Слеза Будды

– Свято место не бывает пусто. Куличиков на него давно метит.

– Ну, уж этому не бывать. Ваше место было и останется за вами, Татьяна Павловна. Будьте уверены.

Я рассказала шефу, как разыграла Лёху, и даже нашла в себе силы посмеяться вместе с ним. Поговорив ещё с полчаса, мы распрощались. Улучив момент, когда дежурная сестра покинула свой пост, чтобы измерить пациентам вечернюю температуру, позвонила Виктору.

– Слушаю, – ответил знакомый голос.

– Виктор, добрый вечер! Извини, что так поздно.

– Танюша! – воскликнул он. – Я всегда рад тебя слышать. Что-то случилось?

– К сожалению, да. Мне нужна твоя помощь.

– Я тебя внимательно слушаю.

– Это не телефонный разговор. Ты не мог бы приехать ко мне в больницу?

– Сейчас же приду. Ты забыла, что я живу в 10 минутах ходьбы от твоего места работы? А твой шеф не заревнует?

– Я лежу в терапевтическом отделении с воспалением лёгких.

– Что тебе принести? – озабоченно спросил Виктор.

– Ничего не нужно. У меня всё есть. Захвати только своё служебное удостоверение. У моих дверей дежурит охранник.

– Тебе кто-то угрожает?

– Нет-нет. Всё расскажу при встрече.

– Хорошо. Буду буквально через 15 минут.

Вскоре в дверях моей палаты появился Виктор с накинутым поверх верхней одежды медицинским халатом. Мы обнялись.

– Я так рад тебя видеть, Танюша! Ну, рассказывай, что у тебя стряслось и почему у дверей охрана, – произнёс он, присаживаясь на стул у прикроватной тумбочки.

– Меня обвиняют ни больше ни меньше, как в убийстве своего знакомого. – И я рассказала ему, как всё было на самом деле, не забыв упомянуть при этом о покушении на жизнь Бориса Львовича 31 декабря прошлого года со всеми подробностями, которые мне были известны.

– Всё это очень странно, – произнёс он, внимательно меня выслушав. – Грабители так не поступают. Да и удар, судя по всему, был нанесён профессионалом.

– Вот и я о том же.

– Надо бы узнать подробности у следователя, который вёл это дело, – задумчиво произнёс Виктор. – А тебе известно, что тогда пропало из магазина?

– В том-то и дело, что ничего. Это мне сам Борис Львович сказал. И, несмотря на оставленные отпечатки пальцев и следы крови на разбитой витрине, преступника так и не нашли.

– Ты говоришь, что двери магазина не были взломаны?

– Совершенно верно.

– Значит, у преступника был свободный доступ в магазин, скорее всего, ключи.

– Дубликат ключей был только у продавца Люси, но её непричастность к этому делу была доказана в ходе следствия.

– Остаётся отмычка. Поскольку преступник шёл на дело, не маскируясь и без оружия, появление твоего знакомого в столь поздний час явилось для него полной неожиданностью. Да ещё сработала сигнализация. Как бы поступил в такой ситуации обычный вор?

– Наверное, постарался бы скрыться с места преступления, захватив с собой пару-тройку антикварных вещей.

– Верно. А как поступил преступник? – задал вопрос Виктор и сам же попытался на него ответить: – Он предпочёл убить антиквара, воспользовавшись антикварным ножом, не побоявшись оставить при этом свои следы на месте преступления. Преступник явно не из криминального мира. Напрашивается вопрос: при каких обстоятельствах он мог так поступить?

Я лишь пожала плечами.

– Только в одном случае – оставить в живых Бориса Львовича для него было опаснее, чем убить. Не исключено, что преступником мог быть респектабельный любителей антиквариата, которого тот мог опознать. Хотя, судя по сноровке и профессиональности удара, возможно, он имеет специальную подготовку.

– Но ведь Борис Львович не узнал его, – возразила я.

– Ты сама говорила, что в магазине было темно. Антиквар вышел из своего кабинета, услышав какой-то шорох. Чтобы включить свет, ему нужно было пройти через весь зал к входной двери, где обычно располагается включатель. Преступник притаился у витрины. И тонкая полоска света, исходящая из кабинета, не могла её осветить. Тем более что Борис Львович, ослеплённый светом фонаря, сражу же получил удар в грудь.

Остаётся неясным только один вопрос: что нужно было преступнику в антикварном магазине, если он ничего не украл, хотя имел возможность? Для меня очевиден только один ответ – преступник не является грабителем в обычном понимании этого слова и не планировал убийства Бориса Львовича заранее. Скорее всего, его интересовала конкретная вещь, которую антиквар по неизвестным причинам ему не продавал. Возможно, они просто не сошлись в цене. Поэтому преступник и решил взять её, как и герой известного фильма, «без шума и пыли», но неожиданное появление Бориса Львовича смешало его планы.

– Виктор, я просто сражена твоей логикой.

– Спасибо. Мне лестно это слышать от тебя. Пойдём дальше, – с улыбкой сказал он.

– Пойдём.

– Как разворачивались события на этот раз. Сам Борис Львович пригласил тебя в гости. Показать свою семейную реликвию было твоей инициативой. Так?

Я кивнула.

– Ты точно знаешь, что никому не говорила о своих намерениях?

– Совершенно точно. Но Зина могла подслушать наш разговор. – И я рассказала Виктору свою версию относительно Зины.

– Ну, для таких поспешных выводов маловато информации, – сказал он, внимательно выслушав меня. – Во-первых, нужно узнать, есть ли алиби у этой Зины на вечер убийства, во-вторых, была ли закрыта наружная дверь, когда нашли тело убитого, в-третьих, где оно находилось в момент смерти. Кстати, тебе известно, как он был убит?

– Нет, – ответила я растерянно. – Может быть, преступник зарезал его, как и в прошлый раз намеревался?

– В таком случае твою Зину можно сразу вычеркнуть из списка подозреваемых. Танечка, чтобы делать предположения, сначала нужно ознакомиться с обстоятельствами преступления.

– Но Никишкин мне ничего не сказал. Как только в его голове возникла версия, в которой мне отводилась роль убийцы, он тут же выбежал из палаты.

– Никишкин. Никишкин. Знакомая фамилия. Не могу вспомнить. Кажется, слышал о нём что-то не очень лестное. Придётся с ним познакомиться лично.

– На меня он произвёл впечатление бездумного карьериста, который будет держаться за свою версию, как собака за кость. Виктор, как хорошо, что я о тебе вспомнила!

– А я о тебе, Танюша, и не забывал никогда, – произнёс он с грустью.

– Прости, Витя. Я, кажется, что-то не то сказала.