Человеческая оболочка

От одного этого слова ему стало легче. Как будто они и вправду начали с правильной точки завязки их отношений. Она предложила ему дружбу. Парню, которому никогда такого еще не предлагали. Сотрудничество и кооперация встречались в его жизни. Но вот дружбы там не было. Может, разве что, старик не попадал под категорию «коллеги». Но на то он и старик.

Айзек уснул, провалившись в теплый и крепкий сон, впервые за долгое время не испытывая дикую качку. Этот сон теперь не закончится через пару часов, после которых он выползет на холодную продуваемую крышу цистерны. Но даже провалившись в глубину ночи, где-то в голове парень разрывался между желанием выполнить свою маленькую миссию и остаться с Ханной еще хотя бы на день. Или два. Или на всю жизнь…

Солнце вовсю уже освещало комнату, когда шум воды из-за стены заставил парня открыть глаза. Он перевернулся на другой бок, пытаясь собрать в голове все, что произошло вчерашним вечером. Пока Ханна закрылась в соседней комнате, Айзек всеми силами вдавливал себя в кровать, укутавшись в одеяло. Впервые в жизни он не готов был резко встать. Хотелось остаться тут навсегда, пусть и сгорая от стыда за произошедшее.

Молодой охотник думал о том, как сейчас смотреть в глаза Ханне, и не мог придумать для себя адекватного ответа. Вода за стеной стихла, и Ханна легким движением перешагнула через ноги Айзека, выходя из душевой с обернутыми полотенцем волосами.

– Да не прикидывайся ты. Вижу же, что проснулся! – девушка стояла над Айзеком, легонько толкая его ногой. – Ну? Как спалось?

– Хорошо…

– Немногословен. Снова. Я вот долго уснуть не могла. Иди помойся, да пойдем прогуляемся. Я же обещала тебе показать город.

От услышанного Айзек уперся лицом в подушку, осознав, что упустил шанс целых три раза. Вся эта игра казалась для него невероятно сложной, и он в ней явно проигрывал. Ничего не говоря он встал и было направился в комнату с душем, как Ханна одернула его, сунув мягкое, пусть и небольшое, полотенце.

Айзек зашел в душевую в которой было тепло и сыро и принялся раздеваться. Для него такое было впервые. Он повернул вентиль и из крана полилась горячая как огонь вода, пощупав которую парень внезапно выругался. Второй вентиль добавил холода до приемлемого уровня, и юноша залез в поддон, встав под струю теплой воды.

Легким движением Айзек задернул шторку, сделанную из ткани, сродни той, из которой и его плащ. Взявшись за большой кусок мыла, он натер свои руки и голову, усиленно взбивая хилую пену. Намылил волосы, лицо. Смыл с себя недельный слой пота, думая о том, что неприлично, даже надевать теперь грязную одежду. Парень было уже закончил мыться, как представил, что Ханна тут проделывала те же самые действия. Вновь раскрасневшись он выключил воду и вытерся маленьким полотенцем, которое оставило его практически сырым.

– А ты не переборщил с температурой воды? Вон какой красный! – подшучивала над ним девушка, которая уже успела прибрать свою комнату. Стрелки на маленьких часах, стоявших у ее кровати, показывали на цифру десять.

– Есть немного, – Айзек задумался на секунду. – Это ваша теплая вода – что-то с чем-то. Домой бы такое.

– Так оставайся. Каждый день будешь плескаться.

– Да не…

– Вот значит, как! – вновь нахмурилась Ханна, явно подкалывая юношу, чего тот даже не понимал. – Значит, воспользовался мной и слинять решил? Все с тобой ясно, Айзек…

– Да я не в этом смысле! Я к тому, что… – парень не успел оправдаться и звонкий смех девушки наполнил комнату, давая понять, что все это была лишь шутка.

Попив странной на вкус воды из-под крана, ребята начали собираться. Айзек вновь как застывший разглядывал Ханну, которая переодевалась даже не пряча себя. Она же, в свою очередь, пристально смотрела на Айзека, пытаясь разглядеть на нем каждую вмятину, оставленную тяжелой жизнью. Ребята запаковались в свои привычные одежды, которые полностью скрывали их истинное положение духа, и закрыли за собой входную дверь, щелкнув замком.

Серый перепачканный город и спертый воздух давили на Айзека намного меньше, чем вчера. Сказывалось хорошее настроение, которым он готов был поделиться и с девушкой, но пока что не знал, как. Улицы, полные людей, вновь окружили его, но парень словно не замечал их, глядя в спину Ханне, которая ловко скользила между прохожими.

Грустные хмурые лица на местных теперь не сильно беспокоили Айзека, он думал лишь о том, как же ему теперь быть. Остаться ли еще ненадолго? Он прокручивал в голове сценарии того, как за время подготовки к обратному пути, уже в составе большой группы добровольцев, он будет проводить время с Ханной. Надеялся теперь, что собираться добровольцы будут чуть-чуть подольше. Но не настолько, чтобы опоздать.

– Айзек, не отставай!

– А куда мы вообще?

– Для начала нужно поесть. Так и быть, угощу тебя и сегодня. У тебя ведь нет денег? Давай пошли быстрее! – Ханна замедлилась, дождавшись Айзека, и взяла его за руку, которая была спрятана в толстую варежку, сшитую из шкур животных. Девушка с укором посмотрела на охотника. – Да сними ты ее… не так уж и холодно!

Айзек в спешке снял одну рукавицу, убрав ее в карман куртки, и взялся за маленькую ладонь Ханны. Теплая, чуть влажная ладонь девушки была настолько уютной и нежной, что в голове пролетела мысль: «Вот бы никогда ее не отпускать».

В этот момент все вновь стало таким незначительным. Тревога отступила на второй план, и, в полном расположении духа, юноша полетел за Ханной по узким улицам Ред Вотер.

Глава 12

Ты сам

Ханна и Айзек сидели за столиком, в месте, которое она назвала «Охотничий домик». Свет тут горел даже днем и, простояв очередь у длинного прилавка с готовыми подогретыми блюдами, ребята заняли места у большого окна, от которого веяло прохладой в теплое помещение.

Стены в столовой были окрашены на манер дерева, создавая ощущение фальшивого уюта. Пара картин на стенах… Даже выпотрошенная и набитая опилом голова снежной собаки. Мелкие предметы интерьера пытались добавить близости к охоте. Тут тебе и винтажная винтовка, а тут – длинный клинок. Вот тут – набитые трупы птиц восседают на ветке. Муляжи капканов, висевшие на стене, не имели ни пружин, ни заточки зубьев.

Зачем Ханна привела Айзека сюда, оставалось загадкой.

– Что это шумит? – спросил Айзек, указывая пальцем на деревянную коробку с черной дырой-прорезью в середине.

– Это радио. Ну? Радио же! У вас нет радио?

– Нет. Нам там некого слушать.

– А мы, вот, слушаем объявления городские. Музыку. Даже погоду рассказывают. Странные вы там… Даже радио нет.

– Ну вот как-то так… – парень озирался по сторонам, недовольно фыркая.

– Кстати, Айзек, это место похоже на то, в котором ты живешь?

– Нет.

– Совсем нет?

– Совсем.

– Жаль. Я-то уж надеялась, что угадала с интерьером. Хотя, если подумать, в твоих рассказах все было более мрачно.

Юноша усмехнулся и принялся разглядывать меню.

Еда была не такой уж вкусной. Все с резким и непривычным запахом, не похоже на то, что готовила Ханна. Но время, которое парень проводил с ней, казалось, делало все в этом мире намного лучше. И тут его осенило.

Его старик тоже был счастлив, живя с семьей в Востоке. И люди, что никогда не выходят из своих городов тоже… Они тоже счастливы. Находят себе людей, что украшают их жизнь. Берут детей. Живут и умирают. И не надо им никого спасать. Все, что нужно, у них уже есть. Ведь Юрий бы тоже никогда не пришел к Повалу, будь у него семья. Жил бы счастливо, растил бы детей. Не доставлял бы сейчас хлопот Марии. И не оказался бы вовремя за хребтом Пан Оптикума…

Ход мыслей вернулся в нормальное русло, отрезвив Айзека. Он наконец-то понял чувства своего старика, и то, почему он никогда не говорил о семье. Айзек вообразил, как на его глазах с Ханной происходит страшное… И побледнел. Он знал ее всего день, а уже боялся представить то, как они расстаются навсегда. Навсегда.

А Юрий не представлял. Он расстался.

– Эй, ты чего? Еда невкусная? Она из морских животных! – спросила зависшего над столом Айзека Ханна.

– Да нет. Просто подумал, что нужно извиниться перед своим стариком.

– Это ты как к такому пришел? – усмехнулась девушка, не отрываясь от черпания похлебки из деревянной миски.

– Дай-ка подумать, как объяснить… У старика до меня семья была. В Востоке. Жена и двое детей. Их не стало. Я узнал об этом совсем недавно и все время с этого момента задавался вопросом: «А почему он молчал и никогда мне о них не рассказывал?»

– А теперь понял?

– А теперь понял…