Слеза Будды

– Я рада за вас. Обязательно завтра буду.

– Вот и ладненько. Буду ждать. Спокойной ночи, Танечка!

– Спокойной ночи, Борис Львович! До завтра.

Положив телефонную трубку, я принялась перебирать свой гардероб. Нужно было подобрать что-то такое, что бы выглядело одновременно и нарядно, и скромно и ни у кого не вызвало никаких подозрений. Взгляд упал на тёмно-коричневый панбархатный костюм, сшитый на заказ ещё год назад. На нём я и остановилась. Примерив костюм с кружевной кремовой блузкой, осталась довольна своим выбором.

На следующий день, захватив с собой серёжку с чёрным бриллиантом и купив по дороге всяких сладостей, отправилась в гости к антиквару.

– Чрезвычайно рад вас видеть, Танечка! – поприветствовал он меня, встречая на пороге магазина.

– Взаимно, Борис Львович, – ответила я, вручая ему пакет с гостинцами.

– Это вы зря. У нас с Зиночкой уже всё готово к чаепитию.

Зиночкой оказалась миловидная жгучая брюнетка с модной короткой стрижкой и полными губами, накрашенными яркой красной помадой, лет сорока. Она была довольно полная, но грамотно, если можно так выразиться, одетая, одна из тех женщин, которые недостатки фигуры умели превратить в её достоинства.

На ней был красивый шёлковый балахон с большим пикантным вырезом, открывающим ложбинку между двумя полукружиями пышной груди, надетый поверх удлинённой тёмной юбки с разрезом. Высокие каблуки элегантных туфель удлиняли фигуру и способствовали уравновешиванию неидеальных пропорций фигуры. На груди покоилось янтарное колье, а с ушей свисали длинные серьги.

Борис Львович представил нас друг другу.

– Ну что же, девочки, прошу к столу! – произнёс он торжественно, указав на сервировочный столик у камина, вокруг которого стояли три кресла.

Греющие душу воспоминания, связанные с этим седовласым человеком, и отложенные уже где-то на задворках моей памяти, начали проплывать перед глазами. Я совершенно чётко увидела даму «в платье лилового цвета» и преподнесённый мне Борисом Львовичем урок психологии, а потом и себя собственной персоной в его кабинете за работой, когда безуспешно пыталась перенести на холст сияние жемчуга, и душевные беседы у камина за этим же самым сервировочным столиком. И всё это я именно видела, а не представляла. Как будто кто-то повернул время вспять или начал прокручивать назад плёнку кинофильма.

Мне стало грустно, что теперь Зиночка, а не я сервирует этот столик и коротает длинные зимние вечера в компании Бориса Львовича. И кукушка каждый раз ей, а не мне напоминает о том, что пора уходить.

– Танечка, вы о чём-то задумались, – прервал мои мысли антиквар.

– Вспомнила чудесные мгновения, проведённые в вашей компании.

– Я и сам частенько вспоминаю о них. Предлагаю выпить за ваше знакомство и за нашу совместную встречу по бокалу этого прекрасного французского вина, – произнёс Борис Львович, разливая напиток.

– Мой начальник знает толк в винах, – произнесла Зиночка, поднимая свой бокал.

Беседа оживилась. Мне не хотелось посвящать постороннего человека в тайну своего рода, а уж тем более показывать семейную реликвию. Поэтому в присутствии Зиночки я предпочла говорить о работе и о семье. О предстоящей через день свадьбе тоже умолчала.

Зиночка рассказала, что трижды была замужем, но все три брака оказались неудачными. Детей у неё не было. Единственной отдушиной в её жизни была работа, а самым близким человеком оказался Борис Львович.

Мой взгляд упал на вертикальную витрину с домашней утварью, среди которой лежали и несколько ножей с инкрустированными деревянными и металлическими рукоятками. Дверцы витрины отличались.

– Вот одним из таких ножичков меня и пытался прикончить грабитель, – перехватив мой взгляд, произнёс антиквар.

– Насколько я знаю, преступника так и не нашли? – разочарованно спросила я.

– К сожалению, нет.

У Зины, как видно, впервые слышавшей эту историю, округлились глаза.

– На вас напал грабитель? – со страхом спросила она Бориса Львовича. – Почему же вы ничего мне об этом не рассказывали?

– Не хотел пугать попусту. Ведь, если бы я не остался тогда ночевать в магазине, ничего бы такого не случилось – когда я ухожу домой, всегда включаю сигнализацию.

– Интересно, как бандит смог бесшумно войти в магазин? – спросила Зина.

– Думаю, он открыл дверь отмычкой, поскольку она не была взломана, а ключи были только у меня и у Люсеньки, которая в это время находилась с малышом у своей мамы в деревне. Это следователь установил.

– Но она могла передать ключ, к примеру, своему мужу или ещё кому-нибудь, – возразила я.

– Её муж в то время вообще находился в другом городе – он у неё дальнобойщик. Одно то, что преступник явно не ожидал увидеть меня в столь поздний час в магазине, а Люсенька хорошо знала об этой моей привычке оставаться здесь ночевать, снимает с неё малейшие подозрения.

– Неужели вы хотя бы в общих чертах не запомнили напавшего на вас негодяя? – спросила я. – Ведь он нанёс удар спереди.

– В том-то и дело, что нет. Преступник притаился у этой самой витрины с ножами, когда я вышел из кабинета, услышав странный шорох. В зале было темно. Внезапно он ослепил меня светом от фонаря. В этот момент я услышал звон разбитого стекла и почувствовал сильный удар в грудь.

– А что сказал следователь по поводу отпечатков пальцев на ноже, который мы ему передали?

– Эксперт обнаружил множество отпечатков на рукоятке, что неудивительно – ведь многие люди держали в руках этот нож. Весьма возможно, что среди них были и отпечатки пальцев преступника, если только он не был в перчатках, но ни один из найденных не совпал с образцами, имеющимися в милицейской картотеке. Даже следы его крови, оставленные на разбитом стекле витрины, следствию не помогли.

– Странно всё-таки, что грабитель на вас напал. Он ведь мог просто убежать, прихватив с собой что-нибудь ценное. У меня есть один знакомый, бывший вор в законе. Так вот, он говорил, что воровской кодекс чести не позволяет ворам убивать людей.

– Ну у вас и знакомые, Танечка, – укоризненно покачав головой, произнёс Борис Львович. – Таки он и шёл на дело безоружным. А украсть ничего просто не успел. Видно, испугался при моём внезапном появлении. Да к тому же я успел нажать на сигнальную кнопку.

– Таки удар у вашего обычного грабителя слишком профессиональный – прямо в сердце, – в тон ему произнесла я. – И потом, вам не кажется странным, Борис Львович, что, услышав вой сирены, вместо того, чтобы бежать без оглядки, воришка попытался сначала вас убить? Мне кажется, в этом не было никакой необходимости, тем более что при этом он оставил следы на месте преступления.

– Ну не думаете же вы, в самом деле, что у него был резон покушаться на жизнь старого больного человека, никому не причинившего зла в этой жизни?

– Как знать? – ответила я, разводя руками.

Зиночка, видимо, заскучав от нашей беседы, превратившейся в диалог, вышла на улицу покурить. А я, воспользовавшись ситуацией, дала понять Борису Львовичу, что хочу с ним поговорить наедине.

– Ну, мне пора! – будто прочитав мои мысли, произнесла Зиночка, вернувшись. – Рада была с вами познакомиться, – произнесла она, обращаясь ко мне.

– Взаимно. Я ещё задержусь ненадолго.

Как только Зина покинула магазин, я достала из сумочки семейную реликвию и положила её на столик перед антикваром со словами:

– Вот, Борис Львович, полюбуйтесь. Эта та самая серёжка с чёрным бриллиантом, которую моя прабабушка когда-то заложила в ломбард, чтобы спасти своего гусара, а на вырученные деньги заказать у вашего отца дуплет.

– Не может быть! Откуда она у вас? – воскликнул он. – Кстати, про чёрный бриллиант вы мне ничего не говорили.

– Разве? – И я рассказала во всех подробностях и про чёрный бриллиант, и про то, каким чудесным образом серёжка попала в мои руки.

Вставив бинокулярную лупу в глаз, антиквар стал внимательно её рассматривать.

– Изумруды настоящие, сапфиры тоже. Прозрачные бриллианты подлинные, – приговаривал он, вертя виноградную гроздь со змейкой и рассматривая каждый камешек. – Танечка, боюсь, что я вас огорчу, но я не обнаружил в вашей серёжке чёрного бриллианта, – сказал он, наконец.

– А что же это тогда за камень? – изумлённо спросила я, показывая на маленький кристаллик у самой головы змейки, который, как мне казалось, блестел ярче остальных.