Шапка Мономаха

– Спасибо тебе, Максим… Спасибо! Знаешь, мы с ней вчера так хорошо погуляли! Так хорошо поговорили!

Это говорится с тем же мечтательным выражением на лице, какое я однажды уже видел. Смотрю на него и про себя радуюсь. Мне вдруг становится ужасно приятно, что парень в счастье. Правда, нужно понять, сделал ли он выводы из своего прошлого фиаско, но так не хочется опускать его с высот романтики на грешную землю. Однако, поскольку Костику поделиться просто не с кем, из него, как говорится, просто прёт.

– Это, наверно, был лучший день в моей жизни. Когда она споткнулась, я подхватил её под руку. Она поблагодарила… Я потом ещё держал её под руку, и она не возражала… А когда мы около её парадной прощались, сказала, что ей всё очень понравилось и хотелось бы как-нибудь так погулять ещё. И мы договорились…

Ну и хорошо, что договорились. Может, у парня мозги встанут на место.

– Знаешь, что я тебе скажу? Хочешь – верь, хочешь – не верь, но я за тебя рад, – говорю я совершенно искренне.

– Правда?

– Правда. Могу даже тебе признаться: когда Ольга давала мне отставку, то намекнула, что со мной даже не о чем поговорить.

– А вот это – неправда! – с благородным пылом возражает Костик. – Мы же с тобой интересно говорим.

– Это не тот интерес. Понимаешь, в отличие от тебя, я человек мало эрудированный. То, что интересно тебе, мне всегда было скучно, – честно признаюсь я.

– А сейчас?

– Сейчас я думаю… О многом думаю. Даже самому удивительно.

– Максим, мне кажется, ты к себе несправедлив. А насчёт эрудиции – всё это можно поправить, если есть такое желание, – теперь он улыбается спокойно и даже понимающе.

– Видишь ли, Костя, об этом мне тоже надо подумать. Помнишь, мы с тобой говорили про зависимость от твоей матери всех её… друзей?

– Не только помню, но и тоже об этом думаю. Более того, я уверен, что, если можно так сказать, она черпает силы в продвижении своих мужчин. Ей это приятно – вытаскивать их снизу и толкать наверх. Когда же процесс завершается обретением этими мужчинами какого-то положения, она теряет к ним интерес. Наверно, думает, что воспитание и развитие являются её миссией. Нынешний «проект» – это ты.

– Вот и я о том же! Согласись, что зависимость от более сильного унижает. Порой она даже заставляет человека юлить, подстраиваться, то есть лизать и становиться, как я называю, халдеем. Всё это делается для того, чтобы остаться на плаву. Но чтобы плавать самому без спасательного жилета, надо этому научиться! Значит, каждый, кто хочет быть самостоятельным, должен в жизни быть кем-то значимым. То, что я сейчас говорю, касается нас обоих в равной степени. Надо быть специалистом, то есть что-то уметь делать очень хорошо. Я пока в своей жизни научился только работать с мебелью. Когда увольнялся, то даже не хотели отпускать. Я не случайно после всех наших разговоров стал много думать про житьё-бытьё. Я должен стать специалистом хотя бы для того, чтобы, когда твоя мать мной наиграется, иметь возможность самостоятельного выбора дальнейшей работы и жизни. Хотя… Если честно, то мне её даже порой жалко становится. Мне кажется, что у нас с ней в чём-то общие взгляды на человеческие отношения и поэтому и она, и я по сути одиноки, несмотря на всякие разные интрижки.

– Почему ты одинок? У тебя есть… я, – несколько смущённо заявляет Костик и внимательно смотрит на меня. – Раз я тебе небезразличен, то и ты мне тоже!

От такого признания у меня наступает некоторое оторопение. Как-то уж очень неожиданно…

– Спасибо… Почему-то не ожидал, – вырывается у меня признание.

– Не обижай меня, пожалуйста. Я способен на настоящую дружбу.

– Прости… Видимо, я чего-то недодумал. Поверь, я буду рад иметь такого друга, как ты.

– Это просто здорово!

– Я к чему это всё говорил… Ну в смысле развития эрудиции. Мне надо очень многому учиться в своей нынешней специальности. Кажется, пора завязывать с беззаботным образом жизни и начинать ограничивать себя в гулянках и всём прочем. Вот получу права, вечера освободятся, и думаю засесть за умные книги. А насчёт тебя… Я вот увидел сегодня открытое пианино, и мне в голову пришла одна мысль…

– Какая? – вскидывается Костик.

– Извини, пока не скажу. Должен её тоже обдумать.

– Хорошо, я потерплю! – с готовностью соглашается он.

* * *

По всей видимости, Ольга решила, что теперь у неё есть человек, с которым можно поделиться сокровенным. Правду говорят, что самые лучшие друзья – это бывшие любовники. Вот и сейчас, перед очередными занятиями по Правилам движения, отвела меня в сторону.

– Слушай, Максик… Я от Кости просто тащусь! Он меня довёл до того, что каждый раз, когда мы прощаемся у моей парадной, я беспокоюсь: пригласит ли он на следующую прогулку или там в кафеху. Каждый раз, когда мы встречаемся, обязательно мне руку поцелует. Вчера я была у него дома, и он мне играл на пианино. Я же в музыке вообще никак. Только на уровне попсы. А он мне, представляешь, играл Шопена! Нет, я, конечно, слышала, что есть такой композитор, но он такую клёвую музыку сыграл!.. Я аж прибалдела и стала просить, чтоб он сыграл ещё. Ты знаешь, он играл и играл, а я слушала. Потом оказалось, что больше часа прошло, а я даже не заметила!

Смотрю на восторженные Ольгины глаза и понимаю, что мне очень приятно всё это слышать. Я действительно радуюсь за Костика! Правда, очень беспокоит самое что ни есть низменное: когда у них дойдёт до койки, чтобы не было взаимного разочарования. Конечно, для Ольги, с её тягой к мужикам, его девственность будет неприятным сюрпризом. Что-то переживаю я на эту тему… Может, поговорить с ней? Нет! Ни в коем случае! Пусть всё идёт, как идёт.

– Мы тут с Костиком встречались… – начинаю я.

– Не называй его Костиком! – резко прерывает меня Ольга. – Мне это неприятно. Он – Костя.

Ничего себе! Как она его защищает…

– Так вот, мы тут виделись. Мне кажется, что ты ему очень нравишься.

– Правда? – буквально вспыхивает она. – А мне казалось, что он иногда на меня сердится и думает, что я совсем дура.

– Ещё раз говорю: ты ему нравишься, – и вдруг неожиданно сам для себя добавляю: – Только он очень стеснительный парень.

– Это же классно! Максик, ты не обижайся, но мне так надоели такие парни, как ты. Короче, нахальные. Прости… Я тебе говорила, что с Костей я чувствую себя человеком, а не… Ну ты понял. Я же с ним тоже другая, ведь от таких парней, как ты, одно спасенье – быть такой же. А Костя – это вообще… Ладно, пошли, урок начинается.

– Максик, видимо, тебе придётся прервать свою учёбу в автошколе, – сообщает Ника. Она приехала к нам с Аллой Ивановной в бухгалтерский офис и вызвала меня в коридор.

Удивлённо поднимаю брови, при этом признаваясь себе, что спрашивать у хозяйки о причинах мне не хочется. Ей виднее! В конце концов, заработаю ещё немного и сам устроюсь на повторный курс. Жаль только, что я уже начал осваивать вождение, а если прерву процесс, могу утратить уже полученные навыки работы двумя ногами с педалями.

– А что случилось? – на всякий случай интересуюсь я.

– Поедешь в Москву в Академию экономики на специальные курсы по налоговому законодательству. Это тебе надо знать. Я говорила с Аллой Ивановной, и она сказала, что в этих вопросах ты ещё плаваешь.

Вот так… Я и тут под контролем. Конечно, так называемая моя помощница меня учит, но, оказывается, ещё и «стучит». Могла бы о пробелах в моих знаниях сказать мне лично, а не докладывать хозяйке.

– Ну что ж! Курсы так курсы. Когда еду?

– Послезавтра.

Однако неожиданно… Меня, как, впрочем, всегда, она спросить не удосужилась. Вдруг я обнаглел и у меня возникли собственные планы? Определённое неудовольствие, видимо, проявляется на моём лице, и Ника толкует его по-своему.

– Максик, ты не беспокойся, когда вернёшься, я снова впихну тебя в эту же школу, и ты права получишь.

– Да я и не волнуюсь… Естественно, дело – в первую очередь!

– Умение водить машину – это тоже дело, но не первостепенное, – строго говорит она и поясняет: – Поверь, я очень хочу, чтобы ты стал хорошим специалистом.

– А я что, возражаю?

Действительно, чего возражать, если всё пока складывается так, как мне и нужно. Но, видно, мою благодетельницу что-то тревожит.

– Максик… Нам с тобой надо всё-таки поговорить. Я сегодня за тобой заеду после работы, и мы поедем…