Пазл. Рассказы

Поздним вечером я сидел в кабинке на галерее второго яруса ночного клуба "Голдэн Доллс" на Невском с самой нарядной и сексуальной женщиной в этом злачном месте, включая и посетителей и танцовщиц. Внизу под нами располагался подиум с шестом, где девушки одна прекраснее другой демонстрировали чудеса пластики. Одна сменяла другую, давая перерыв для отдыха. Время от времени они дефилировали вдоль столиков по галерее, давая возможность полюбоваться своей красотой в упор и изобразить несколько самых сокровенных движений по индивидуальному заказу. Я допустил вольность. Специально, чтобы пощекотать Наташке нервы, я заказал одной из "кукол" короткий танец, а после засунул ей в стринги стодолларовую бумажку в качестве благодарности. Я никак не ожидал того, что произойдёт после этого. Моя подруга всегда оставалась для меня непредсказуемой и трудно прогнозируемой. Она встала и быстрым шагом спустилась вниз. Там она разделась и, оставшись в одних кружевных трусиках, запрыгнула к шесту. Танцовщицы почтительно уступили ей место – не часто посетители отваживались на такое. Диджей поставил какую-то новую композицию для особых случаев. Моя возлюбленная вытворяла нечто ошеломляющее. Жаль, что я никогда уже не узнаю, где она этому научилась. Когда она исполнила свой номер и подошла ко мне, неся в руках скомканную одежду, она достала из своих трусиков три стодолларовые купюры, одну из которых с прозрачным намёком вернула мне, а две других оставила себе.

Всё было превосходно. Я ловил на себе завистливые взгляды мужчин за соседними столиками и грустные взоры их девушек. Вдруг раздался звонок Наташкиного мобильника. В нём раздавался испуганный голос сына. Он был в панике. Проснулся от страшного сна. Он в ужасе плакал и требовал, чтобы мама сейчас же приехала. Он уверен, что сейчас произойдёт что-то ужасное и он не может больше находиться дома один.

Мы вскочили и, расплатившись на бегу крупными купюрами побежали к машине. Наташка вела свою эмку, пролетая светофоры на любой цвет. Была осень и ночью внезапно подморозило. Дорога покрылась инеем. А зимнюю резину мы поставить не успели. Лиговку мы промчались за считанные секунды. Во всяком случае, так мне показалось. Свернули с визгом на Расстанную налево. На Бухарестской я увидел на спидометре цифру сто семьдесят и собирался уже крикнуть подруге: – Стоп! Хватит гнать! Мы уже почти дома. Но не успел. Я услышал её испуганный голос:

– Я ничего не могу сделать! Машина не слушается руля!

Нас развернуло боком и ударило о бетонный столб. Машину разорвало пополам. Девушка погибла на месте. Но я тогда этого не знал. Я очень долго был без сознания. Точнее – нет. Я был тогда мёртвый. Я видел со стороны себя – точнее мои окровавленные части. Видел Наташку. Она лежала как живая. Только лицо всё бледное и в крови. Видел как едут скорые со спецсигналами и пытался кричать им со всей силы: Быстрей же, быстрей! Мою подругу положили на носилки и так оставили – раздетую на холоде. Почему её не грузят и не везут? Ведь институт скорой помощи здесь недалеко. Почему они мешкают и все возятся со мной? Ведь мне уже всё равно не помочь. Но длилось это не долго. Скоро я перестал что-либо видеть.

Меня собирали по кускам. Как паззл собирали кости на десятках винтов и пластин. Зашивали внутренние органы. Я провёл в больнице около двух лет, перенеся бесчисленное множество операций.

Ещё через несколько лет я женился на самой преданной из моих прежних подруг. Но любил и всегда буду любить только Наташку. Её портрет висит у меня в кабинете и жена закрывает на это глаза. О сыне я продолжал заботиться пока он не стал совсем взрослым. Пока я был в больнице он жил с бабушкой, которая специально для этого переехала из Москвы. Она не увезла его туда, чтобы не разлучать его со мной.

Иногда Судьба заставляет тебя бежать очень быстро. Внезапно она ставит подножку на полном ходу и когда ты ударяешься с размаху мордой об асфальт, она с интересом наблюдает, что ты вдруг становишься совершенно другим человеком.

Я изменился до неузнаваемости после той аварии. А как может быть иначе, когда у тебя не осталось ни одной целой крупной кости и ни одного здорового внутреннего органа.

При росте в метр девяносто и атлетическом сложении я с тридцати двух лет хожу с палочкой. Сажусь в свой большой и мощный внедорожник (спасибо, что без посторонней помощи) и, прежде чем нажать кнопку "Старт", открываю крышечку висящего на зеркале медальона, смотрю на её улыбающееся лицо и говорю :

– Привет, дорогая! Я люблю тебя!

А она мне отвечает:

– Привет! Я жду тебя. Но ты не торопись. Будь осторожен. Ведь я и так каждую минуту с тобой.

Я стал теперь степенным бизнесменом. О, да! Успешный, но не олигарх. Я еду на работу. На Кантемировском мосту узнал знакомый гелентваген. А в нём тот самый человек, которого я здесь на этом вот мосту подрезал сорок лет назад. Он теперь тоже остепенился. Совладелец крупнейших банков и торговых сетей. Собственник нескольких промышленных предприятий.

На этот раз я подрезать его не стал. Не потому, что он опять едет с охраной. Не потому, что он едет на работу в Мариинский дворец, где заседает в Заксобрании. Просто жизнь теперь изменилась до неузнаваемости. И мы вместе с ней. И ничего, что несколько десятков невинных человеческих душ на его совести. Это теперь уже не в счёт. Во-первых, – никто ничего не доказал. Во-вторых, – он всё давным-давно отмолил. В той самой церкви, которую сам же и построил. И в-третьих, – время было такое и мы жили по его правилам.

Может кто-то скажет мне: – И поделом! Оглянись на свою жизнь. Что хорошего ты сделал? А я не соглашусь. Ну, допустим, похулиганил я немало. Да. Но я ведь никого не убил и не заказал. И пусть я не такой успешный как вон тот на гелике впереди. Но не потому, что я глупее его. На той трассе он гнал налегке. Вот и обошёл меня на десять кругов. А я тянул на буксире тяжёлый грузовик под названием "совесть".

Тут вы можете вообще в ярость впасть:

– Что за безобразное сравнение. Ведь "совесть" это что-то лёгкое и чистое.

Не стану с вами спорить. У всех жизнь разная. Может для кого-то "совесть" и не имеет веса. А для меня так это очень даже тяжёлая ноша. Но живу я по прежнему легко. Словно танцую рок-н-ролл. Наш с Наташкой танец. Мысленно я его танцую с ней каждый день.

Клининговое агентство

Мы прилетели на Маврикий в конце августа. Сейчас здесь зима, но это последняя возможность для путешествия, ведь скоро Светке в школу. А погода здесь поистине райская. Я – программист и лидер собственной команды разработчиков. Работа для потомка древних степных разбойников слишком спокойная. А мне мои гены всю жизнь не дают покоя. Кроме того, мой предок – знаменитый Салават Юлаев, – был выдающимся поэтом-сказителем, так что и художественные наклонности мне передались в полной мере. А что может быть для художника прекрасней, чем любоваться своим завершённым творением, созданной своими руками Галатеей?

Сижу, откинувшись, в шезлонге. На коленях ноутбук. Смотрю излюбленный и бесконечный сериал: на экране админской страницы мелькают цифры счётчика скачиваний моего программного продукта. Числа сменяются неравномерно. Сегодня понедельник. Примерно сто скачиваний в час. Каждая новая цифра на экране – десять долларов мне на счёт. В час получается тысяча. Даже когда я сплю. Я могу смотреть на этот процесс бесконечно. Это мечта многих – путешествовать по миру с юными красотками и, лёжа под пальмой на берегу Индийского океана, с упоением часами смотреть как твой счёт наполняется сам по себе. Но мне это далось нелегко. Точнее, саму программу я создавал без сверхусилий, а вот пройденный путь к ней был очень тернистым.

На соседнем шезлонге в тени лежит Светка – юное ангелоподобное существо. Шестнадцатилетняя худенькая блондинка. Школьница. Отличница. Она читает Канта. Вдумайтесь! Канта! Разве это может быть интересно в шестнадцать? Оказывается, может. Но совершенно избранным индивидам. А где берут таких? В клининговой компании. Где же ещё? Ссылку на сайт я вам не дам – эта фирма работает не со всеми. А я пользуюсь её услугами регулярно. Вот и сейчас, собравшись поехать в отпуск, я заказал генеральную уборку своего двухэтажного пентхауса в центре Питера в этом агентстве. Три девушки не старше восемнадцати лет должны навести у меня идеальный порядок. Особое условие: работать они будут полностью обнажёнными. Я целый день наблюдаю за ними и та, которую я выберу, должна будет поехать со мной. Я постоянный клиент фирмы и в каждый отпуск еду с новой девушкой. Это немного сглаживает мою страсть к приключениям и острым ощущениям.

Если вы скажете: это отвратительно – эксплуатировать труд несовершеннолетних, значит вы просто не художник в душе и не ценитель женской красоты. Знали бы вы сколько грации в их движениях! Гоген бы не поехал на Таити, если бы побывал у меня в гостях во время этого действа.

Почему я выбрал Светку? Мне очень понравилось, как она работает. Было видно, что она всё делает впервые. Но как она старается. За её неловкими движениями просматривается стремление всё выполнить безукоризненно. Добиться, чтобы выбрали именно её. И в этот раз я не ошибся! Это был совершенно уникальный и ни на кого не похожий человек. Долго ещё она будет оставаться для меня загадкой.

Чтобы поехать с ней, мне пришлось заказать для неё фальшивое свидетельство о рождении «подтверждающее», что я – её отец. Она об этом не знает. Подделка не пригодилась. Но ведь всякое могло быть. А кто вообще придумал, что нельзя любить девушек младше восемнадцати?

Тридцать лет назад я поехал со своим отцом в гости к его другу – будущему президенту Узбекистана. Мне тогда вот-вот должно было исполниться восемнадцать. Хозяин принял нас по-восточному радушно. Обняв меня, он сказал:

– Важная дата в жизни мужчины, сынок. Я вот разрываюсь, – не могу решить, что тебе подарить – хорошего дорогого скакуна или молоденькую красавицу жену? –

Он улыбнулся и лучики доброты разбежались во все стороны от его глаз.

Я смутился. Подумал, что это розыгрыш и вопросительно посмотрел на папу. Отец меня понял. Он подтвердил, что всё серьёзно – от подарка отказываться нельзя. Здесь не принято так обижать хороших людей. Но, увидев моё замешательство, он попросил у хозяина разрешения подумать до завтра. Позже он рассказал мне, что жеребец дорогой. Такой не один миллион долларов стоит. А девочка очень красивая – ей сейчас девять лет. И я обязательно должен что-то выбрать. Обязательно.

Мне трудно было представить, что можно подарить человека. Я осторожно поинтересовался жеребцом:

– Папа, а я смогу его продать?

– Да что ты! Это исключено. Таких коней мало. О них всем всё известно. Правда, содержать его дорого и хлопотно. Не на всякой конюшне можно такую лошадь держать. Специальный персонал нужен. Обязательное участие в скачках. Словом – подарок не для каждого.

Тогда я выбрал девочку. Много лет она жила у нас и стала мне как сестра. А Светка в свои шестнадцать совершенно уже оформившаяся женщина. Юная, стройная, но женщина.

Я выключил ноутбук. В чёрном глянце экрана увидел своё отражение. Трёхдневная посеребрённая щетина. Её мне пришлось отпустить, чтобы придать своему образу хоть немного брутальности. Без неё меня можно было бы принять за юношу с лицом Антонио Бандераса в расцвете лет. Захлопнул крышку девайса. Посмотрел на свою подругу – до чего же милое существо. Как приятно ей дарить подарки. Тем более, что она не только сама никогда ничего не попросит, но и от всего отказывается. Каждый принятый ею презент это такое исключение, что чувствуешь себя окрылённым. Первый раз мне попалась такая девушка. Так хочется побыть с ней вместе подольше. Жаль, что я не могу на ней жениться.

Я по национальности башкир. Из знаменитого рода самого Юлая. Прямой потомок славного Салавата. Так повелось, что члены нашей семьи всегда занимали значимые места в руководстве своего народа. Моя бабушка была министром финансов Башкирской АССР. Мой отец возглавлял правительство республики. И мне предназначалась подобная роль. Я с ранних лет умел правильно убить лошадь, разделать её и приготовить крупными кусками по старинному народному рецепту.

Мне бабушка в детстве рассказывала легенды о нашем народном герое – моём великом предке. Многие из них нельзя прочитать в книгах или найти в интернете. Вы скажете: то, что не имеет документальных подтверждений, не является достоверным. А я так не считаю.

Она рассказывала мне о взятии русскими войсками Парижа в 1814 году. О том, как атаман Платов, чтобы избежать жестоких городских боёв, предложил Барклаю Де Толли послать в центр города в качестве десанта эскадрон конных башкир под руководством доблестного сына Салавата – моего далёкого прадеда. Они пробрались в центр города и там, в тылу, пока все вооружённые отряды были на передовой, разожгли на перекрёстках костры и… стали жарить на огне мясо пойманных парижан. Это так шокировало горожан, что дух их был сломлен и они послали к русскому командующему делегатов с предложением о готовности принять любые условия капитуляции. Только бы побыстрее убрали из города башкир. Я нигде не нашёл подтверждения подлинности этой легенды. Но не зря же её передают из поколения в поколение почти два века в нашей семье?

Я пошёл искупаться и стоял по колено, оглядываясь, как бы не наступить на морского огурца, как вдруг увидел решительно шагающего по берегу человека. Это был худой, а скорее тощий мужчина с клокастой рыжей бородой и зарослями седых волос на груди. В пальцах левой руки он держал предмет, похожий на обруч. Когда он подошёл я увидел, что это челюсти огромных акул. Он был таким загорелым, что я не смог сразу разобрать кто он по национальности.

Когда он поравнялся со мной, я поздоровался. Спросил, из какого музея его экспонаты и настоящие ли они? Он на автомате ответил «да» по-французски и затем, спохватившись, перешёл на английский:

– Вот эти – большая белая, а другие – рифовая.

– Но ведь белая не водится в этих водах? – удивился я.

Он довольно улыбнулся, сощурив сине-голубые глаза под густыми выцветшими бровями. Мы познакомились. Это был француз по имени Жак. Он уже несколько лет путешествовал в одиночку на собственной яхте.

– Продаёте? – поинтересовался я.

– Я бы ни за что не стал распродавать свою коллекцию. Но обстоятельства вынуждают. Моему двигателю срочно нужен серьёзный ремонт, а я временно на мели.

Я купил у него челюсти белой акулы за тысячу долларов и попрощался, предварительно попросив у него разрешения навестить его на его лодке.

На следующий день вечером когда стало чуть прохладней, мы с моей юной подругой пошли прогуляться по берегу до яхтенной марины, в которой остановился Жак.

Когда мы подошли, хозяин хлопотал на палубе. Он встретил нас вполне радушно. Его посудина произвела на меня сильное впечатление: большая и очень дорогая. Было ясно, что владелец весьма состоятельный человек, а такие люди, как правило, расчётливы и редко остаются на мели. Таким огромным судном трудно было бы управлять в одиночку, если бы оно не было оснащено самыми современными системами автоматики управления парусами и навигации.

Я осторожно поинтересовался у него родом его занятий, но он уклонился от ответа.

– Что ж, – подумал я – буду как акула нарезать вокруг него круги своего любопытства, постепенно их сужая. И я начал рассказывать истории про своих знакомых, вспоминая необычные детали из их коммерческих и технических будней. А сам внимательно следил за выражением его лица: тепло, ещё теплее. Нет, опять холодно. Я принёс с собой бутылку хорошего французского вина, и оно должно было понравиться хозяину.