Пьесы. Кураж и шутки

КУЗЬМИЧ: Этот пока не подключён.

СОНЯ: А куда он?

КУЗЬМИЧ: Туда, куда надо, Сонь. С гербом. Непонятно? Телефон «Х». (уверенно) Подключат! Вся страна подключится! Ты пока не отвлекайся. (неожиданно, резко) Звонит область!

Соня хватает трубку телефона.

СОНЯ: Ой! Ну… Контора слушает!

КУЗЬМИЧ: Трррр!.. Какая контора? Ты кончай с этой сельской старинкой! Не контора, а… Офис! Они уж и не поймут твой ответ, что за «контора» такая. А если этот белый, то вообще… Кхе, кхе… Ну-ка, белый звонит!

СОНЯ: (хватает трубку белого телефона) Алёу!? Офу… Фофу… Тьфу, в манду его! Кузьмич… слушаем!

КУЗЬМИЧ: Э-э, фефёла слушает! А ногти-то, ногти! Под ногтями – навоз с чернозёмом! Ну, как с такими ногтями за белый телефон?!

Входит Митька.

(ему) А мы тут работаем… Входим в курс… Осваиваем.

МИТЬКА: Егор Кузьмич, народ волнуется. Чё он, говорят, нашу свиноматку-то сосёт.

КУЗЬМИЧ: А чья она, свинья-то?

МИТЬКА: Пока не знай чья. Поросят роздали при делёжке, всех тринадцать, а она осталась.

КУЗЬМИЧ: А её чего ж не роздали?

МИТЬКА: А как её раздашь? Она одна, а дворов, вон, всего двенадцать.

КУЗЬМИЧ: Тэ-эк! А кому ж тогда лишний поросёнок попал, тринадцатый? Широбоковым?

МИТЬКА: Им, кому ж.

КУЗЬМИЧ: И вот это народ не волнует?!

Грозно стучит пальцем по столу.

Свинья пока общая! Так что он не чью-нибудь, а народную матку сосёт!

Вбегает Стёпа.

СТЁПА: Егор Кузьмич, или бунт, или я не знаю что!

СОНЯ: (вскакивает) Ой батюшки, бунт, а я с губами крашеными!

Уходит. Кузьмич начальственно и гневно нависает над столом.

КУЗЬМИЧ: Кто-о-о!

СТЁПА: Мамка в погреб навернулась, прям в бочку с огурцами… У деда понос от этих огурцов… А тут тёть Лиза к нам с поросёнком! Я мамку из бочки тяну, спасаю, а тёть Лиза: «Убирайте этого волосатого сосуна от свиноматки и всё!» Мамка огурцы глотает…

КУЗЬМИЧ: Тпр-ру, Стёпа, тпр-ру!.. Чего? Мамка бунтует? Залезла в бочку с огурцами и требует, чтоб убрали от свиньи нашего снежного?

СТЁПА: Да не-ет, почему? Тёть Лиза говорит, мол, убирайте! Мы, говорит, будем горбатиться, поросят ростить, а вы, говорит, на своём чучеле наживаться будете! Мы, говорит, тоже хотим! А поросят, говорит, сдаём на хрен!

КУЗЬМИЧ: Кто это «мы»?

СТЁПА: Тёть Сима ещё в дверь заглядывала… И землю, кричит, на хрен!

МИТЬКА: А мать-то что? Ей солёного много нельзя, а она огурцы глотает?

СТЁПА: Вот про мамку не знаю. Я ж к телефону сразу! Деду кричу: бери, мол, ружьё и дуй охранять! Он бегом, а у него понос, ноги не поднимаются… Шнур телефонный оборвал! Ну, я сюда!

КУЗЬМИЧ: Молодец, оперативно! Та-ак! (подумав) Перевесть его в бывший сельсовет… Снять пломбу, распечатать и перевесть! Там (тычет пальцем вверх) дадут «добро», они в курсе!

СТЁПА: Во! И бабы кричали: раз полезная, мол, тварь, в сельсовет его!

МИТЬКА: Да эти бабы… Я вот чё ещё. Кузьмич… Надо как-то… Зырят они на него, бабы-то, как на… Он же голый, а волосьями не прикроешь… (понятный жест) Лезут, потрогать мол… А сами норовят… Аж дрожат и потеют!

Входит переодетая Соня.

СОНЯ: Ой! Игривай?

КУЗЬМИЧ: Ну, ты! (хмуро) Найти ему штаны, чтоб бабы не волновались.

МИТЬКА: Не найдём. Не, не найдём.

КУЗЬМИЧ: И с Волошина не подойдут?

СТЁПА: Х-ха, на трусы если!

СОНЯ: (мечтательно) Поглядеть бы!

КУЗЬМИЧ: Н-ну, не нагляделась? Значит так: всю волосастость сбрить, оставить только… (считает в уме) в двух местах, как положено.

СТЁПА: (тоже считает) В трёх.

КУЗЬМИЧ: В двух. Я подмышки одним местом считаю.

МИТЬКА: А грудь?

КУЗЬМИЧ: Тьфу ты, абориген хренов, оброс как… баран-меринос! В общем, оставить, где надо для естественности. И в штаны его, хватит сверкать!

СОНЯ: А бывают и на спине.

КУЗЬМИЧ: А тебя не спрашивают! Специалистка! (чешет об угол спину) Так. Обстоятельства поджимают. Подключаем народ! (Стёпе) Иди, пиши объявление на собрание. (Митьке) Вытаскивай Маньку из бочки, бухгалтером будет. Начнём процветать!

Уходят.