Мещане

Эта мысль так его расстроила, что он был не в состоянии оставаться долее в своей конторе и уехал домой. Там его встретила Агаша, взятая им после смерти Олухова аки бы в качестве экономки, но в сущности совершенно на том же положении, на каком она была и у того. Грохов прошел в свою спальню и лег в постель.

Янсутский в это время, побывав еще в местах двадцати, обедать прибыл в Английский клуб, где в обеденной зале увидал генерала Трахова, который сидел уже за столом и просматривал меню. Янсутский, разумеется, не преминул поспешно подойти к генералу и попросил позволения сесть рядом с ним. Генерал очень любезно позволил ему это.

– Вы, однако, довольно часто изволите посещать Москву?.. – сказал Янсутский.

– Да, – протянул генерал, – теперь я приехал квартиру для жены нанять, но не знаю где: в отелях грязно и беспокойно…

– Здесь есть отличные шамбр гарни с мебелью, столом, прислугою, сервировкою… Если вы прикажете, я сегодня же объеду их несколько и узнаю, где есть свободные отделения, какой величины и в какую цену.

– Но мне очень совестно беспокоить вас этим! – произнес генерал и обязательно пожал Янсутскому руку.

– Напротив, – воскликнул Янсутский, – это не беспокойство, а величайшее удовольствие: завтра же явлюсь к вам, чтобы донести обо всем. Вы, вероятно, в Славянском Базаре остановились?

– Там! – подтвердил генерал.

Читатель, конечно, заметил, что Янсутский в настоящем свидании с генералом был в отношении того гораздо почтительнее, чем в Париже: он по опыту знал, что господа, подобные Трахову, только за границей умаляют себя, а как вернутся в Россию, так сейчас же облекаются в свою павлинью важность.

– Как вам, ваше превосходительство, нравятся обеды здешнего клуба?.. Не правда ли, они гораздо хуже обедов петербургского Английского клуба?.. – продолжал Янсутский подделываться к генералу.

– О, да!.. Tiens[78 - Вот тебе и на! (франц.).]… Рубцы! Что это за блюдо, и чесноком еще пахнет, – отвечал тот, делая презрительную гримасу.

– Оно, впрочем, довольно вкусно, – скромно возразил Янсутский. – А как вы, ваше превосходительство, находите эти знаменитые английские супы из черепахи и из бычачьих хвостов? Они мне показались микстурами аптекарскими, а не кушаньем.

– Надобно, чтобы это по-французски было приготовлено… У меня повар мой отлично делает суп из бычачьих хвостов: не жирно, тонко и в меру пикантно.

– У вас, говорят, повар один из лучших в Петербурге?.. – спросил Янсутский.

– Да, недурен, – отвечал генерал и налил из своей бутылки Янсутскому вина.

Тот поспешил ему тоже налить из своей бутылки.

– По-заграничному чокнемтесь! – проговорил генерал.

– Именно по-заграничному! – подхватил Янсутский, очень довольный, что генерал становится с ним на заграничную ногу.

– Скажите, – продолжал тот вполголоса, когда им и Янсутским еще было выпито по стакану вина, – эта Олухова овдовела и вышла снова замуж за какого-то доктора?..

– Все, что случалось с молодыми женщинами, генерал всегда ужасно интересовался узнавать до самых мельчайших подробностей.

– Вышла замуж!.. – отвечал Янсутский с злой усмешкой.

– Но такая партия для нее, мне кажется, очень иньебильна.

– Прежняя связь! – объяснил Янсутский.

Генерал сделал удивленные глаза.

– Que me dites vous la?..[79 - Что вы мне говорите?.. (франц.).] А Бегушев как же? – спросил он.

– И при нем еще это существовало… Нынче женщины менее трех любовников в одно и то же время не имеют!.. – произнес Янсутский.

– Но она, мне сказывали, сделалась после мужа миллионеркой, – заметил генерал.

– Эти миллионы пока еще в воздухе! – воскликнул Янсутский. – Очень может быть, что эти миллионы пообрежут у ней.

– Пообрежут?.. – переспросил генерал.

– И очень сильно!.. Тут такой казус вышел: госпожа Домна Осиповна сама имеет свое состояние тысяч в триста, но она приняла наследство и после мужа, а муж, приявший наследство после деда, оказывается несостоятельным должником… Следовательно, госпожа Олухова все, что не доплатится по конкурсу, должна пополнить своими денежками.

– Ах, бедная!.. – произнес генерал с искренним чувством сожаления. – Но правда ли, что она очень красива собой?

– Была, а теперь тряпка, вымытая в соляной кислоте: подмазывается… румянится.

После обеда генерал и Янсутский перешли вместе в говорильную комнату, велев себе туда подать шампанского. Там они нашли Долгова, читающего газету, который обыкновенно, за неимением денег платить за обед, приезжал в клуб после своего, более чем скромного, обеда, в надежде встретить кого-нибудь из своих знакомых и потолковать по душе. Янсутский, взглянув на Долгова, сейчас припомнил, что он видел его в Собрании ужинающим вместе с Бегушевым.

Когда подано было шампанское и генерал с Янсутским выпили еще по стакану, то сей последний начал беседу с Траховым совершенно как с ровней.

– А в Москве, ваше превосходительство, нельзя так приятно провести время, как в Париже! – говорил он.

– Нельзя, – подтвердил генерал.

– Припомните Клеманс!.. Что за прелесть девочка!..

Генерал приподнял глаза к небу, и у него вырвался из груди легкий вздох.

Чтобы скрыть волнующие его чувствования, он начал усиленно курить свою дорогую сигару. Жена последний год решительно объявила ему, что он – русский человек и потому должен жить в России. Напрасно генерал жаловался на ожирение сердца, на подагру. Татьяна Васильевна на все отвечала ему: «Вздор, ты совсем здоров!» – и простым механическим способом не давала генералу денег на поездку за границу. Ссориться же с ней окончательно из-за этого генерал не хотел, да и было бы это для него очень нерасчетливо: оставшись на одном жалованье, хорошо не покушаешь!

Вспомнив о заграничной, или, правильнее сказать, парижской, бульварной жизни и сравнивая ее с настоящей своей жизнью, генерал впал в грустное настроение духа и, молча прислушиваясь к своему пищеварению, продолжал сосать сигару, так что Янсутский, не любивший ни на минуту оставаться без какой-нибудь деятельности, обратился с разговором к Долгову.

– Есть что-нибудь интересное в газете? – спросил он.

Долгов чрезвычайно обрадовался его вопросу, рассчитывая поговорить.

– Очень многое! – отвечал он с повеселевшим взором. – В Герцеговине восстание, – это начинающийся пожар!

– Читал про это восстание! – воскликнул, в свою очередь, Янсутский, разваливаясь на диване. – Но только пожара пока еще не видать.

– Пожар!.. – повторил громогласным голосом Долгов.

– Почему вы так уверены в этом? – спросил его генерал мягко вежливым тенором и в то же время, налив и пододвинув Долгову бокал шампанского, присовокупил: – Не угодно ли вам вина?

– Благодарю! – сказал тот и залпом выпил вино, не разбирая даже того, что он пьет. – С кем имею я честь говорить? – прибавил он.

– Я – Трахов, а это – господин Янсутский! – отрекомендовал генерал.

– А я – Долгов! – воскликнул Долгов. – Пожар оттого… – продолжал он без перерыва, – теперь Герцеговина… Там Черногория… Сербия… Румыния!.. Словом, весь славянский мир с Россией во главе…

– Но зачем же России тут ввязываться? – перебил его Янсутский.