чему. Просто показывай мне при личных встречах свою эту мерзкую полуулыбку, и все будет с тобой хорошо.

Жаль, что я разучился улыбаться своему отцу. Может быть, тогда он освободил бы меня от этой повинности ходить каждый день на работу и редактировать эти идиотские статейки. А еще – предоставлять отчеты.

– Ну чего тебе, Вася? – недовольно сказал Артем, влив в голос как можно больше раздражения. – Вася. Вася. Уже и справиться не можешь без меня. И зачем тебя только здесь держат? Надо бы пожаловаться на тебя отцу, – глаза помощника испуганно округлились, маленький пиджачок сгорбился, морщинистый лоб тут же покрылся испариной. – Ну вот скажи мне. Как ты думаешь? Тут у нас статья про феминизм. Ты, вроде, как мой помощник, должен уметь писать. Но, что это. Взять одну хотя бы фразу: «невозможно и неправильно ставить в один ряд в злополучном реестре нездоровья пропаганду насилия и феминизм». Разве ты не слышишь, насколько она тяжеловесна? Пока прочтешь, весь мозг сломаешь. У нас лучший журнал в Петербурге, а ты тут такой бред пишешь.

– Но как… Как же мне?..

Губы коротышки задрожали.

– А это уже твои проблемы, – теперь Артем и вправду разозлился. – Мне все равно. Переписывай. У тебя все ночь впереди. Если мне не понравится, я тебя уволю. Уволю тебя к чертям собачьим!

Артем и не заметил, какая тишина установилась в этом просторном кабинете. Будто все остановилось. Резко и неожиданно. Движение машин на потусторонней улице остановилось, птицы будто бы испарились, пропали из поля зрения. Внутренность помещения представилась Артему застывшей. И только один-единственный, громкий и грубый отзвук его голоса продолжал греметь в напитанном усталостью воздухе.

– Работаем, работаем, – громко сказал Артём. – Мне нужны хорошие статьи, а не это… Завтра выпуск журнала, а еще ничего не готово!

Хороший журналист должен быть голодным. Или уставшим. Или голодным и уставшим. Кто уж теперь разберет: каким, на самом деле, должен быть хороший журналист.

Как уж там отец говорил? Теперь не упомнишь…

Великий человек! Так окрестили его местные новостные издания. Нисколько не купленные статьи. Полностью объективные, как и вся журналистика.

Правда, уже старый становится. Совсем уже старик. Забывает, где оставил записную книжку. Иногда и вовсе забывает, кто он такой. Зачем он здесь. Застынет так посреди совещания. И молчит. А его молчание – режет, режет слух…

Да. Голиаф уже не тот, что был раньше. Но все равно страшен. Все равно еще может одним росчерком пера уничтожить, раздавить, стереть человека с лица земли. Честно сказать, и сам Артем его тоже побаивался. Даже если сын, он все равно время от времени попадал в немилость. А уж тогда точно не отвертишься. Приходилось выслушивать все эти старческие бредни под долг, работу, про то, как раньше все было тяжело, как он с самого нуля создал всю эту вселенную имени Олега Фролова. Да его по всей России знают, что и говорить! Что правда, то правда.

Победителей, как известно, не судят. И никто никогда не ругает их, если победителям вздумается немного преувеличить свои подвиги.

Артем встал, громко отодвинув стул. Тишина порвалась, и движения, быстрые, быстрые… мышиная возня продолжится до позднего вечера, и даже долго после того, как глава всего этого издания в одиночестве намажется кремом от морщин и отправится спать.

Каждый день. В одиннадцать часов. В это же время главный редактор, собственной персоной Артем Олегович, будет опять пропускать одну-другую порцию крепкого алкоголя.

Все в этом чертовом городе знали, птица какого полета, этот Артем Олегович. И мало ему мог в чем-то отказать.

Но… и Артем с недовольством и злостью постоянно думал об этом, боялись-то совсем не его. На него всем было плевать. Все боялись его отца. Вот кто настоящий гигант. Вот, кого на самом деле боялись. А Артем – это всегда тень. Невнятная посредственность, присосавшаяся к славе своего отца.

Черная грязь под ногами превратилась за сегодня в липкую топь. Осень нагрянула, нахлынула на Санкт-Петербург, превратила его в холодную тень. И теперь только дождь, пронизывающий ветер, слякоть, суета, чувство безысходности – вот единственные попутчики человека.

Артем с неприятным чувством, будто сейчас должно было случиться что-то нехорошее, вдохнул пропитанный сыростью воздух, резкий прогорклый воздух. Нева рядом, чуть ли не за поворотом, оставляла на рецепторах ощущение скорой болезни.

Артем решил не ехать сразу домой. Сейчас он не хотел одиночества. Да и что ему было делать сейчас дома, одному? Истинный мрак. Все дела, которые раньше нравились ему, такие как сесть и поработать над каким-нибудь рассказом, или чем-то подобным, творческим, уже не приносили совсем никакого удовольствия. А раньше он, что и говорить, раньше он даже подавал некоторые надежды… В 2011 году был удостоен всероссийской премии за полуфантастический рассказ «Территория истины».

Между прочим, довольно занятный рассказ. По сюжету молодой человек по несчастному стечению обстоятельств (и благодаря так и не объясненному природному феномену) попал в будущее, где из-за изменения полярности мельчайших частиц кислорода, воздух стал непригоден для дыхания. Всего пара часов жизни оставалась главному герою и его случайному визави, последним выжившим покинутой земли. В этом рассказе было нечто неуловимо философское и глубоко трагическое.

Но Артем давно уже не принимался за перо. Артем даже не помнил, куда делись все его юношеские рукописи, а старый ноутбук, за которым он раньше творил, валялся теперь под большой двуспальной кроватью, в коробке полузабытой памяти, где хранились еще фотографии из детства, со школы. Где парень с приглаженными волосами смотрел мимо камеры приглашенного в школу фотографа. Это время безвозвратно прошло. А что же есть сейчас у Артема?

Работа главным редактором в самом крутом издании Петербурга. Не его. Его отца. И еще. Темная память о жизни и смерти матери. Его. Только его. Пожалуй, единственное, что на самом деле его…

Все остальное – сделано, придумано, добыто, изобретено отцом. И только горечь потери, только это – единственное живое в нем. Девочки, развлечения, все наносное. Далеко не его.

Теплые меховые полуботинки стучали по мокрой брусчатке. Ноги и, конечно же, голод, разыгравшийся за несколько часов пребывания в одном кабинете с бесталанными людьми, привели Артема в одно из многочисленных кафе, раскинутых, распластанных, вплетенных в ДНК города. Сумрачного, смутного, блеклого, засыпающего города.

Артем остановился перед синей вывеской. Поднял взгляд на нее, но буквы будто бы расплывались перед глазами, и он ничего не смог прочитать. Взгляд прошел еще выше, уперся в серое бессмысленное небо. Именно бессмысленное. Почему-то именно этот эпитет пришел в голову Артему первым.

Артем оттолкнул прозрачную стеклянную дверь, на которой было написано «от себя» и окунулся в натопленное пространство набитой битком кофейни. Первой мыслью его было: а, может, найти какую-нибудь другую, менее заполненную кофейню, а то здесь и яблоку негде упасть. Но только стоило ему подумать о леденящем ветра за границей стекла, то он тут же отказался от мыслей о том, чтобы выйти из этого теплого залива.

Не так уж здесь и плохо. Вон, даже место в углу есть, свободное. Правда, за этим столом сидит какая-то девушка. Ну, хотя бы чуть-чуть симпатичная. Нос с небольшой горбинкой, большие голубые глаза. Лицо довольно миловидное, с впадинами ямочек на щеках. Брюнетка. Волосы собраны в пучок, клубком возвышающимся на затылке.

Артем двинулся к этому столу, протиснулся через толпу у прилавка и едва успел занять последнее свободное место в этом кафе. Молодой парень, который тоже метил на это место, перекосил разочарованное лицо.

Девушка, кажется, даже не обратила на Артема внимания. Как сидела в своем телефоне, просматривая что-то, так и продолжила. Склонила голову над старой яблочной моделью. Палец с маникюром цвета морской волны медленно прохаживался вдоль экрана как одинокий уставший путник.

Коротким жестом ладони Артем подозвал тонконогую официантку (ноги у официантки были обернуты в сладкую и привлекательную упаковку темных колготок, холеные, выточенные из камня щиколотки, будто бы врезанные в теплый напитанный чужим дыханием воздух). Шаги официантки были быстрыми и короткими. Шаг. Шаг. Шаг. Будто па какого-то резвого танца. Красиво.

– Латте, – сказал Артем; его случайная визави не обратила на него никакого внимания. – Без сахара.

– Какое молоко предпочитаете?