Когда минует август

Я понял, что испачкался в соусе.

– Где? Здесь?

– Правее… Ещё… Да, вот… Размазал…

– Чёрт. Сильно?

– Да не. Так даже лучше… Держи ещё для красоты!

Неожиданно девица ткнула своим хот-догом мне прямо в нос, испачкав ещё больше. Звонко рассмеявшись, она издевательски воскликнула:

– Сайка за испуг!

Она всё смеялась и смеялась, как ребёнок, дожёвывая остатки хот-дога. Её так забавляло смотреть на мой чумазый нос, на вскинутые от удивления руки, на жалкий взгляд, который так и вопил «За что?» Я был бы и рад провалиться от стыда, да только некуда было. Это сравнимо с медосмотром в военкомате, когда на тебя, стоя?щего со спущенными трусами, пялится десяток врачей. Благо прохожие едва обращали внимание на этот цирк.

– Выпороть бы тебя ремнём по-отцовски за такие шутки, – пробубнил я, вытирая нос салфеткой и с досадой выбрасывая свой хот-дог в урну.

– А ты возьми и выпори! – не переставала хохотать Карина.

– Иди сюда!

Она вскрикнула и помчалась по тротуару, я за ней. Началась новая игра.

Я бежал в полноги, давая девице возможность немного оторваться, дабы веселье не закончилось так сразу, а затем нагнать её в нужный момент на светофоре, когда тот будет показывать красный. Но план не сработал. Карина резко свернула в сторону остановки и юркнула в заднюю дверь троллейбуса. Мне пришлось поднажать. В самый последний момент, когда створки почти закрылись, я шмыгнул вслед за девушкой.

– Иди, сюда! Ну иди сюда! Давай-давай! – напирал я на Карину, чей смех никак не унимался.

– Всё-всё-всё! Я в домике! – она забилась в угол и, съёжившись, закрыла голову руками.

– Молодые люди! – раздался сзади недовольный чёрствый голос. – Проезд оплачиваем!

Мы с Кариной переглянулись.

– У меня денег нет, – испугано, словно школьница, не приготовившая домашнее задание, пролепетала она.

Я оплатил. Толстая кондукторша с неприязнью посмотрела на нас и, раздражённо хрюкнув «молодёжь», поползла дальше собирать дань. Мы с Кариной снова переглянулись и осторожно рассмеялись – не над кондукторшей, а над собой.

– Вот ты… веселушка! – шутя погрозил я кулаком.

– Ага!

Карина смахнула остатки соуса с моего лица. В этом движении я почувствовал что-то большее, чем банальная опрятность.

– Куда мы едем? – спросил я.

– Не знаю, – пожала плечами девушка.

Глава 6

Троллейбус номер семь колесил по городу. Я, прилипнув к окну, созерцал архитектурное достояние Санкт-Петербурга. Как же этот город был восхитителен! Эти дома, эти памятники, эти сады и фонтаны – всё в нём было неповторимо! Всё превосходно! Всё абсолютно!

– Дыру не протёр ещё? – ехидничала Карина.

– Ну так ведь… – оторвался я от окна. – Красиво ж…

Она понимающе кивнула. Я вернулся к созерцанию. В какой-то момент, растворившись в заоконных картинах, я позабыл о девушке. Мне кажется, она вполне могла бы сойти на следующей же остановке, чего я и не заметил бы.

Вдруг троллейбус резко затормозил! Я, вовремя сориентировавшись, двумя руками что было сил ухватился за поручень. Через долю секунды на меня летела Карина. Если бы я не изловчился, мы столкнулись бы лбами. Но, освободив одну руку, я поймал её и крепко прижал к себе.

– Глаза разуй!

– Дрова везёшь что ли?

– Придурок!

Пассажиры поносили водителя всеми правдами и неправдами, я же – в своих мыслях благодарил его за то, что подтолкнул Карину в мои объятия.

Я держал девушку. Такую мягкую и тёплую. От неё пахло сигаретами, но это был самый сладкий в моей жизни аромат. Её горячее дыхание устремлялось в мою ключицу, отчего по телу от затылка до самого копчика разбегались мурашки. Сердце моё привычно колотилось, что, вероятно, чувствовала Карина, прильнув ко мне.

В салоне успокоились, и троллейбус продолжил маршрут.

– Всё, можешь отпускать, – ненавязчиво сказала Карина.

Я не хотел этого. Был бы какой-нибудь предлог, хоть самый малый, чтобы не выпускать девушку, я вцепился бы в него, как собака острыми клыками вцепляется в кость. Но такового предлога всё не подворачивалось.

– Отпускай, – чуть настойчивей сказала Карина.

Я, подобно раку, краснея, вслух выдал желаемое за действительное:

– Так это… Если троллейбус опять поперхнётся?.. Ой, ну в смысле затормозит…

Карине ничего не оставалось, кроме как посмеяться над моей оговоркой. Деликатно высвободившись, она обходительно взяла меня под локоть.

Рядом с нами сидел мужик лет сорока, с идиотской улыбкой пялившийся на Карину. Он встал и, сверкая полным ртом серебряных зубов, предложил ей сесть.

– Спасибо, я молодая, постою! – с вызовом ответила Карина. Осаждённый мужик сел обратно, спрятав свои зубы.

Мы ехали до самой конечной. Выйдя из троллейбуса, оказались перед круговым перекрёстком, где не спеша раскатывал извозчик в прогулочной с откинутой крышей повозке, куда был запряжён белёсый конь. Извозчик выглядел очень театрально в своих отполированных чёрных туфлях, не менее чёрных брюках, белоснежной рубашке, кроваво-красной жилетке на двух позолоченных пуговицах, белых лайковых перчатках и, – в довершении всему, словно вишенкой на торте, – белом котелке с красной каёмкой, из под которого скромно выглядывала копна смоляных кудрей. Завидев нас издалека, он стеганул коня и подкатил с пафосной декламацией:

– Ррромантическая прогулка на свежем воздухе! Недорого!

– Прокатимся? – спросил я у Карины.

– Ну давай, – как-то безразлично ответила она.

Извозчик спрыгнул с козел, открыл дверцу повозки и учтивым жестом пригласил внутрь.

– Прямо-таки с корабля на бал, – пошутил я, усаживаясь в повозку. Извозчик ответил наигранной улыбкой.