Янсутский хоть и старался говорить комическим тоном, но видно было, что внутри у него кипело.
– Нет, не согласна, – не замедлила ответом Домна Осиповна, произнося эти слова твердым голосом.
– По какой причине?
– По многим!
– Желательно бы знать хоть одну из них.
– Главная та, что вы человек не нежный, а я прежде всего желаю, чтобы муж был нежен со мною и деликатен!..
– Из чего вы заключаете, что я не нежен?
– Господи, я достаточно видела, как вы обращались с Лизой Меровой!
– Вот еще кого привели в пример: Мерову!.. Дуру набитую, которую я никогда и не любил, доказательством чему служит то, что я не женился на ней!.. Что мне мешало?
– Мешало вам не то, а другое…
– Что такое другое?
– То, что она бедна!
Янсутского передернуло.
– А вам я делаю предложение, вы полагаете, оттого, что вы богаты?
– Конечно, отчасти и оттого!
Янсутский на некоторое время замолчал и опять стал кусать свои усы. Видимо, что он соображал, как ему далее вести атаку.
– Но замуж вы, конечно, выйдете и, вероятно, скоро? – спросил он.
– Может быть, – отвечала равнодушным голосом Домна Осиповна.
– Я даже знаю, за кого! – подхватил Янсутский.
– И то может быть!
– За Перехватова, так?
– Почему же именно за Перехватова?.. – полувоскликнула Домна Осиповна и засмеялась.
– Не за Бегушева же? – говорил Янсутский совсем с перекошенным ртом.
– За Бегушева я вышла бы, но он сам не женится на мне!
– К чему такое отчаяние?.. Попробуйте опять заманить его в свои сети!
– Пробовала, и ничего не вышло.
– Пробовали уж?
– Да!
Янсутский на несколько мгновений был сбит с толку.
– Как бы то, впрочем, ни было, но я не советовал бы вам пренебрегать мною!.. – проговорил он мрачным голосом.
– Я вами и не пренебрегаю, а если не иду за вас замуж, то потому, что вы мне не нравитесь настолько, чтобы сделаться вашей женой.
– А Олухов вам когда-то нравился настолько? – спросил Янсутский.
– Нравился!
– А между тем вы очень скоро начали кокетничать с другими молодыми людьми!
Домна Осиповна обиделась: она никогда еще и ни от кого не слыхала подобной дерзости.
– Как вы смеете говорить мне такие вещи!.. – сказала она, и у ней при этом губы немного дрожали и ноздри раздувались.
– Что я вам такое сказал! Вы меня хуже окрестили – отъявленным корыстолюбцем, однако я выслушал!
– Большая разница: вы мужчина, а я женщина!.. Вы не можете позволять себе говорить мне то, что могу я вам!
– Это что еще за новые правила выдумали!.. – возразил Янсутский и засмеялся. – Полноте, пожалуйста, – продолжал он, – мы с вами давно знаем друг друга; если я люблю деньги, так и вы не меньше моего их любите!.. Мы ровня с вами!..
– Не желаю быть ровней вашей ни в чем!.. Одно мнение общества, которое о вас существует!.. – говорила Домна Осиповна, начинавшая совсем выходить из себя.
– Да и вы не знаете, какое о вас мнение!.. Может быть, хуже, чем обо мне!.. – подхватил нагло Янсутский.
Домна Осиповна отвернулась от него и прямо ничего не ответила.
– Хорош бы брак у нас был!.. Еще только заговорили о нем, тиграми какими-то стали друг против друга! – произнесла она как бы больше сама с собой.
– Тогда, может быть, лучше бы было!.. Столковались бы как-нибудь!.. – сказал Янсутский, ядовито усмехаясь. – А вы напрасно меня отталкиваете; по старой дружбе я еще раз вам повторяю: раскаетесь!.. – заключил он с ударением.
– Никогда!.. Наоборот, уверена, что всю жизнь буду хвалить себя! – воскликнула Домна Осиповна.
– Увидите! – пригрозил ей Янсутский и круто повернул назад к парку.
– Вы не желаете, чтобы я вас довезла? – спросила его Домна Осиповна.
– Нет, дорогу я знаю!.. – ответил он грубо и быстро пошел.
Домна Осиповна села в коляску. Лицо у ней было очень сердитое; губы надулись, глаза покрылись туманом гнева, хотя в одном отношении она была довольна этим объяснением: оно окончательно развязывало ее с Янсутским, ужасно ей надоедавшим своим ухаживаньем.
В парк Домна Осиповна не возвращалась, чтобы не встретиться опять с Янсутским, и проехала в Москву через Бутырскую заставу.