Шапка Мономаха

– Не поверите… Сам до конца не знаю. Как вы понимаете, у нас не принято интересоваться подноготной постояльцев. Сейчас всё-таки не советские времена, когда везде анкеты требовали. Однажды, пару лет назад, сюда приехал один человек и снял апартаменты на третьем этаже. Это над теми, в которых вы с хозяйкой размещались. Он встретился со мной и предупредил, что приедет важный господин, которого надо всячески облизывать. Вы, наверно, помните это выражение из голливудского фильма «Красотка»?

Утвердительно киваю.

– Потом приехал Валерий Алексеевич со спутницей. Выполняя указание, их начали «облизывать». Но на второй день он зашёл в мой кабинет и попросил дать команду, чтобы к ним отношение было таким же, как и к остальным отдыхающим здесь. Я тогда рассказал про полученное задание. Он посмеялся, сказав, что халдеи, как всегда, перестарались, и что не любит выделяться.

– Так и сказал – халдеи? – интересуюсь я, поскольку про себя любителей вылизывать задницы начальству называю именно так.

– Именно так и сказал. А почему вы спросили?

– Это моё любимое словечко для таких людей.

– Приятно, что у вас одинаковые оценки. В общем, вот так я и познакомился с этим человеком. Должен сказать, что, когда я играю джазовые композиции из своего прошлого, он всегда приходит послушать. Всегда спрашивает, в какое время это будет происходить, и всё другое откладывает.

– Интересно, почему эта пьяная команда его так испугалась.

– Есть данные, – директор хитро усмехается, – что мой уважаемый гость – один из генералов питерского МВД. В общем, похоже. Вполне вероятно, что эта публика могла его когда-то видеть.

– По-моему, он вдохновил Костю.

– Мне тоже так показалось. А Оля-то!.. Видели? Думаю, она была готова порвать эту компанию, – смеётся Георгий.

– Георгий Николаевич, можно вас на минутку? – раздаётся сзади голос Валерия Алексеевича. Оборачиваемся. Он подходит. – Извините, если я помешал… Мы с Константином немного поговорили о музыке, и я понял, что это очень, очень интересный парень. В общем, я предложил ему сегодня вечером дать небольшой концерт, где-нибудь на час. За вас, между прочим, поработал! – он весело щурится. – Возражений у администрации не будет?

– Конечно же, не будет! Спасибо вам за Костю.

– Тогда с вас афиша, а я даже готов сказать, если можно так выразиться, вступительное слово.

– Вы хотите сказать, что уже есть и программа? – удивляется директор.

– Есть! Честно говоря, я просил, чтобы это обязательно были все четыре баллады Шопена и несколько вальсов. Ну а на бис что-нибудь ещё…

– Думаете, будет и бис? – усмехается Георгий.

– Обещаю, что будет, – в свою очередь усмехается Валерий Алексеевич. – Поговорил я с парнем, в глаза ему заглянул и решил поддержать. Вы возражаете?

– Ну что вы! Это же бывший мой ученик. Так что я пошёл организовывать афишу. Какая, вы сказали, программа? Четыре баллады и вальсы?

– Именно так. Заказывал лично.

– Принято! Обещаю, что всё будет в лучшем виде.

– Только, Георгий Николаевич, подумайте, как парню это можно будет оплатить. Я немного с ними поговорил и понял, что эти деньги ему будут совсем не лишними.

– Увы… Ладно, что-нибудь придумаю.

– Официально вы ему заплатить не сможете, – вмешиваюсь я, – это я вам как бывший бухгалтер фирмы говорю. Что бы вы ни придумали, в любом случае его мамаша прочтёт в ведомости свою фамилию, и что потом?

Обращаю внимание, что Валерий Алексеевич внимательно смотрит на меня.

– Вы считаете, что есть трудности? – это он наконец обратился прямо ко мне.

– Есть, – и решаю сказать всё сразу и как можно короче. – Его мать – хозяйка этого пансионата. А у них между собой серьёзные проблемы.

Ловлю быстрый и тревожный взгляд Георгия, а потом уже заинтересованный нашего неожиданного помощника.

– Ладно! – решает он. – Я знаю, как поступить, по крайней мере сегодня.

Не знаю, что повлияло – афиша или ещё и дополнительная агитация, но желающих послушать Костика собралось много. Свободных стульев в зале не было, кто-то даже стоял. Очевидно, это подействовало на исполнителя. Я сидел так, что мне были видны его глаза на очень бледном лице, и действительно… Всё как когда-то говорил Георгий. Там были и страдания, и радость, и полёт… Уверен, что всех нас, сидящих в этом маленьком зальчике, он просто не видел, да и вообще забыл о нашем присутствии. Для него в тот момент существовали только те переживания, которые его наполняли, и те звуки, которые рождались под его пальцами. Закончив и услышав аплодисменты в свой адрес, он, видно, не сразу понял, что происходит, какое-то время продолжал сидеть, а потом, будто очнувшись, встал и с растерянной улыбкой то ли кланялся, то ли кивал. Как и ожидалось, сам Валерий Алексеевич сначала крикнул: «Бис!» – а потом уже, понизив голос, попросил сыграть одну из, кажется, мазурок. Я в этом, к сожалению, не разбираюсь.

Потом, уже после биса, случилось неожиданное: Валерий Алексеевич громко обратился к слушателям. Он встал, вынул из кармана обычный полиэтиленовый мешок, открыл его, пристроил на клавиатуру и предложил тем, кому выступление молодого пианиста понравилось, положить в качестве благодарности в него какие-то деньги. Всё равно какие. При этом, бросив взгляд в сторону директора, пообещал, что на следующий раз будут уже настоящие билеты. Народ откликнулся, и потом этот мешок вместе с содержимым был торжественно передан Костику, который от смущения не знал, куда девать глаза, и, многократно повторяя «спасибо», всё пытался кому-то пожимать руки.

– Максим, Валерий Алексеевич приглашает нас всех с ним поужинать, – сообщает, заходя ко мне в комнату, директор пансионата.

– Он скорее приглашает вас и Костю с Олей, – бурчу недовольно, поскольку уже понял, что сам я интереса для персоны не представляю. Да и не надо мне этого! Не хочу быть приглашённым, как это говорится, паровозом.

– Вы неправы, – мягко возражает Георгий. – Он приглашает и вас тоже. Мы с Костей рассказали ему о вашей роли во всех событиях.

– Что, всё рассказали?

Наверно в моём тоне слишком много беспокойства, потому что ответом мне служит виноватая улыбка.

– Извините, но пришлось рассказать всё. Валерий Алексеевич весьма заинтересовался Костей, стал расспрашивать про его трудности с матерью… Из-за чего всё случилось… Ну и нам пришлось, как у них говорится, расколоться. Кстати, он действительно из органов, а тот забулдыга, приведший компанию, – его непутёвый племянничек. В общем, думаю, он вас зауважал. Это правильно, потому что оправдано.

Последнее говорится совершенно серьёзным тоном, что примиряет меня с прозвучавшим приглашением.

На этот раз нас всех позвали в один из отдельных кабинетов, оборудованных в ресторане пансионата.

На столе минимум алкоголя в виде двух бутылок хорошего сухого вина, и это радует. Не хватало ещё, чтобы Костик на радостях набрался. Несмотря на присутствие директора, хозяином за столом явно является сам организатор встречи. Вначале он сказал много тёплых слов о молодом пианисте и предложил выпить за его удачный дебют. При этом молодой пианист настолько засмущался, что даже поперхнулся, и Ольге пришлось пошлёпать его ладошкой по спине.

Странно, но за столом возникла в полном смысле расхожего понятия тёплая и дружественная обстановка. Валерий Алексеевич совершенно непринуждённо, как со старым приятелем, обсуждает с Георгием его джазовое музицирование. Мы, молодняк, почтительно слушаем, но нет ощущения авторитетного давления со стороны персоны. Всё совершенно запросто, и это подкупает.

– Максим, как мне доложили, – при этом хозяин стола странно улыбается, – вы взяли своеобразное шефство над Константином и Олей. Это достойно уважения, тем более в сложившихся у всех вас обстоятельствах.

Теперь настаёт очередь смущаться и мне.

– Ну а что ещё делать… – бормочу я и добавляю. – Старшие отвечают за младших.

– И это правильно! Только при этом старшие не должны забывать и о своём развитии. Мне тут Георгий Николаевич рассказал, что вам пришлось вернуться к прежней профессии, а ведь у вас высшее образование! Это должно обязывать.

– Пока что надо выживать. Развиваться буду потом, – отрезаю неожиданно сам для себя. – Сейчас главное, чтобы Костю всё-таки прослушал преподаватель Консерватории.

Тёплый поощряющий взгляд служит мне наградой, и я продолжаю.

– Я, конечно, в такой музыке – профан, но и то понимаю, что ему надо идти дальше. Главное, чтобы он сам собрался.

– Мне кажется, что мы с Костей на эту тему договорились. А вы, пройдя в своём развитии мимо такого вида искусства, мне кажется, себя серьёзно обделили.

Костик, как обычно и очень знакомо, молча кивает, ведь пока разговор идёт только со мной, все остальные почтительно молчат. Мне непонятно значение его кивания: с чем он согласен – с прослушиванием или с тем, что я себя обделил.