Пепел Аар'Дайна. Часть II: Мосты

– Совершенно верно, – хандин подчеркнул свои слова, помахав в такт поднятым указательным пальцем. – Впрочем, это – пример лишь для наглядности. На самом деле, уважающий себя маг не будет опускаться до мошеннического использования умений. Но! Как вам понравится следующий факт? Заклинанием скрытности и незримости вы вовсе не сможете овладеть, не научившись бесшумному колдовству.

Ученики снова загомонили: похоже, никому и в голову это не приходило.

– Итак, – мастер Мислав облокотился на кафедру, доверительно склонился ближе к слушателям и, внезапно снова превращаясь в артиста-балагура, развёл руками, – что же нам делать со всей этой феерией, столь зрелищной на сцене и столь мешающей в ситуации угрозы нашей бесценной жизни?

– Учиться не отсвечивать! – радостно скаламбурил кто-то.

– Спрятать руки в рукава! – добавила одна из Двойняшек.

– Или в карманы! Или под полу! – вклинилась вторая.

Мастер Мислав улыбался и кивал.

– Хо-ро-шо. Замечательно. Мы решили проблему со светом. А что же будем делать со звуком? Кстати, вы вообще представляете себе, как звучит заклинание скрытности? Вот, я прячу руки под кафедру, вспышки вы – наверное – не увидите…

Учитель склонил голову, едва слышно шепча заклинание. Звук, раздавшийся из-под кафедры, описать в точности было бы непросто: смесь гудения, шипения и звона с хлопком. Ученики ахнули и невольно вытянули шеи, пытаясь рассмотреть, куда делся мастер Мислав. Кимри машинально сотворила чувство жизни и увидела розоватое пятно возле двери в лекционную, двинувшееся к задним рядам. Потянув за рукав Роддвара, она кивнула ему в сторону крадущегося хандина. Действие заклинания закончилось, когда он всего пары шагов не дошёл до самого заднего стола. Сидевшие за ним ученики невольно шарахнулись, увидев учителя прямо перед собой, и несколько нервно захихикали. Мастер Мислав панибратски потрепал их по головам и вернулся за кафедру.

– Итак? Вы слышали довольно громкий эффект. Что нам с ним делать?

Лекционная притихла.

– Ннууу… – неуверенно нарушил молчание Роддвар.

– Да? Прошу вас, не стесняйтесь!

– Туман сильно гасит звуки. Я б попробовал сделать вроде облака вокруг себя.

– Неплохая идея, – серьёзно одобрил мастер Мислав. – Но при этом всё-таки неизбежен визуальный эффект.

– Ну и чо? – смело возразил северянин. – Это ведь не вспышка. Если сидишь в углу в тёмной пещере – кто там увидит туман?

– Резонно, – согласился учитель. – Давайте пробовать!

Пока все принялись обсуждать, как именно создавать туман, какой густоты и величины должно быть облако, чтобы всё сработало, Кимри снова задумалась о задаче с точки зрения Пути Духа. Что такое звук? Почему он заглушается, перестаёт распространяться в тумане? Вот я выдыхаю и слышу шипение. Я прикрываю рот рукой, и звук затихает, столкнувшись с преградой. А туман – это преграда? Он ведь не твёрдый и не сплошной. Нет, не понятно… Нужно будет спросить мастера Эттилора.

Мастер Мислав, понаблюдав за попытками учеников, кивнул:

– Молодцы! Достаточно. На самом деле, признаюсь, я вас немного обманул. Точнее, не сказал всей правды, – учитель очаровательно улыбнулся. – Для того, чтобы заглушить звук, существует несколько специальных заклинаний. Но они пока будут для вас слишком сложны, как, собственно, и заклинания скрытности и незримости. Я дал вам эту задачу для того, чтобы подстегнуть исследовательский интерес. И сейчас, продолжая следовать этой идее, я даю вам домашнее задание: придумать, как ещё можно добиться беззвучности доступными вам способами. На это у вас целая неделя – следующую лекцию я вынужден отменить в связи с отъездом.

Вечером, шагая по коридорам к Южной башне, Кимри пыталась посчитать, сколько дней не видела мастера Эшши-Дана – выходило около десяти. И в последнюю встречу она рассказала хашину[8 - Хашин – титул вождя в племенах хайминов.] о Мэнираи… Сегодня за весь день она ни разу не видела его в коридорах, а расспрашивать у кого-либо постеснялась, и теперь в нетерпении и беспокойстве ускоряла шаг.

Фонари на лестнице в башню оказались погашенными. Лиснетта удивилась вслух, а Шахарро зажёг их по очереди крохотными огненными клубками. В полукруглой комнате тоже оказалось темно и пусто. Хёдин[9 - Хёдины – раса котолюдов, живут в Западной провинции – Нишино.] зажёг свечи в канделябре возле учительского стола и удивлённо провёл рукой по столешнице – в пыли остался заметный след.

– Стрранно… – пробормотал Шахарро. – Он шшто, совсем сюда не заходил без нас?

– Да ладно, не может быть! – отозвалась Лиснетта. – Он тут почти живёт!

– А когда ты с ним говорила? – подал голос Эйно.

– Я? Эээ… – рыжая заморгала удивлённо и зашевелила губами, подсчитывая дни. – Ну, вы ещё в лазарете были, вообще-то… Что-то и правда не понятно.

– А живёт он где? В учительском секторе? – спросил Роддвар.

– Да, – кивнула Лиснетта. – Хотя, тут у него тоже есть комнатушка, внизу, рядом со входом на раскопки. Пойду, гляну, может, он там!

Рыжая стремительно унеслась вниз по лестнице. Остальные расселись за столы, озадаченно помалкивая. Кимри напряжённо прислушивалась к дробному затихающему звуку шагов ринминки. Гулкое эхо донесло стук, ещё раз, и ещё, потом голос Лиснетты, видимо, окликающей учителя. Затем раздался скрип ржавых дверных петель и глухой едва различимый голос. Мастер Эшши-Дан первым вошёл в зал, следом семенила рыжая с растерянным лицом.

Хашин выглядел жутко: бледный, осунувшийся, нос и скулы заострились, под глазами залегли густые тени. Окинув лихорадочным взглядом учеников, мастер Эшши-Дан спросил отрывисто и хрипло:

– Какой сегодня день?

– Десятое Цветущих Яблонь[10 - Цветущих Яблонь – четвёртый месяц в календаре Праведного Государства, последний месяц весны.], – отозвался Эйно после некоторой заминки; остальные оторопело молчали, даже Лиснетта.

Малларен шагнул к столу и скованно, с напряжённо выпрямленной спиной, опустился на стул. Положив перед собой ладони так, словно опасался упасть вперёд, хашин вперил взгляд в пустую запылённую столешницу. Ученики переглядывались, ясно читая на лицах друг друга одну и ту же мысль: учитель болен, ему нужна помощь! Но никто не решался заговорить об этом первым, опасаясь гнева гордеца-хаймина[11 - Хаймины – пепельные эльфы; изначально – кэримины, но отказавшиеся от новых религий и сменившие городской образ жизни на кочевой; отличаются более сухощавым сложением и более тёмным цветом кожи.].

Только Кимриналь не отрывала взгляда от Малларена. Она пыталась понять, что видит. Тогда, в лазарете, когда хашин вместе с мастером Эттилором пытался ей помочь, Кимри показалось, что пытавшаяся обвить её лента из серебряных нитей ни с чем не связана. Вспоминая об этом после, Кимриналь раздумывала, не живёт ли мастер Эшши-Дан в таком же состоянии, в каком оказались они с Эйно Даррисом? Не это ли причина страдания, что она нечаянно увидела? Сейчас же Кимри ясно различала, что поток свитых нитей, тянущихся в безвестную даль, не разорван, но болезненно искорёжен: словно тканый пояс пытались рассечь, а после неровно, грубо сшили, и теперь гармония узора нарушена, тут узлы, тут спутанные провисшие пряди, тут обрывки… Она знала, что не сможет это починить. Может быть, вообще никто не сможет. Несбывшееся, вероятность которого истаяла Аса'ю ведает сколько лет назад… Но то, что за годы улеглось хоть сколько-то терпимыми петлями – сейчас болезненно натянулось. И мастер Йосини тут не поможет.

Если бы можно было повторить то, что она сделала для Эйно! Но прямо сейчас – невозможно. Нужно готовиться, нужно время, место, согласие хашина, наконец. А она даже не представляет, как хоть одним словом об этом заикнуться. Да и вообще не уверена, что когда-нибудь в жизни сумеет повторить то, чего сама не поняла. Никто толком не знает о силе, что мастер Йосини назвала айя, а те, кто знает – не разбираются в её свойствах. Никто не придумал лечебных заклинаний, использующих её.

Поднявшийся тяжёлый взгляд хаймина заставил Кимри перестать рассматривать призрачные сплетения вокруг него. Малларен некоторое время мрачно взирал на кэриминку с непонятным выражением, больше всего похожим на сдерживаемый гнев и отвращение. Но она вдруг со всей ясностью осознала, что эти эмоции не имеют к ней совершенно никакого отношения.

«Что? Что я могу сделать?!»

Мысленный порыв послания, похоже, достиг сознания хашина: он плотнее сжал губы, ещё пару секунд помолчал, потом ткнул пальцем по очереди в неё и Дарриса:

– Вы. И вы.

Поднялся и каменно прошагал вон, предоставив кэриминам молча следовать за ним. Хёдин, северянин и ринминка в недоумении остались сидеть по местам.

Кимриналь и Эйно догнали Малларена на первых ступенях винтовой лестницы ровно в тот момент, когда самообладание изменило хашину, и он опасно покачнулся. Ученики, не сговариваясь, подхватили его с обеих сторон. Тонкие длинные пальцы яростно впились Кимри в предплечье. Она молча стерпела и решилась спросить:

– Куда?

– Эттилор, – коротко выдохнул Малларен сквозь зубы.

За всё время, пока ученики вели его по коридорам, хашин более не произнёс ни звука. Кимри, не поднимая глаз, чтобы не оскорбить его своим состраданием, молча молилась Аса'ю.

Мастер Эттилор встретил их в общей зале учительского сектора. Поднявшись из кресла навстречу странной процессии, он взглянул на бескровное лицо хашина и только укоризненно покачал головой. Впустив же кэриминов в комнату, мастер Эттилор, нимало не беспокоясь о чувствах хашина, сварливо набросился на него прямо при учениках:

– Малларен, вы когда-нибудь угробите себя своей непомерной гордыней. Сколько раз я говорил вам обращаться ко мне при первых признаках ухудшения?! Нет же, вы всякий раз доводите себя до полной невменяемости!

Мастер Эттилор раздражённо махнул рукой в сторону кровати, достал из ящиков стола травы и принялся яростно толочь их в ступке, продолжая отчитывать хашина:

– Я могу понять подобную глупость у вояк из Рикухэй[12 - Рикухэй – сухопутная армия Праведного Государства.], но вы! Вы же учёный! Вы прекрасно отдаёте себе отчёт в происходящем и в последствиях! Что за извращённый способ самоубийства?! Позёрствуете, как мальчишка!

Кимри даже отступила на полшага и прикрыла глаза в ожидании самого яростного гнева в ответ на столь бесцеремонную отповедь. Но мастер Эшши-Дан молча опустился на кровать и, закрыв глаза, привалился спиной к стене. Помолчал немного и глухо произнёс:

– Да.