Казачья поляна

Улицу замыкали два участка. У одного, с дощатым забором и широкими воротами, ждала хозяина ефимовская Нива. А через дорогу, под навесом рядом с небольшой избушкой, воинственно уперев руки в бока стояла женщина, что-то выговаривая трём южного вида парням, настырно пытавшимся войти в избу. За спиной женщины был покрытый дорожной пылью и видавший виды старый японский минивен, а рядом с парнями стоял нарядно подсвеченный габаритными огнями чёрный джип без номеров. Через его открытые двери на улицу выплёскивались удалые такты ритмичной музыки. Впрочем, голоса женщины вполне хватало, чтобы музыка воспринималась несколько ущербно.

– Не выйдет к вам муж, отдыхает после дороги. Меня спросите, чего надо, – женщина смотрела на парней с прищуром, словно через прицел.

– Кто с тобой говорить станет, э? Женщьн место на кухня. Давай, не лезь в мужские дела, зови его!

– Чихоо? Трусы свои поправляй, а не меня. А ну, возьми в сторону на два шага!

– Защэм? – парни отреагировали на колкость по разному: двое качнув головами сурово насупились, а третий с любопытством рассматривал ладную фигуру собеседницы.

– А ворота атаману забрызгаешь… – неизвестно откуда в руках женщины оказался ствол обреза, безошибочно выцелив грудь вожака. – Ну! Кому говорю?

Экипаж джипа к такой смене формата общения среагировал слаженно: старший застыл под прицелом, слегка подняв перед собой руки, а его дружки проворно брызнули в стороны, выпадая в вечернем сумраке из центра мишенной обстановки и доставая чего-то там из-за поясов. Не учли одного – подошедших почти вплотную Георгия и Ефима.

Одного прыгуна, что оказался поближе, сбил с ног Георгий. Другого не долго думая взял на прицел карабина Ефим, заставив положить ствол и лечь на землю. Тут на крыльце появился заспанный человек, метра под два ростом, и свирепо высматривая причину своего внепланового пробуждения поинтересовался:

– Што за шум, Галина?

Увидев его старший троицы лёг на землю сам.

Знакомились уже в темноте. Муж Галины, Степан, был с Щучьего, что меж Челябинском и Курганом. Супруги ехали в Москву за товаром, для поддержки своего мелкого бизнеса. После Уфы несколько раз видели этих вот обормотов, разглядывавших их на стоянках. Решили заехать к атаману, отдохнуть немного, избегая непонятного внимания чужаков, а эти сами следом заявились – ойте-нате, хрен из под кровати…

Сурово поспрошали чужаков, какого хрена лысого им тут надо? Стёпа пожурил всех, приложив к каждой голове широкую, как пионерское знамя пятерню. Понятное дело, после такого никто из них сразу внятно объяснить ничего не мог:

– Ай, голова тошнит… ошибились мы брат, за другого тебя приняли!

Ну, и то дело. Переписали установочные данные каждого, выписали тумаков про запас, погнули стволы травматов, так неосмотрительно вынутых не по теме, и отправили восвояси – не балуйте тута, а то осерчаем.

Потом Ефим просветил по ситуации: оказалось, что оба участка атамановы. Где ворота – сам живет, а этот дом для гостей, их с войска заезжает часто и много. С какого войска? Так с Оренбургского, атаман-то войсковой. Сейчас его нет, на выезде в Оренбурге, вернуться обещался завтра, не раньше. Будем ждать или созвонимся? Да собственно, к атаману вопросов ни у кого не было, а Степан с утра пораньше собирался двинуться в дорогу, чтобы успеть к вечеру в столицу. Можно ли Даниле составить ему компанию? Да отчего-ж нет, места в машине хватает. Ну вот и ладушки.

Стеснять семейных не стали, пусть отдыхают с дороги, а спать Георгия определили в соседнем доме, принадлежащем казачьей общине. Ефим показал гостю отведённые ему «аппартаменты», и на правах гостеприимного хозяина почаевничал вместе с ним, скрасив время рассказом о местных казаках. Ко всему Ефим оказался ещё нужным и информированным человеком – во время отсутствия атамана присматривал за всем: домами, деревней, а попутно заправлял и охраной нефтяного промысла, у которого был договор с казаками. Понятное дело, что упускать шанс узнать побольше о местном казачестве Георгий не стал.

Коротким их разговор не получился. Даже углубляться в историю не пришлось – того, что было с 1991 года вполне хватало, чтобы казачий гонор и характер Ефима вставали дыбом, не давая остыть накалу беседы. К тому, что происходит в войске ныне, подобрались уже за полночь, за очередным чайником, который Ефим успевал заваривать по мере естественного убывания содержимого.

Рассказ Ефима больше походил на монолог, но Георгий умел слушать, да и было интересно. Вопросов он задавал мало, стараясь уловить суть самостоятельно. Чувствовал, что рассказчику тема разговора небезразлична и говорить он может долго. Ефим злоупотреблять вниманием слушателя всё же не стал, время было уже позднее.

– …Поэтому я повторю: подальше надо держаться от всяких-разных партий и союзов. Так выстоим, – Ефим баюкал в руках жестяную кружку с горячим напитком. – Как-то так, братка. А старых коллекторов по лесу полно, могу показать, если хочешь. Интересуют ещё тебя, нет?

Заметив, что Георгий на последний вопрос отреагировал равнодушно, Ефим чуть заметно кивнул своим мыслям, ухмыльнувшись:

– Ну, я так и думал.

– О чём ты? – Георгий внимательно посмотрел на добродушно развалившегося на лавке собеседника, так неожиданно сменившего тему разговора.

– Ты не тот за кого себя выдаешь, дружище. Джип для тебя не ценность, пушка за поясом не наша, сноровка не штатская. Вот духа ты давеча ловко опрокинул: ладно, допустим спортсмен, а ствол у него раскидал одной рукой за секунду – где обучился? Одет ты в фирменное, что обувь, что одёжа. Кожа чистая, руки… В общем, у нас в лесу так не ходят. Чего искал-то на поляне? Ты ж не просто так, а с прибором. Значит по делу.

– Личный интерес, Ефим, – не стал кривить душой Георгий, оценив наблюдательность казака.

– Да ты не бери в голову, я сказал своих не сдаём. В тебе казака за версту видно, а с Дона выдачи нет, сам знаешь, потому как мы одной крови. Машину твою уберем, не переживай. И вообще, мы тебя не видели, ты нас если что. Но батьке доложу, не обессудь.

Помолчали. Ефим сербал чаёк, ожидая реакции собеседника на свои умозаключения и исподволь наблюдая за ним. Георгий размышлял некоторое время глядя на огонёк свечи (электричества в избе не было), и наконец сказал:

– Хочешь, скажу где ты служил?

– Ну? – удивился Ефим.

– Разведка, без вариантов. Спецназ, скорее всего. Воевал, младший командный состав. Афган. Верно?

– Почти оно самое. А к чему это?

– Казак казака видит издалека, сам же говорил. Скажи, а что-то странное не замечали в том месте, в лесу?

– Ты опять про деда и старуху? Нет, их не видели, а в деревне был случай. В бане мылись одни, и ближе к полуночи прямо из стены вышли семеро в гимнастёрках, фуражках, прошли через баню и в стене же исчезли. Правда, очевидцы были немного навеселе, а больше никто подобного не видел, так что… Ну, в общем можно сказать, что ничего особого не замечали.

– А не особого? Что-то необычное?

– Так, мелочи. Зачем тебе это?

– Интересно.

– Поздно уже, спать пора. Тебе через пару часов со Степаном выезжать. Ложись, я в машине лягу.

Утром, ещё в полной темноте, Ефим был как огурчик – бодр и деятелен, словно отсыпался сутки на сеновале. Георгий за утренним моционом избавился от ставших теперь ненужными ствола и левых документов. Наскоро позавтракали домашним, что припасла Галина, обнялись, охлопались на прощание и сели в машину, благословясь. Ефим понимающе подмигнул Георгию: всё путём, мол, езжай спокойно. И поехали.

Когда выбрались на трассу дождался пока не проехали мимо Бавлинского перекрёстка, на котором рассмотрел фуру Жеки, сиротливо стоящую рядом с постом ДПС. Значит водила всё сделал, как он ему наказывал. Потом покойное и размеренное движение склонило Георгия в сон (сказался короткий отдых из-за разговоров с Ефимом). Сквозь ровный гул мотора ещё слышал, как останавливалась машина, хлопала дверь, кто-то устраивался в салоне и Степан приветствовал пассажира:

– Здорово ночевал?

– Та… тама, на заправке переночевал.

– Што??

Потом снова провал в сновидения без памяти, и уже окончательно проснулся он от громкого голоса Степана, продолжавшего начатый ранее разговор:

– …Ты какого лешего справу на себя надел, дурень? Какой из тебя казак, ты глянь в зеркало!

Оказалось, он выговаривал щуплому, давно небритому и запустившему себя человеку в неряшливой казачьей амуниции, скромно сидевшему рядом с Георгием. Супруги подобрали его на трассе, когда тот «голосовал».

– Ну не повезло казаком родиться, так и будь мужиком, чего ты лампасы натянул?

– Вот, удостоверение… – робко пытался объяснить пассажир, мусоля в руке какой-то бланк.

– В дырку себе его затолкай, мужлан! Где это видано, чтобы пациентов социальных приютов казаками рядили? Кто твои родители?

– Мать с деревни, в колхозе работала, а отца нету.

– Во! Туда и ехай, деревню подымать. А ты куды лезешь?

– В монастырь еду, работа там есть, охрана…