Боярщина

Он поклонился гостям, вышел и через несколько минут был уж на дороге в усадьбу Ярцово, где жила вдова. Лошадь шла шагом. Несмотря на старание Эльчанинова придать мыслям своим более ветрености и беспечности, ему было грустно. Он ехал ко вдове, потому что был ожесточен против Анны Павловны. Он ей хотел за неверность отплатить тою же монетой. Раздавшийся сзади лошадиный топот заставил, наконец, его обернуться. Его нагонял Савелий, ехавший тоже верхом на маленькой крестьянской лошаденке.

– Как вы тихо едете, – сказал он, кланяясь с доброю улыбкой Эльчанинову.

– Мне некуда торопиться, – отвечал тот рассеянно.

– А куда вы, смею спросить, едете? – спросил Савелий, которому хотелось, видно, завести разговор.

– В Ярцово, – отвечал Эльчанинов.

– И я туда же; позвольте мне ехать вместе с вами.

– Сделайте милость, – отвечал Эльчанинов.

– Вы уж меня, я думаю, не помните, Валерьян Александрыч, – сказал Савелий, – я с вами игрывал и гащивал у вас в Коровине.

– Теперь припоминаю, – отвечал Эльчанинов, вглядываясь в своего спутника и действительно узнавая в нем сына одного бедного дворянина, который часто ездил к ним в усадьбу и привозил с собою мальчика, почти ему ровесника.

– Где ваш батюшка? – спросил он.

– Отец мой умер.

– И вы теперь одни?

– Один, – отвечал Савелий. – Вы много переменились, Валерьян Александрыч! Я вас не узнал было, – прибавил он.

– Не мудрено, – произнес Эльчанинов со вздохом, – переменишься, поживши на свете, – прибавил он.

– Да вы много ли еще нажили; разве горе какое особливое у вас есть, а то что бы, кажись… – возразил Савелий.

– Горе? – повторил Эльчанинов. – Горя нет, а так, скучаю!

– Отчего же вы скучаете?

– От нечего делать.

Савелий улыбнулся.

– Вот как, – проговорил он, – нам работа руки намозолила; а есть на свете люди, которым скучно оттого, что делать нечего.

– И очень много, – подхватил Эльчанинов, – большая часть людей несчастны оттого, что не знают, что им делать. Из них же первый – аз есмь, – заключил он и зевнул.

– Вам, я думаю, надобно служить, – заметил Савелий.

– Служить-то бы я рад, подслуживаться тошно[10 - Служить-то бы я рад, подслуживаться тошно… – искаженные слова Чацкого из комедии А.С.Грибоедова «Горе от ума».], – проговорил с усмешкой Эльчанинов.

– Ну, женитесь.

– Жениться? На ком?

– Я не знаю; а думаю, за вас пойдет хорошая невеста.

– Сыщите.

– Я не сват, – сказал с улыбкой Савелий. – Сыщите сами.

– Легко сказать. Сами вы, например, отчего не женитесь?

Савелий при этом вопросе покраснел.

– Какой я жених? За меня девушка, у которой есть кусок хлеба, не пойдет.

– А вы бедны?

– Три души у меня-с, из них одна моя собственная.

– Чем же вы живете?

– Да хлебопашеством больше-с.

– И сами пашете землю?

– Пашу-с.

– Это ужасно! – воскликнул Эльчанинов, – дворянин по рождению…

Молодые люди на некоторое время замолчали.

– Любили ли вы когда-нибудь в жизни? – спросил вдруг Эльчанинов, у которого поступок Анны Павловны не выходил из головы и которому уж начинал нравиться его новый знакомый.

– Любил ли я женщин? – спросил Савелий. – Нет еще.

– И не любите.

– Почему же?

– Потому что они этого не стоят. Слышали ли вы у предводителя, что говорили про Мановскую? Это еще лучшая из всех.

– Это неправда, что про нее говорили!

– Вы ее знаете?

– Как же-с: соседское дело, бываю у них, видал ее; а вы ее знаете?

– Я еще ее в Москве знал. Она недурна.

– Да-с, и очень добрая и не гордая, – сказал Савелий.

Эльчанинову пришло в голову сделать Савелию поручение к Анне Павловне, но он боялся.