Золото самурая

– Ну-с, давай за успех операции, – сказал Андрей, поднимая рюмку водки.

Они выпили.

– Эх, Нилка, теперь легче будет. Веселей гляди на жизнь, – художник подмигнул приятелю и засунул в рот, окруженный зарослями прокуренной бородки, большой кусок аппетитной отбивной. – Если так пойдет, к весне накоплю деньжат и свалю на заработки. В Италию! А тебе опять старые мечты душу бередят? Не переживай, съездишь когда-нибудь на свою Камчатку. Мне вот иногда тоже чего-нибудь в голову взбредет: море, пальмы, островитяночки, тоже, как дурак, размечтаюсь. Прикинь – я художник, а ты мой менеджер: вот мы живем на каком-нибудь острове; я картины рисую, а ты мне всякие выставки устраиваешь, переговоры ведешь, у нас вилла роскошная, тачка с наворотами, вокруг креолочки-папуасочки, и мы с тобой…

– Давай еще по одной? – прервал болтовню приятеля Нил.

– Можно, – Андрей решительно опрокинул в себя рюмку, сморщился и, помотав головой. Изрек: – Не, Нилка, все же он урод какой-то, а не крутой.

– Да чего ты все об одном и том же? Расслабься, Андрюха, гуляем, – Нил растянул губы в улыбке и тут же поймал себя на том, что невольно бросил взгляд в сторону незнакомки, которая по-прежнему пристально глядела на него.

Тем временем, Андрей, выпил еще, состроил «крутому» наглую рожу и толкнул ногой Нила:

– Смотри, как разволновался, аж покраснел. Одно слово – кабанчик. Я только одного никак не пойму, – наклонился он ближе к Нилу, – почему, как девка красивая, так с ней обязательно козел какой-то?

В то же время «крутой» одернул свою спутницу и что-то шепнул охраннику. Заигравшая музыка разрядила атмосферу, и Андрей предложил подвалить к трем веселым девицам, устроившим канкан возле эстрады.

– На что ты там все глазеешь, дорогая? – спрашивал Йонас Петрович свою даму. – Да ты же меня не слушаешь, елы-палы! Куда она пялится, хотелось бы мне знать? – он посмотрел на Нила и Андрея, облизнул блестящие мясистые губы, ухмыльнулся: – Нравятся?

– Да! – резко ответила дама.

– Надеюсь не тот наглец с бородкой? – продолжал как бы игриво Йонас Петрович. – Конечно не он. Таких ты не любишь! Постой, постой, а второй, ну этот скромняга, кого-то он мне напоминает? – на секунду задумался, но тут же, словно обрадовавшись чему-то, воскликнул: – Ба, во почему ты вылупилась! Ну, вылитый Сашик! – и с упреком закончил: – Все никак не можешь забыть дружка своего? Столько лет прошло. А толку-то? Его не вернешь.

– Отстань, – глаза женщины наполнились слезами. – Я вначале испугалась, опешила, потом поняла, что не он.

– Ну, все, все, все, – примирительно понизил голос Йонас Петрович. – В самом деле, перестань глазеть, ты все-таки с мужем пришла.

Женщина неожиданно взяла себя в руки, презрительно посмотрела на супруга.

– А разве без тебя я имею право появляться где-нибудь?

– Имеешь, но мы все же муж и жена и на людях должны быть вместе. А если будешь дальше пялиться, я прикажу убрать этого пацана отсюда.

– Ненавижу тебя! – она отвернулась.

– Но, но, но, опять за старое, – бородач протянул руку.

Его партнерша отдернула локоть.

– Перстень моего дедушки был у Александра, почему он оказался у тебя?

Мужчина зло свел брови.

– Мне это надоело! Сколько тебе надо повторять, что кольца в воде имеют свойство слетать с руки! Он мне отдал его перед нырком. Кто виноват, что это совпало с трагедией.

– Вот только если б я его у тебя случайно не обнаружила, ты бы мне его так и не показал. Не верю, ни одному твоему слову не верю! Господи, какая же я все-таки наивная дура… А этого парня послало само Провидение… В укор мне! Согласиться стать твоей женой – надо было быть полной идиоткой.

Глаза Йонаса Петровича потемнели, но он сдержался. Сделав вид, что ничего не происходит, улыбнулся (улыбка, тем не менее, получилась кривоватой) и тихо прошептал:

– Лия, перестань, прошу тебя, мы же договорились… Так-то ты помогаешь мне проводить предвыборную кампанию?

Художник нагло влез в группу танцующих и сходу завел разговор с красотками, кивнув в сторону друга. Неожиданно рядом очутились охранники «крутого», и вскоре длинный худощавый брюнет как бы невзначай ударил Андрея каблуком по ноге, да так, что у того от боли перед глазами поплыли круги.

– Поаккуратней, слон! – огрызнулся художник и тут же получил удар от коренастого и непомерно плечистого парня, которого можно было бы смело прозвать банальным словом «шкаф». – Ты че, падла, делаешь! – прокричал сквозь грохот колонок Андрей, пытаясь с разворота врезать «шкафу» в челюсть.

Но тот лихо увернулся от удара и профессиональным, едва заметным движением вырубил Андрея. Художник рухнул на пол. Все произошло так быстро, что кроме Нила начала драки никто не заметил. Он молниеносно ринулся к другу, отбил удар худощавого и точным хуком поставил его на колени. Второго охранника Нил ударил с такой злостью, что «шкаф» врезался в ударную установку. Танцующие девицы завизжали, мужчины повскакивали из-за столов, как бы готовясь защитить пришедших с ними дам. «Крутой дядя» тем временем куда-то исчез, а появился уже в сопровождении двух сержантов и майора. Еще через минуту Нил сидел напротив старшего милиционера в одном из служебных помещений ресторана.

– Ну и что ты драться полез? – недовольно спросил майор, щуря маленькие глазки, и достал из папки чистый листок бумаги. – Хулиганка явная. Ты ж хороших людей обидел.

– Гражданин майор, я за друга вступился, они первые начали, – пытался оправдаться Нил.

– Ну, браток, от тебя еще и водкой за версту разит, – цедил сквозь зубы страж закона, – будем составлять протокол.

– За что, командир?! – возмутился Нил.

– За драку, – спокойно ответил майор. – Имя, фамилия, год рождения. Судимости были?

– Какие судимости? Я в Чечне воевал! – опять возмутился Нил.

– Все ясно с тобой. Натренировался, а теперь тут решил покуралесить. Вы, чеченцы, все отмороженные.

– Да я не чеченец, ты что, майор, с ума спятил!

– Ну вот. Ты еще и оскорбляешь при исполнении, – нехорошо прищурился милиционер.

– Слушай, майор, кончай, а? Будь человеком! Они же первые начали, девчонки подтвердят…

– Девчонок тех след простыл. А вот уважаемый человек и его супруга видели, что твой друг первый задрался. Ты же, вместо того чтобы его остановить, начал махать налево-направо.

– Кого останавливать-то?! – возмутился Нил, – Он же лежал, ему самому в морду дали. Люди подтвердят, спросите их. Там же в зале много народу, и музыканты видели. Пойдем спросим.

– Ладно, – немного смягчившись, сказал майор, – гони пятихатку, и я тебя не видел.

– Пятьсот рублей? – переспросил Нил.

– Ты че? Зелени пять сотен! – майор словно обиделся, отодвинул папку на край стола и стал разглядывать парня исподлобья.

В этот момент дверь открылась, и Нил увидел «крутого», который, слащаво улыбаясь, обратился к майору:

– Фомич, мы тут разобрались полюбовно. Ты паренька отпусти, я сам все улажу.

– Как это? – запнулся тот.

– Отпусти, отпусти, Фомич.

Ласково говорил «крутой», но было в его тоне что-то такое… Майор сразу же подчинился.

– Как хотите, Йонас Петрович, – покорно согласился он.