Пепел Аар'Дайна. Часть I: Нити

Лиснетта радостно захлопала в ладоши и даже попыталась прыгнуть Роддвару на шею, но не рассчитала и только повисла на его каменном плече, восторженно вереща. Северянин, и глазом не моргнув, спокойно пронёс так рыжую полкоридора и два пролёта лестницы. Кимри шла чуть позади, глядя, как дурачится Лиснетта, и почувствовала лёгкий укол зависти. Ей бы в жизни не хватило наглости так вести себя с громадным воином, даже зная, что вся его суровость – одна видимость. И веселиться так безбашенно она, пожалуй, тоже не умеет…

– Ааа, Роддвар, стой уже, я сейчас свалююсь! – верещала Лиснетта, запрокидывая голову от хохота.

– Не дождёшься.

Даже флегматичный северянин улыбался, искоса поглядывая на её растрепавшиеся огненные волосы и разрумянившееся курносое личико. Сделав неуловимо быстрое и ловкое движение рукой, на которой повисла ринминка, он уже через секунду держал её за талию и аккуратно ставил на пол возле тяжёлых створок уличной двери.

– Сииилища! – протянула рыжая, не скрывая восхищения, отчего Роддвар, кажется, опять смутился и поспешил выйти на двор.

– У вас в Морино[36 - Морино – Лесная провинция, дом ринминов, лесных эльфов.] все такие? – пробурчал китадин, притворно хмурясь.

– Какие – такие? – Лиснетта опять скакала задом-наперёд, склонив голову на бок с незатейливым полудетским кокетством.

Он пожал плечами:

– Такие. Скачешь, как белка по кедру вокруг ствола, и стрекочешь без умолку.

– Чегооо «стрекочешь»? – надула губы ринминка. – Ну, не нравится – могу замолчаать…

– Кто сказал «не нравится»? – удивлённо поднял бровь северянин. – Белки забавные. У меня дома целый выводок кормился зимой.

– Ой, правда?! – тут же расцвела рыжая. – А расскажи ещё про свой дом. Говорят, у вас зимой Никко не встаёт совсем и чуть не полгода ночь – правда?

– Ну, это только совсем на севере так, в Нордфьелле и дальше, – охотно ответил Роддвар, шагая по замощённой Внутренней Кольцевой дороге, возле которой стоял Кадай, потом свернул к западу от замка, прямо в густую траву. – И то, в Нордфьелле он просто низко ходит, за горами. Днём сумерки, как будто весь день рассвет. А в Виттэле уже нормально поднимается, только день короток.

Кимри, путаясь в высоких, кое-где выше колен, зарослях, пробиралась следом, пытаясь представить себе, каково это, когда весь день – рассвет…

– А что за небесные огни такие? – Рыжая сделала большие испуганные глаза. – Я от нандина[37 - Нандины – «южные люди», жители Пустынной провинции – Аранно.]-караванщика слышала, будто ночами небо страшно горит…

Северянин возмущённо фыркнул:

– Пфф! Страшно… Красиво! Если б увидела – стрекотать забыла бы. Я сколько раз видел – и то дыхание схватывало…

– Да ты расскажи, расскажи!!

– Ну, это… представь себе тёмное-тёмное небо, всё в колючих звёздах. И от края до края – вьются цветные ленты. Зелёные, синие, лиловые, красные, жёлтые. Медленно так, как вода в тихой реке. Вьются, кружатся, свиваются в кольца. И каждая лента сложена из миллионов стоячих узких игл света. Если вспыхнет прямо над головой – кажется, в тебя световые копья летят!

Лиснетта примолкла, заворожённо распахнув невидящие глаза, пытаясь представить волшебную картину, и чуть не полетела носом в траву, споткнувшись о камень – Роддвар еле успел поймать её.

– Эх ты, рот разинула, белка…

– Ребята, – негромко окликнула молчавшая до сих пор Кимри. – Стойте.

Что-то в её голосе заставило друзей немедленно послушаться. Роддвар вгляделся туда, куда смотрела кэриминка, и тут же подтолкнул обеих эльфиек себе за спину.

– Тихо, – прошептал едва слышно. – Там волк. Назад.

Они попятились, надеясь, что хищник не услышит шагов, но ветер дунул с их стороны, и зверь, учуяв запах, вздыбил шерсть на загривке и угрожающе зарычал. И какой же он был огромный! Привычные Роддвару китанские вечно голодные поджарые волки показались бы дворовыми собачонками рядом с этим упитанным мощным волчищем. В шерсти на загривке рука утонула бы, пожалуй, по локоть…

Северянин потянул кинжал из ножен. И тут Лиснетта вцепилась в его руку.

– Ты что! Не смей! – прошипела она яростно. – Это же волчица, у неё щенки!

– И чего, кормом им стать? – буркнул Роддвар.

– Уйди, дурень! И железо убери, напугаешь! Уйдите оба, я сама!

И, не обращая больше внимания на друзей, обомлевших от ужаса, ринминка открыто двинулась прямо к скалящейся волчице. Через несколько шагов Лиснетта пригнулась и, почти встав на четвереньки, вдруг издала тихий скулящий звук. Волчица насторожилась, удивлённо склонила лобастую голову набок, прислушиваясь. Шерсть на загривке зверя медленно улеглась. Лиснетта неторопливо приближалась, продолжая поскуливать, остановилась в паре шагов и неожиданно звонко взлаяла. Волчица чуть припала на передние лапы, повернула голову на другой бок, выслушала ещё пару лающих «фраз» рыжей двуногой, потом встряхнула головой и потрусила прочь. Шагах в десяти остановилась, подхватила зубами за шкирку крупного толстолапого волчонка и потащила в глубь оврага, на краю которого случайно оказались ученики. По склонам росли кусты колючего красноплодника, а на дне лежал огромный полый ствол наканского бархатного дуба, у полусгнивших корней которого, в примятой траве, кто-то едва заметно возился.

Лиснетта медленно, пятясь, отступила шагов на двадцать, выдохнула и повернулась к ошарашенным друзьям. По лицу ринминки, растерявшему привычный золотисто-оливковый цвет, стекало несколько капель пота.

– Ну, чего смотрите, – прошипела она, – пошли отсюда, быстро! Там ещё двое волчат, она сейчас вернётся за ними.

Прошагав пару сотен шагов южнее, прочь от волчьего логова, они почти вернулись ко Внутренней Кольцевой и перестали, наконец, нервно озираться. Роддвар приостановил ринминку за плечо.

– Это чего было?

Рыжая неожиданно зло вывернулась из его руки и рыкнула через плечо, продолжая шагать напролом по густой траве:

– А что, лучше было убить?

Северянин озадаченно пожал плечами.

– Лучше – не лучше… Напала бы – убил бы. Не впервой.

Лиснетта неожиданно яростно развернулась, налетела на Роддвара и вцепилась ему в рубаху:

– Не смей! Не смей при мне такое говорить! Они же живые, ты что, не понимаешь?! Они раньше нас тут жили, их Боги-Создатели[38 - Боги-Создатели – Ритцу (суть ритм и гармонический порядок, и сохранение; не столько божественная сущность, сколько мировой принцип, хоть мифы её и персонифицируют вплоть до присвоения женского рода) и Мидару (суть хаос и разрушение, которое можно осмыслить и как зло, и как благо, ибо без разрушения нет обновления и исправления ошибок; персонифицируется как мужчина); считаются творцами Оодай, всех богов, живых существ и Разумных; Ритцу и Мидару различны, но вместе с тем едины, существуют в непрерывной и полной взаимосвязи, дополняя и уравновешивая друг друга.] прежде нас сотворили! Нас не станет – они дальше тут жить будут! Или тебе еды мало? Или не хватает льна для одежды? Или перед нами силой покрасоваться хотел?!

Видя, как застывает от незаслуженной обиды лицо Роддвара, Кимри взяла рыжую за локоть и потянула прочь, но та крепко вцепилась в плотную, как парусина, ткань китанской рубахи. Роддвар осторожно, но непреклонно отцепил ринминку и подтолкнул к подруге, а сам отошёл на несколько шагов, раздосадованно пнул пару камней, остановился и улёгся в траву, закинув руки за голову. Рыжая хотела что-то ещё сказать ему вслед, но Кимриналь опять потянула её к себе.

– Лиснетта, послушай. Иди сюда, успокойся. Ну?

Кимри нерешительно обняла маленькую ринминку за плечи, но это неожиданно помогло – Лиснетта опомнилась.

– Ну, что ты говоришь? – Кимриналь заглянула рыжей в глаза. – Это же Роддвар, он крысы зря не обидит! Просто он воин и привык защищать. Чего ты так злишься? Он же не побежал рубить твою волчицу, а послушал тебя и отошёл!

Лиснетта засопела, опустив глаза:

– А меня не было бы – пошёл бы на неё.

– Знаешь, – призналась Кимри, – и я бы пошла, если б она к нам двинулась… Попыталась бы хоть отогнать заклинаниями. Аса'ю-Мать, да я напугалась до смерти!

– Дикие вы все, – проворчала ринминка, усаживаясь в траву. – Зверь не будет нападать без причины.

– У вас в Морино, может, и не будет. А тут звери человека боятся и не любят.

– У нас… – рыжая фыркнула саркастически. – Ты что, про ринминов совсем ничего не знаешь? У нас она бы не стояла и не ждала – удрала бы, может, даже волчат побросала бы.