Пепел Аар'Дайна. Часть II: Мосты

Заниматься акробатикой после столь странного утра сил не было вовсе, так что Кимриналь, ловко избежав встречи с Роддваром, первой оказалась в столовой: за столами было ещё пусто, повара заканчивали готовку. Кимри просидела так с полчаса, бездумно глядя в окно. Вместе с первыми учениками появилась Лиснетта и, непривычно молчаливая, села рядом. Кэриминка некоторое время рассматривала унылую мордашку рыжей, потом вздохнула и велела:

– Ну, рассказывай.

Ринминка шмыгнула носом, опустив голову пониже, помолчала ещё немного и вдруг выпалила:

– Ким, ну, поговори с ним, пожалуйста! Ну, я уже не могу так, он всё время меня избегает, разговаривать не хочет, объяснять ничего не хочет! Вообще, делает вид, будто и не было ничего! Чурбан кедровый!

Ринминка всхлипнула и разревелась, уронив голову на сложенные руки.

– Аса'ю-Мать… – вздохнула Кимри виновато. – Прости, я должна была раньше заметить.

Лиснетта возмущённо вскинулась, рассерженно утираясь:

– Да ничего ты не должна! Как будто тебе дел мало, кроме как наши страсти-мордасти разгребать. Просто я… – рыжая, похоже, смутилась, но закончила фразу, – …я не знаю уже, как к нему пробиться. А тебя он вроде слушает. Рин-Рин, ну вот я не понимаю вообще – почему?! Если я его обидела, мог бы и сказать!

Кимриналь покачала головой:

– Лис, не в этом дело. Он просто решил, что теперь быть возле него опасно. Из-за берсеркра. Помнишь, как тебя осколками поранило, когда он, не глядя, по стенке шарахнул? Он потом чуть не рехнулся из-за этого…

Рыжая вытаращила глаза:

– Да ладно! Что, правда? Опять?!!

– Скорее всего. Наверное, снова накрутил себя мрачными мыслями.

– Вот ума сундук – ключи пропали!

Кимри развела руками и поднялась:

– Пойду, скажу ему ещё раз, какой он балда.

– Нет, стой! Он же, наверное, тренируется, как всегда? Я сама! Ключей ему сейчас пропишу!

И ринминку как ветром сдуло, только рыжие космы взметнулись.

– Куда это ррыжая так понеслась? – удивился подошедший Шахарро, которого Лис даже не заметила.

Кимри невольно улыбнулась:

– Да… решила Роддвару ключей прописать.

– Аа… – глубокомысленно протянул хёдин, понимающе кивнув. – Прридёт весь нараспашшку? Ждём-ждём. А ты чего бледнее Заблудшего Дитя[20 - Заблудшее Дитя – Легенда о Томо, Луне-ребёнке, которого заманил в свой Удел Бог-Хозяин Анкун; блуждая там, Томо бледнел и истончался, и едва совсем не истаял.]? Опять заболела?

Кэриминка вздохнула:

– Нет. Просто дурно спала…

Шахарро посмотрел на неё, ожидая, не последует ли продолжение, но Кимри молчала. Хёдин досадливо вздёрнул хвост и уложил его себе на колени.

– Шшто-то я всё большше чувствую себя не у дел, – пробормотал он словно бы сам себе.

– Почему?

Котолюд передёрнулся, шерсть на загривке поднялась и улеглась обратно.

– Потому шшто. Всем нашлось занятие, интеррес, цель. А я сижу – не прришей Дар'мотто хвост.

– А как же Орден Мэгуми?

– Н-ну… да, – без особой уверенности протянул хёдин. – Только не понятно, с какого места за это брраться.

– Ничего, скоро мастер Эшши-Дан выздоровеет, и посоветуешься с ним.

– Пожалуй. Спасибо. Пойду потренируюсь перед лекциями. С прроклятыми искрами одни проблемы: летят, куда попало, шшерсть после них дыбом и всякая дррянь липнет…

Кимри сочувственно погладила уходящего хёдина по рукаву и улыбнулась подошедшему Эйно. За прошедшие два дня они почти не общались, разве что, пока придумывали заклинание вместе с Роддваром, и кэриминка призналась себе, что успела соскучиться по разговорам наедине.

– Доброе утро. Смотри! – Даррис положил на стол перед Кимри знакомый растрёпанный дневник Итто Генбу. – Встретил мастера Эшши-Дана, и он отдал его, чтобы мы всё расшифровали!

– Здорово! – искренне обрадовалась Кимриналь.

Однако лицо Эйно в этот момент вдруг вытянулось и так сильно побледнело, что она поспешила обернуться.

Непостижимо! В столовую вошёл… Айралор!

4. Страх и ярость

Айралор Торайни вошёл в столовую удивительно невозмутимо, словно бы и не пробыл всё это время в тюрьме Рикухэй. Да и был ли он там? Тайсомин выглядел самую малость осунувшимся, но был более прежнего преисполнен высокомерия. Одетый подчёркнуто роскошно, как никогда раньше, он сильно выделялся на фоне остальных учеников, носивших повседневные рабочие робы неброских цветов. Двойняшки радостно бросились ему навстречу, и Айралор, снисходительно уселся за их стол, так и не заметив молча взиравших на него кэриминов.

Эйно выглядел изумлённым и разгневанным. Кимри вполне разделяла его чувства, но страх в её душе оказался сильнее остальных эмоций. Что будет, когда Айралор увидит их, когда поймёт, что его попытка навредить им не удалась? Не захочет ли повторить своё отвратительное заклинание? А она даже не задумывалась о такой возможности и понятия не имеет, как защититься!

Кимри робко потянула Эйно за рукав и хотела попросить его уйти потихоньку, незамеченными. Но тут в столовую ввалился Роддвар, раздражённый и встрёпанный после, видимо, непростого разговора с Лиснеттой. Увидев прямо перед собой, напротив входа, вызывающе разодетую фигуру Айралора, северянин на несколько секунд остановился, ошарашенно вытаращив глаза. Тайсомин встретился с ним взглядом и нагло улыбнулся, всем своим видом говоря, мол, а что, вы ожидали, будто рикухэйские шавки могут что-то сделать сыну почтеннейшего рода из независимого с нынешнего года государства Аттарен?

Роддвар хрипло выдохнул нечто неудобосказуемое и прыгнул так стремительно, что Кимри в очередной раз подивилась, как это возможно при таком мощном сложении. Двойняшки с визгом брызнули в стороны, с грохотом роняя стулья. Айралор тоже вскочил и, прекрасно понимая, что в рукопашной громадному китадину не соперник, окутал себя защитным заклинанием: вокруг него задрожало марево щита, сухо потрескивающего разрядами молний. Роддвар, не обратив на щит внимания, толкнул Айралора в грудь и, конечно, получил чувствительный разряд. Северянина встряхнуло и отбросило на шаг. Кимри думала, Айралор скроется, пользуясь заминкой, но взглянула на лицо тайсомина и ощутила, как по спине хлынул озноб. Айралор остался стоять в расслабленной позе, опустив руки, и с неприкрытым любопытством наблюдал за соперником, словно бы проводил некий эксперимент в безумной лаборатории. Роддвар, придя в себя, окончательно взбесился, схватил подвернувшийся под руку стул и метнул в едва ли не улыбающегося наглеца. Тот почти лениво вытянул вперёд руку и оглушительно грохнувшим разрядом молнии разнёс стул в щепки. Роддвар швырнул следом второй стул – тот так же разлетелся.

В столовой поднялась паника. Кто-то шарахнулся к выходу, кому-то из старших хватило ума и храбрости вцепиться в яростно ревущего громилу-китадина и попытаться оттащить его от ненормального эльфа-второшага. Глядя на искажённое лицо Роддвара, Кимри с ужасом осознала, что он снова впал в неконтролируемую ярость. Двинув плечами, северянин легко скинул четверых учеников, подхватил тяжёлый дубовый стол и, бешено скалясь, ломанулся на Айралора. Лицо тайсомина скривило не менее неуместное в этой ситуации выражение досады. Он поджёг стол огненным клубком и стал медленно отступать, уворачиваясь от целящих прямо ему в лицо загоревшихся ножек.

Вбежали учителя. Мастер Агнэ попытался что-то втолковать Роддвару, но тот отпихнул и наставника. Кто-то швырнул в бешеного северянина заклинанием успокоения. Он встряхнул головой и приостановился. Этого хватило, чтобы на его плечах снова повисло несколько старших учеников. Кто-то додумался притащить кувшин воды и щедро плеснул китадину в лицо. В этой сумятице Айралор спокойно, даже лениво, развернулся и вышел из столовой.

Когда старший эльф исчез, с Кимри словно слетело заклинание столбняка. Она опомнилась и бросилась вызволять Роддвара, бесстрашно раздвинув толпу рассерженных учеников и учителей. Схватив обеими руками его голову, Кимри заставила северянина смотреть себе прямо в лицо и тихо сказала:

– Брат. Пожалуйста, успокойся. Слышишь?

Где там эта странная третья сила? Умеет она успокаивать невменяемых братьев, бьющихся за обиженную сестру? Самое время…

Несколько долгих секунд Роддвар таращился на неё жуткими, белыми от ярости глазами. Но вот зрачки медленно расширились, лицо перекосило болезненной судорогой. Северянин замер, уже осознанно глядя в умоляющие лиловые глаза названной сестры, потом освободился из её ладоней, поднял руки и глухо выговорил:

– Всё. Ладно. Пустите.