Музыка дождя на твоем окне

– Но никогда не поплатишься, ты же это прекрасно знаешь. Все знают, кто твой отец. Так что твоя игра – это игра краплеными картами.

– Ну так, если я решу с банком. Ты со мной? Прямо как на диком западе, представляешь! Вот это будет эпопея!

– Неужели, это настолько увлекательно? А если тебя случайно пристрелят?

– Так в этом и суть. Без риска не бывает эмоций. Не бывает удовольствия.

– А знаешь, что я насчет всего этого думаю? – сказал Артем. – Ты просто сошел с ума. Совсем шизанулся от безделья. Тебе бы делом заняться. Или девушку приличную, которая бы хоть чему-нибудь тебя научила, а не только тратила бы деньги твоего отца.

Наступила короткая пауза, и они выпили.

– И что ты со своими подельниками натворил на этой неделе? – сказал Артём.

Друг развалился в кресле, весь светясь от гордости.

– Обокрали вчера ночью маленький цветочный магазин. Вынесли с подельниками 23 тысячи из кассы.

– Цветочный магазин, говоришь? – Артем опрокинул рюмку виски.

– Слушай, может, вальнем кого-нибудь, прямо сейчас. Какого-нибудь бомжа, грязного, никому не нужного бомжа. Найти. Приставить к голове пистолет. Выстрелить. Бац. Представляешь, каково это? Мозги растекаются по кирпичной стене.

– Что ты несешь такое? – Артем напрягся.

Повисло долгое молчание. Артем опрокинул еще одну рюмку. Потом друг громко расхохотался.

– Да шучу я. Шучу.

Но по его глазам Артем видел нечто другое. Правда ли, что это шутка? Или его друг об этом время от времени задумывается?

Спустя короткое время, когда уже невозможно было пить алкоголь, они переместились на теплую террасу и пили черный чай в попытках остановить подступающую к горлу тошноту, и курили.

– А ты, приятель, как думаешь, есть такой, закон бумеранга? – сказал Артем; он сделал слишком глубокую затяжку и закашлял.

– Что это?

– Ну, как же, – сказал Артем, – как же можно не знать, что это такое? Что такое закон бумеранга… Это когда. Это когда ты делаешь что-то плохое, и потом, через некоторое время это плохое потом возвращается. Это и называется законом бумеранга, понимаешь. Потому что это и есть как бумеранг. Возвращается. Плохое плохим. Хорошее хорошим.

– Вот ты, конечно, – друг надул губы, пытаясь собрать в кучу разбегающиеся мысли. – Ну ты, конечно… Конечно, все это есть. Добро, зло. Все дела. Главное, не слишком много об этом думать. Не слишком много. А то, мне кажется, так можно и с ума сойти…

***

На следующее утро отец попросил зайти Артема в свой кабинет. Еще на подходе Артем почувствовал что-то неладное.

И, когда он увидел довольно улыбающееся лицо первого заместителя отца, по совместительству его внучатого племянника, Антоши, настроение Артема опустилось ниже некуда.

Этот молодой парень, которому и двадцати пяти не было, долгое время учился в Европе – Артем не помнил точно, в каком именно учебном заведении по направлению «журналистская деятельность». Выпустившись, и уехав из Лейпцига, Антоша приехал в Петербург. Отец Артема пригласил его поработать в своем издательстве на должности внештатного журналиста.

И стоит сказать, свою работу он выполнял талантливо и достойно, чего не скажешь про Артема…

Антоша был небольшого роста, с гладковыбритым лицом; у него был большой непропорциональный нос, которым он как бы бороздил окружающий воздух при ходьбе. Руки и ноги тонкие, обтянутые шелковым темно-синим костюмом.

В тот момент, когда зашел Артем, они (отец и Антоша) сидели вдвоем и о чем-то негромко разговаривали. Отец кивал, соглашаясь с тем, что говорил Антоша.

Старик так нежно, так по-отечески улыбался, как никогда не улыбался Артему. Артем даже специально в этот момент попытался вспомнить, был ли хоть один раз, когда вот так вот нежно, так по-доброму отец улыбался Артему, или маме… и не мог вспомнить.

– А вот и главный редактор подоспел, – сказал отец, повернув голову к своему сыну.

– Здравствуй, Артем, – сказал Антоша.

Артем молча кивнул и сел на большое кресло в большом дубовом кабинете отца.

– Перехожу сразу к делу, – сказал отец. – Традиционно у нас в журнале я пишу большую статью перед Новым годом, в которой подвожу итоги прошедшего года. Пора уже начинать писать ее, и вчера, при размышлении о ней, я понял, что хочу передать эту почетную обязанность.

– С чего бы это? – сказал Артем.

Отец пожал плечами.

– Банальная усталость… Поэтому, я решил, что Антон будет руководить написанием новогодней статьи. Тебе, Артем, я поручаю в полной мере помогать Антону.

– Думаю, он и сам справится, – усмехнулся Артем, почувствовав в этот момент себя уязвленным.

– И, все-таки, я попрошу тебя оказывать ему полное содействие… о чем бы он ни попросил, – сказал отец.

Артем чувствовал злость, но конечно же не показывал ее. Это не та игра, где можно было показывать свои эмоции. Так его только быстрее съедят и выплюнут.

– Хорошо, – сказал Артем, и повернулся к Антоше, – уже подобрал основную тему?

Антоша бросил неуверенный взгляд на своего престарелого наставника.

– Антоша, – сказал отец. – Выйди, пожалуйста, и подожди у двери.

Антоша, как самый послушный ребёнок в этом детском саду, вскочил со своего кресла и засеменил к выходу. Тяжелая дверь сначала открылась, потом закрылась за мальчиком-отличником.

– Значит, вот как, – сказал Артем. – Решил ударить меня по рукам? Не понимаю только, за что. За то, что я не выполнил твою злосчастную норму по статьям?.. Могу тебе сказать, что ее не выполняет никто, ни редакторы, ни журналисты, и я просто рисую показатели.

– Нет, дело не в этом, – сказал отец.

– А тогда в чем?

– Да ни в чем, Артем. Мне просто так захотелось. Я посмотрел на его работу. Мне она понравилась. Мне нравится, как он работает. Читал его последнюю статью про…

Артем нетерпеливо поднял ладонь.

– Да понял я тебя. Все. Можешь не продолжать.

– В общем, этот молодой человек мне очень нравится как журналист.

– Слишком серьезные слова, отец, – сказал Артем. – То есть, ты хочешь, чтобы я ему помогал… А что дальше? Оставишь ему издательство?