Человеческая оболочка

– Ладно, ладно, – Ханна уже явно была пьяна. – Последний вопрос: у тебя есть какие-нибудь необычные способности?

Айзек ударил себя ладонью по лбу и зажмурился громко смеясь. Это был самый идиотский вопрос, который он слышал уже во второй раз. Не было у него никаких способностей, и он знал это. И знал, что это было очевидно. Но Ханна все-таки это спросила, и Айзеку пришлось помотать головой, показывая, что этот вопрос был действительно абсурдным. Чем больше Айзек пил, тем веселее ему становилось, и тем меньше болели нос и рука. С каждой выпитой каплей Айзеку было все труднее сдерживать свое любопытство. Свой интерес к Ханне.

Глава 11

Та, что хочет увидеть мир

– Я родилась, как и все здесь, в мешке искусственной матери. На конвейере… Мои отец и мать работали на верфи. Ну верфь… что добывает морских животных, а потом перерабатывает их на мясо и топливо. До трех лет я была единственным ребенком, но потом родители смогли оплатить еще одного. Мать и отец были не самыми богатыми людьми. Обычными. И даже так, у меня появилась моя младшая сестренка.

Айзек сидел смирно, уставив глаза в столешницу. Разглядываел пылинки и капли, что выделялись в дереве томного цвета. Одна рука придерживала пьяную голову, другая – стакан с выпивкой. Тяжелый стакан. Айзек внимательно слушал девушку, стараясь запомнить все в мельчайших деталях. Слушал и молчал. Интересно было.

– … пока сестра была маленькой, мать сидела с нами. А отец работал за двоих, не появляясь дома по несколько дней. Для него это было трудно, ведь тянуть еще и второго ребенка оказалось сложно. Я помню те редкие дни, когда он гулял со мной маленькой, – Ханна выдернула из вялой руки Айзека стакан, сделала глоток, и вернула все на место. В руку. – Отчетливо помню, как мы гуляли по рабочей зоне, когда он брал меня показать места, где трудится. Не самое приятное зрелище для маленькой девочки…

Айзек поднял пьяную голову. – Это… почему?

– Ну… Неизгладимое впечатление оставили залитые кровью и измазанные сажей порты. Разбитый лед сменял сам себя… но красная краска все никак не могла сойти с него. Животных убивали в воде, после чего кранами поднимали вверх на конвейер. Их смерть несла людям еду и тепло. Мне было их очень жалко, – выдох полный отчаяния дошел до Айзека. Ханна поняла, что он уловил мысль, но продолжила. – Громадные туши со вскрытыми животами… Они, казалось, были больше самих зданий, что стояли у берега. И все мертвые. Пустые безжизненные глаза… Огромные… длинные, сложенные как расческа для волос, зубы. Они были удивительными. Но мертвыми.

Тишина ненадолго повисла в воздухе.

– Я всегда хотела посмотреть на живого… На резвящегося под толщей льда морского зверя. Но их можно было увидеть лишь на разделочной площадке, – чем больше Ханна говорила, тем чаще тянулась к стакану Айзека, в котором еще оставался напиток. С каждым сказанным словом девушка становилась все пьянее и печальнее. – А потом отец умер. И мать осталась одна. Мне было десять, а сестре семь. Благо детей любят эксплуатировать, как дешевую рабочую силу, и я начала помогать матери. Она вернулась на вервь, на которой погиб отец, а я начала работать в теплице. Выдергивала сорную траву, удобряла то, что выращивали там, иногда собирала урожай. Это был тяжелый и кропотливый труд.

Ханна встала и покачиваясь подошла к заледеневшему окну. Нацарапала что-то на стекле и вновь обернулась к своему гостю.

– Чтоб ты понимал: сотня таких комнат, как эта! И это лишь часть теплицы. И за всем этим надо было следить…. Я до сих пор ненавижу эту работу! Растить эти чертовы овощи! Смотреть за ними! Носить тяжеленую воду, чтобы полить! Многие дети играют со сверстниками, веселятся, учатся. А я работала… Иногда мне кажется, что я пропустила свое детство. Сразу стала взрослой. Оборачиваясь назад мне становится грустно и одиноко. Ты, как никто другой должен меня понять. Ты ведь тоже был один.

– Я был не один, со мной всегда был старик, – Айзек сидел уже изрядно пьяный, пытаясь сконцентрировать. Он так хотел послушать ее историю, но девушка вновь срывалась на интересного ей гостя.

– Да нет! Ты не понял! – Ханна покачивала стакан, гоняя жидкость от стенки к стенке. – Вот у тебя друзья есть? Нету. Ты же один. Вот ты! Именно в таком исполнении. В своем собственном поколении ты в своих родных местах один!

Айзек пожал плечами. Он не думал об этом в таком ключе. Не знал, что бывает как-то иначе. Вот и не думал. Да и сейчас не особо думал. Не думалось.

– … ты не играл с другими детьми. Не развивался вместе с ними. Не заводил друзей, что будут с тобой до конца жизни. Вот и я так же… Сижу здесь каждый долбанный день. Совсем одна. И даже короткие, недолгие отношения с другими людьми быстро проходят. Я и рассказываю-то тебе это, только потому, что знаю, что скоро ты уйдешь. А я вновь останусь тут. Я и пью-то, потому что мне трудно общаться с людьми, будучи трезвой. А тут еще и ты со своей историей, своей необычностью и индивидуальность. Даешь мне жалкую надежду, что наша встреча неслучайна.

– Но ведь… – парень с трудом собрал мысли в голове. – Все встречи неслучайны…

– О, Боги! Да ты опять меня не понял! Вот об этом я тебе говорю! Мы не росли вместе! Видели разные места и людей. Мы даже мыслим по-разному. Ты, наивная душа, без зазрения совести, не думая, вывалил свою проблему первым встречным, пусть и представителям закона. Я бы так никогда не поступила, ведь я знаю, что тут всем на всех плевать. Но только не тебе. Ты же у нас спаситель! Отправился в такой путь, чтобы спасти людей, которых ты даже знать не знаешь! – разозлилась Ханна.

Айзек было хотел возразить, но не успел, и девушка вновь продолжила свой монолог.

– Ты и так жил, рискуя жизнью! А теперь рискуешь ей еще больше, без страха пересекая пустыню, попадая в переделки… А что дальше-то будет – вообще неясно!

И вновь Айзек пожал плечами. Он хотел вставить слово, но осекся. Передумал.

– Я успела подумать над всем, что ты мне рассказал… Мне страшно, – настойка рождала в девушке все новые и новые эмоции, раскрепощая ее израненную душу. – Ты для меня как дикий зверь, которого я никогда не видела. Стремишься куда-то далеко. Среди всех людей, что я встречала, ты один к чему-то стремишься. А не пытаешься выжить. Это круто…

– Ханна… – не успел парень договорить, как девушка резко вскочила и подошла к нему, потянув вверх за вытянутый рукав футболки. Парень встал, вновь оказавшись на голову выше хрупкой девушки.

– Я хочу кое-что увидеть… – Ханна обняла Айзека, сомкнув руки за его спиной, и прижалась лицом к его плечу. – Тебя ведь никогда не обнимала девушка?

Айзек стоял, пошатываясь от выпитого, но находился в здравом рассудке. Внутри него кипела кровь, и казалось, что каждый выдох обжигает губы и нос. Сердце колотилось как бешеное, и парень боялся, что девушка это почувствует. Но она внезапно прижалась к нему еще сильнее, и он обратил внимание, что в ее груди бьется такое же сильное и резвое сердце. От этого факта, буквально на секунду, но Айзеку стало легче. Он словно забывал, что Ханна такой же простой человек, как и он. Списывал ее необычность на то, что она совсем из других мест. И с абсолютно другими взглядами на жизнь.

– Ну? Как тебе? – спрашивала в плечо Ханна.

– Ханна, это не честно… Ты опять говорила только обо мне…

В этот момент девушка аккуратно взяла руки Айзека и завела их за свою спину, словно пыталась утонуть в объятиях, что так неуклюже давал ей парень.

– Меня зовут Ханна Хакало, я дочь Илмы Хакало и Микана Хакало. Мне двадцать четыре. Я работаю с детьми уже больше семи лет. Я получаю радость от того, что даю им другой взгляд на жизнь, показывая чудиков вроде тебя. Я мечтаю увидеть мир и посмотреть на все необычное, что в нем есть. Вроде все… Да, это все.

Айзек, краснея от ситуации в которой оказался, не нашел ничего лучше, чем подхватить инициативу девушки.

– Да… давай, чтоб больше не возвращаться к этому… – Айзек набрал в легкие побольше воздуха, решив поставить точку в разговорах о себе. – Меня зовут Исаак, по наречию моего наставника. Я был воспитан Юрием, если не ошибаюсь, Орловым. Всю свою жизнь я охотился и добывал живность, чтобы прожить подольше и не умереть с голоду. Я, как и ты, мало видел в жизни. Я мечтаю помочь людям, правда, уже не понимаю каким. Наверное, всем.

– Плохо у тебя получилось… – девушка прижалась к его груди еще сильнее, так что ее слова теперь были еле различимы. – Я надеюсь, что ты моя счастливая монетка. Когда-нибудь покажи мне мир. Или хотя бы часть него.

– Угу, – не разобрав и половины ответил парень, вновь впадая в опьянение. Для него быть пьяным было так же ново и удивительно, как и попасть в этот город. И пусть теперь, в состоянии невероятной легкости, он ему не казался таким злым, Айзек все еще думал о том, как исполнить задуманное. Даже пара спасенных жизней – это огромный успех.

Так они простояли пару минут, и все это время Айзек думал о том, какое же у Ханны горячее дыхание, ощущая его своим левым плечом. С его телом творились невероятные метаморфозы, он никогда не чувствовал себя таким живым и счастливым. Мозг получал раскаленную кровь, полностью отключая ощущение жестокой реальности… словно вся та боль, которую он испытал за жизнь, сейчас сгорала в его собственном пламени, очищая молодую неокрепшую душу от зла и обиды.

Парень стоял и думал о том, что делают люди дальше. И вспоминая скупые и грубые лекции старика, ему становилось не по себе. Он одновременно находился между двух состояний: предвкушения и испуга. Айзек думал и о том, что действительно впервые в жизни обнимает девушку. И о том, что только что, вроде, даже согласился показать ей мир. Хотя и не понял, как на это согласился.

– Айзек…. Пойдем спать. Завтра я покажу тебе город, – Ханна отлипла от парня и, неуклюже сдвинув столик, освободила место для сна на полу. Кружки, что упали со стола, расплескали капли мутной жидкости на ковре. Девушка посмотрела на это безобразие и безразлично махнула рукой, доставая из шкафа второй комплект спальных принадлежностей.

– Спать будешь тут.

Ханна разложила спальное место, постелив матрац у противоположной от ее кровати стены. Так, что ноги Айзека в любом случае перегородили бы вход в душевую. Ханна провела своим пьяным взглядом по окружению, в очередной раз тяжело вздохнула и закрылась в душевой комнате. Демонстративно щелкнув замком.

Айзек сел на постеленное для него место и, сгорая от внутреннего огня, начал прислушиваться к плещущейся за стенкой воде. Пьяный, заблудившийся в неизвестном городе, парень впервые ночевал в таком странном доме. Да еще и с человеком, которого впервые видит. Его инстинкты притупились, и он полностью отдался на волю случая. Очень красивого и манящего случая, что заставлял парня витать в облаках, которых на замерзшем и невероятно высоком небе он практически и не встречал.

Ханна вышла из душевой и села на свою кровать. Тяжелые холодные капли стекали по ее уставшему лицу. Айзек, глядя на нее, невольно задумался о том, что же она так долго там делала. Ханна, в свою очередь, поймала пристальный взгляд и вновь встала с кровати, немного отдышавшись. Она подошла к юноше и села перед ним, изящно подогнув ноги так, что ее колени начали поблескивать в свете тусклых ламп. Она протянула руки к лицу Айзека и положила ладони на его щеки, которые уже вовсю горели красным.

– Айзек, прости, но я не делаю «этого» на первом свидании, – она потянулась к его лицу своим губами, отчего Айзек, в ожидании чуда закрыл глаза. Он отчетливо ощущал через опущенные веки, как лицо девушки приближается к его лицу. Юноша почувствовал мягки горячие губы своим лбом. – Утешительный приз, Айзек.

Парень глубоко вздохнул и наконец-то расслабился, невольная легкая улыбка растекалась по его лицу. Когда он открыл глаза, лицо Ханны все еще было перед ним. Она ухмылялась, глядя на довольное лицо юноши.

Двое встретились взглядами и просидели так всего чуть-чуть, словно проверяя терпение друг друга. Ханна не выдержала и снисходительно покачав головой вновь протянула руки к щекам Айзека, поцеловав его теперь уже в щеку.

Короткий, быстрый и неуклюжий поцелуй. Но его хватило, чтобы Айзек окончательно окаменел, потеряв связь с реальностью. Словно моментально трезвея он пытался отпечатать в памяти этот миг, который неизбежно ускользал от него. Парень ненавидел себя за то, что сейчас он такой пьяный, и за то, что совершенно не понимает, что делать дальше.

Ханна, ощутив, что момент слабости прошел, встала и вернулась на свою кровать. Она с мягкой улыбкой пожелала Айзеку спокойной ночи и укуталась в теплое одеяло, отвернувшись к стене. Айзек щелкнул выключателем, что был у него над головой, и комнату поглотила темнота, лишь чуть-чуть нарушаемая отблесками света в окне.

Парень лег и тоже отвернулся к стене, ненавидя себя за то, что не смог прочувствовать момент. Он со всей силы зажмуривал глаза, в мыслях проигрывая произошедшее, задаваясь вопросом: «А как теперь уснуть-то вообще?». Он ворочался несколько минут, иногда поглядывая в сторону Ханны. Девушка долго не подавала признаков бодрствования, пока вдруг полушепотом не начала говорить с парнем, все так же глядя в стену. Приглушенный шепот отражался от бетона, еле слышно доносясь до Айзека.

– Айзек, извини. Давай начнем с правильного места. Ты будешь моим другом? Надолго.

Айзек привстал над своей постелью, оперевшись на локоть. Он смотрел в сторону Ханны, которая так к нему и не развернулась. Юноша пытался понять смысл сказанного, но, расписавшись в своем бессилии сдался.

– Буду…