Княжич. Знак силы

Да ну, вряд ли!

Олешка благородно выжидал. Но кулаки не разжимал.

Наконец, противник приподнялся и отчаянно затряс головой. Безумие в глазах сменилось удивлением и даже испугом. Смерил княжича непонимающим взглядом: этот росский сморчок одолел его, непобедимого Турку? Швырнул как мешок с сеном!

Кушт опять ругнулся по-своему и, прихрамывая, заковылял к крыльцу. Мальчишки, опасливо озираясь, побежали за вожаком.

Олешка с облегчением вздохнул. И тут же почувствовал, как саднит левая скула. Подбитый глаз заплыл. Как бы то ни было, но рука у Турки тяжёлая.

Княжич набрал в ладошку подтаявшего снега и прижал к ране. А, пустяки! Пройдёт.

А ведь он поколотил самого Турку! Не поверит же никто! Росс от возбуждения сиганул через широкую, сажени в две, лужу.

Ладно, пора к Ветерку! Он и так потерял много времени из-за драки. Покататься, видать, точно не придётся.

Стура в конюшне не оказалось.

Ветерок встретил Олешку весёлым фырканьем. Ему-то что! Он и не знает, в какой передряге побывал хозяин. Или?

Конь вдруг лизнул мальчика шершавым языком прямо по ссадине. И – чудеса! – боль как рукой сняло. Княжич благодарно прижался лбом к тёплой морде. Потом отломил кусочек от краюхи и скормил скакуну. Тот сунул нос за пазуху: ещё!

– Нет, и не проси даже! Это Вазиле!

Ветерок возмущённо заржал: мол, я и сам о себе позаботиться могу. Зачем переводить вкусный хлеб на какого-то там Вазилу? Может, его и нет вовсе! А?

– Есть-есть!

Олешка разгрёб солому и, обсыпав оставшийся кусок солью, припрятал в углу стойла.

– Смотри, не ять[14 - взять, брать]!

В ответ жеребец лишь хитро скосил карий глаз: дескать, я ничего и не видел.

– Я пойду! Стура всё равно нет. Завтра забегу. Договорились?

Ветерок снова потянулся своим длиннющим языком к княжичу. Но тот уклонился, потрепал коня за гриву:

– Давай без телячьих нежностей! Я тебя и так люблю.

С конюхом Олешка столкнулся на выходе. Стур нёс в кошнице[15 - плетёная корзина] ещё тёплые подковы. Из кузни, вестимо.

– Коняку своего навещал? – вместо приветствия пробурчал старик. – И то дело. Он сегодня прям извёлся. Круги по стойлу нарезал как шальной. С чего – ума не приложу!.. Кататься не пущу – и не проси! Лучше подмогни. Надоть подковы поменять.

– Кому?

– Да нешто не видал? С утра к настоятелю один тартарин наведался, – Стур явно был не дурак поговорить. – Такой переполох устроил. Чего понесло, на зиму глядя? Главное: пробыл-то у нас – всего ничего. А Светозар велел ему лучшего рысака отдать… Аркадага! – Конюх в отчаянии воздел кверху руки.

Вручив Олешке кошницу, старик провёл мальчика к деннику[16 - отгороженное стойло в конюшне], в котором, печально опустив голову, стоял гнедой конь с коротко стриженой гривой. Тот даже не повернул морду к пришельцам.

– Скажи, хорош?.. Откормлю, обихожу – будет вместо Аркадага. Ох-ох-ох! Какой скакун был!.. Видал, какая погода стоит? – Стур неожиданно сменил тему. – Тоже из-за гостя этого, будь он неладен!

– Как это? – удивился мальчик.

– Ну, ведь нужно было его восвояси отправить. А как с утра мело? Вот и рассуди. Замёрз бы на обратном пути. Потому настоятель учителей собрал, и они до обеда колдовство творили в башне: тучи разгоняли. Теперича на неделю распогодилось. Аккурат хватит, чтобы до Торжка добраться.

– Зачем?

Верно, не так уж и неправ был Санко со своим предсказанием, рассудил княжич. Однако против чародейства и матушка-природа не всегда может.

– А это тебе, мил человек, знать не положено! Я и так с лишком натрепал, – проворчал конюх.

– Я не проболтаюсь, – примирительно ответил Олешка. – Откуда гонец-то?

– Кто ж его знает?! Я с ним разговоры не разговаривал… Ладно, беги! Темнеет. Про Каменщика-то небось слыхал?

– А то!

Каменщиком любил стращать доверчивых учеников главный тутошний кухарь Рагвор, из синдов. Когда нерадивых послухов отправляли к нему на кухню отрабатывать свои провинности. Как сегодня Олешку с Санко. К слову, не в первый раз.

…Встарь один из строителей крепости по оплошке заложил дверь каморки, в которой трудился товарищ. Спохватились запоздало. Стену разобрали, но каменщик уже испустил дух.

Несчастного схоронили по обычаю, справили поминки. А невольный его убийца убоялся, не приспел проститься-покаяться, да и вообще сбежал.

И на сорочины Каменщик возвратился.

С тех пор после захода солнца бродит он по коридорам и ищет своего губителя. А не найдя, пуще злится. Желая отомстить хоть бы кому, чарами завлекает встречных в дальние закоулки. И там замуровывает. Придёшь в себя, а ты уже в каменном мешке: кричи – не кричи, никто не поможет. Не вырваться вовек.

Вот и разносятся ночами по обители звуки тяжёлых деревянных башмаков. Заслышишь – только на ноги и надейся!..

Санко сразу принял россказни Рагвора за чистую монету. А Олешка сначала посмеялся. Но однажды заморыш Тариб из Зельба чуть не наскочил на Каменщика, когда выбежал ночью по нужде: «Э-э… Мамотом клянусь! В чёрном халате! Волосищи до пояса! А в руках – кирка…» Хоть и клялся Тариб чужим богом, росс ему поверил.

На пороге Олешка оглянулся. Стур сноровисто расковал коня и специальным ножом принялся зачищать копыто. Старую подкову отбросил прочь. Мальчик из любопытства поднял её. Да уж, сбита основательно. А это что?!

Сердце княжича забилось часто-часто: на почти стёртой поверхности он, хоть и с трудом, но разобрал… Варок! Это же клеймо княжеской конюшни Златограда! Вписанный в круг трилистник. Точно такой, как на подковах Ветерка!

– Стур, можно я возьму одну себе? – осипшим от волнения голосом попросил Олешка конюха.

– Да хоть все забирай. На что мне эти железяки?

Граничный кряж,

Месяц Новых Даров

Издали в лесном безмолвии возникло сдержанное цоканье копыт. К покосившейся землянке под раскидистым вязом выехал всадник в тёмном плаще с башлыком[17 - накидка с длинными концами].

Учуяв дымок, струившийся из жилья, конь всхрапнул и затряс мордой. На звук выскочил худой мальчишка с чёрными как смоль кудлами[18 - волосы, космы]. Схватил скакуна под уздцы.

Всадник спешился. На миг замер прислушавшись. Бросил короткий взгляд на едва различимую средь деревьев тропку, что привела его сюда, в сердце Граничного кряжа. И лишь затем шагнул в узкий дверной проём.