На шипах

Аршак и Суворов, сами того не зная, погнали меня в родной город. Я жаждал увидеть сына, да и с Таней мне тоже было что обсудить. Полупустая электричка железным червем скользила по рельсам. Было еще светло, когда двери открылись на станции Щепкино. Пятнадцать минут бодрого шага и я у ворот городского стадиона.

Трибуны почти что пусты. Но редкие горстки родителей, страстно переживающих за детей, по уровню шума с лихвой превосходят целый фанатский полк. «Беги, Петя, беги» – рвет глотку чей-то отец. «Разве так мы тебя учили» – Подбадривает кто-то еще. И все беспрерывно следят за тем, как их чада делают первые шаги на зеленом газоне. Да какие уж первые, это же юниоры, ребята, которые при должном старании и удаче уже через несколько лет выйдут в составе основной команды и будут защищать честь города на ухабистых кочках необъятной страны.

Я шел по трибуне, пробираясь сквозь пустые ряды, пытаясь занять место поближе. «Давай Петровский, черт тебя побери!» – Надрывистый звонкий голос заставил меня подпрыгнуть. – «Возьми ноги в руки и бегом к воротам!». Я замер, уши вытянулись как у эльфа, ноздри вдыхают запах травы и гравия окружающей поле беговой дорожки. Я словно окунулся в детство, когда сам, пятнадцатилетним пацаном бежал по тому же газону под бодрые вопли Степана Андреевича. А сейчас, двадцать лет спустя он также гонит моего сына. Я присмотрелся и увидел, как мой Витек прорывается по флангу, накручивая соперников. Обходит одного за другим, как тогда у школы, но уже не абы с кем, а с серьезным соперником. Выходит на ударную позицию, бьет, вытянув мысок, как когда-то учился бить я. И мажет.

Пнув ведро от досады, я привлек всеобщее внимание. Сын увидел отца, щеки его загорелись, пламя вспыхнуло в детских глазах так, что не нужно никакого допинга. Свисток судьи окончил матч. Ничья 3-3 и будет серия пенальти. Я сижу на трибуне, слежу за тем, как мой сын, идет по стопам отца. Настало время решающего удара. У Чайки единственный промах, Текстильщик забил четыре из четырех. Судьба встречи и всего турнира в ногах моего юнца. Витя подходит к точке, руки дрожат, мяч не сразу прилипает к нужному месту. Постоянно скатывается в сторону, напуская мандраж. «Бей щечкой в правый угол» – мысленно передаю сыну совет. – «Смотри в лево, бей в право и точно забьешь!». Витя разгоняется, бьет подъемом по центру, да еще так, как я точно не стал бы делать. Я хватаюсь за голову и ликую, мой сын забил!

Победа на детском турнире приносит радости куда больше, чем годы спустя на профессиональной арене. Первые шаги всегда самые памятные, а детство – эпоха больших впечатлений. Мой Витя поднимает кубок – трофей, который его отец не может выиграть всю карьеру. Я горжусь сыном и стыжусь за себя, но искренне верю, что уже послезавтра на полке наших трофеев один кубок будет теснить другой.

Жду, пока улягутся страсти. Смотрю на ликующих мальчишек и вспоминаю себя, когда я на этом же стадионе делал первые шаги в профессиональный футбол под зорким оком нестареющего Степана Ивановича. Его голос также звонок, как и двадцать лет назад. Да, было время, но оно безвозвратно ушло, оставив след впечатлений и воспоминаний. Родной город словно зазывает меня обратно, трескучим голосом тренера, запахом свежей травы и журчаньем реки, разделяющей его на две части.

– Растет смена! – Говорит Степан Андреевич, с пылом сжимая клешней мою руку – За одним Петровским идет другой, такой же безбашенный и своенравный.

– Привет, папа! – Кричит Витек. Он идет к нам на встречу с гордо выпяченной грудью, на которой блестит и болтается золотая медаль.

Я чувствую, что я дома. Обнимаю их, достаю из кармана билеты, приглашая на большой финал. По глазам сына и тренера вижу, что они в меня верят. Лебединая песня должна исполнить последний куплет. Сегодня выиграл кубок сын, а послезавтра это сделает его отец.

Витя торопится. За воротами его ждет мама. Гордая, с грацией пантеры Татьяна все так же прекрасна. Первая любовь навсегда остается первой, возвышаясь над всем иным. И пусть она холодна, как айсберг, затаивший большую обиду, я все равно ее люблю. Я знаю, что нет женщины прекраснее, мы бы и сейчас были вместе, если бы не ее бескомпромиссный подход.

– Привет! – Говорю я, а сам волнуюсь. Всматриваюсь в ее безразличный взгляд, в надежде найти искру. – Ты прочла письмо?

– Да прочла, но оно ничего не изменит. Ты уже давно сделал свой выбор.

– Знаю, что ты не придешь, но был бы рад увидеть тебя на финале. – Я протянул ей билет.

– Отстань от меня со своим футболом.

– Прошу тебя, приди. Возможно, это мой последний шанс добиться чего-то серьезного. Ты никогда не поддерживала меня с трибуны, сделай исключение хотя бы сейчас. Одно твое присутствие сделает меня сильнее.

Она замешкалась. В холодных глазах сверкнула искра, напомнив былые чувства.

– Пожалуйста, мам. Я тоже пойду. – Вклинился в разговор сын. – Это же не рядовой матч, а финал кубка России. Тем более там будет играть московский Спартак.

– Ну… – она глубоко вздохнула, словно делая небывалое одолжение. – Раз Спартак, то, пожалуй, схожу. Только мне нужно два билета.

– Зачем два? У Вити уже есть билет.

– Мне нужен еще один. Не пойду же я на твой футбол одна.

Я вытащил еще один билет, как раз последний. Больше у меня не было. Чувство радости оказалось не полным. Я даже не верил, что она согласится пойти на футбол, ведь она его ненавидит, считая главной причиной крушения нашей семьи. А в итоге идет, да еще и просит два билета. «Кто же этот второй?» – терзал я себя вопросом. Каждый раз, когда он всплывал в уме в животе и районе груди извергался вулкан эмоций, источающий лаву обжигающей ревности. Да, мы уже не женаты, былые отношения давно прошли. Но я все равно считаю ее своей и не готов ни с кем делиться. Неужели Марсель подбил клинья к матери моего ребенка? Как Пегас, пользуясь властью и силой, залез в мой дом, обокрасть мое сердце?

– И с кем же ты пойдешь? – Все-таки спросил я.

– А это уже не твое дело. – Она развернулась и ушла, гордой походкой проплывая по гравиевой дорожке, словно волшебная фея. В ожидании чуда, я смотрел ей вслед. Терзаемый ревностным чувством, ломал голову, кто же этот второй?

День подходил к концу. Я одиноко бродил по городу, где каждая улочка напоминала молодость и детство. Вихрь воспоминаний взмыл вверх, накрывая волной ностальгии. Я захлебывался в чувствах, родное Щепкино звало меня обратно в самое начало пути, когда я делал первые шаги, мечтательно рисуя будущее. И вот оно наступило. Я чужой в родном городе, призраки прошлого по-прежнему здесь живут, но никто не хочет меня видеть. Жена нашла кого-то другого, сын живет своей жизнью и даже Валера перестал быть мне другом.

Город погрузился во тьму, тускло подсвечивая улицы редкими фонарями. Обычно людный рынок совсем опустел. Я брел вдоль него, наступая на скомканный мусор. Мыслями я перемалывал прошлое: Валера, наперстки, Марсель. Прошло столько времени, а ничего толком не поменялось, разве что мы стали немного старше.

– Привет, спортсмен. – Раздался из темноты чей-то голос. Я замер, ожидая страшного. Было бы обидно получить арматурой по голове за пару дней до главного матча всей жизни. Глаза бегали по сторонам, в поисках путей отхода, но было так темно, что толком и не понятно, куда бежать.

– Разговор есть. – Повторил он, пытаясь прикурить. Пламя зажигалки осветило знакомое лицо. – Давай прокатимся.

Я вышел и сел в припаркованный рядом автомобиль. В машине кроме нас больше никого не было. Я нервно щелкал пальцами, разглядывая просторный салон.

– Будешь? – Спросил Марсель, предлагая сигарету.

– Да что-то не охота.

– И правильно! Говорят, что капля никотина убивает лошадь. Даже ту, что на скоку. Большую, белую, крылатую, не знающую поражений. Кап и все и нет кобылы. Отбросила она копыта…

Я уже пожалел, что сел с ним в машину. Эти игры в наперстки меня окончательно достали и, если раньше, причиной всех бед был Валера, то сейчас Марсель сам проявляет не нужную инициативу.

– Мы вроде уже в расчете и закрыли все наши вопросы. – Сказал я максимально спокойным тоном. – Я тебе ничего не должен и не хочу ни во что ввязываться. Если у тебя есть претензии к Валере, то решайте их сами. А я в ваши игры больше играть не буду.

– Справедливо. Я всегда любил тебя за прямоту. Но сейчас у меня предложение, от которого невозможно отказаться.

Он сложил губы трубочкой и выпустил дым в виде идеально ровного кольца, которое вот-вот замкнется на моей шее словно поводок.

– От тебя других предложений и не поступает. – Скорбно ответил я.

– Шучу, шучу. Но предложение и, правда, серьезное.

За время уральских гастролей Марсель успел серьезно разрастись. Также, как и Пегас, он переживал трансформацию, превращаясь из кровожадного бандита, в успешного коммерсанта. Чтобы легализовать и приумножить накопленные капиталы он не отходил от старых, проверенных временем схем. Скупив несколько крупных букмейкерских компаний, он не только превращал криминальные деньги в легальные, но и существенно приумножал их за счет «правильных» результатов. И в финальном матче ему позарез нужна победа Спартака, который и так был фаворитом встречи. Без всякой помощи в четырех случаях из пяти, Спартак бы выиграл финальный матч, но даже минимальная вероятность иного исхода создает серьезную опасность. Подобно русской рулетке, заряженный в барабан патрон победы Пегаса может совершить роковой выстрел и порушить все планы Марселя, а щепкинский король не любит не нужного риска.

Марсель наседал, не оставляя попыток убедить меня пойти с ним на сделку.

– В целом от вас ничего и не требуется. Просто проиграйте этот матч.

– Нет. – Категорически ответил я.

– Ну спортсмен, ты меня расстраиваешь. Вы и так все равно его проиграете. Забудь про кубок – это не твое. Ты его никогда не выигрывал и неужели полагаешь, что сможешь сделать это сейчас? Это бесполезно. Я к тебе пришел как к другу и предлагаю выгодную сделку, где ты просто получишь страховку и моральную компенсацию за неблагодарности судьбы. Это твой счастливый билет и не стоит от него отказываться.

– Шанс есть всегда. – Меня так и подмывало послать его к черту за то, что он плевать хотел на мои амбиции.

– Будь реалистом. Я уже предлагал тебе это в матче с Текстильщиком и ты отказался. И к чему это привело? Тебя чуть не закопали в лесу с застрявшей в голове пулей. Ну дошли до финала, молодцы. Но то Текстильщик, а это Спартак. Здесь вообще без шансов.

– Шанс есть всегда. – Процедил я сквозь зубы, испытывая щекотку в кишках от его дьявольской осведомленности.

– Какой же ты наивный, если так думаешь. Футбол – это шоу, а хорошее шоу требует качественного сценария и я, как драматург, пытаюсь сотворить шедевр, который обеспечит твою жизнь. Что тебе важнее, кастрюля, которую ты никогда не получишь или хорошая сумма на счету? Думай о будущем, оно наступает. Да я же тебе делаю одолжение. Ты уже настолько стар, что из задницы сыпется песок. И надолго тебя еще хватит? Я же предлагаю тебе золотую пробку. Подумай, спортсмен. А то пожалеешь.

– Снова угрожаешь?

– Упаси господь! На дворе двадцать первый век. Какие угрозы? Я цивилизованный человек, помощник депутата госдумы, бизнесмен, меценат предлагаю тебе выгодную сделку, а ты берешь и шлешь меня на хер, даже не спросив, что я тебе предлагаю.

– Тогда что значит «пожалеешь»?

Он нарисовал ручкой на салфетке цифру с закорючкой, означающей доллар. Я выпучил глаза, накрашенные волосы будто снова побелели, вздыбились и зашагали маршем к затылку.