Отель Эль-Магриб или клуб шпионов

– Не удивляйтесь, – как-то сказал он, – мой дед Жорж Жан Раймо?н Помпиду? – 19-й президент Франции, но, к моему большому сожалению, уже бывший.

Мы познакомились. Все приехали в Алжир работать с женами, и только я был один. Когда мы собирались по вечерам на коктейль, то мне постоянно приходилось быть в центре внимания их женщин. Поначалу чувствовалась неловкость перед их мужьями, и даже хотелось извиниться и уйти. Но только потом мне объяснили, что в компаниях на Западе так принято. Женщины делают визиты или просто собираются выпить в баре, чтобы пофлиртовать с чужими мужчинами.

– Будьте спокойны. Если бы вы были с дамой, то совершенно точно наши мужчины не обделили бы ее своим вниманием.

Это мне сказала Жули, жена дипломата французского посольства, которая как-то с мужем пришла на традиционный пятничный коктейль. Их пригласил месье Жан. Пятница в Алжире – нерабочий день, и мы могли расслабиться и хорошо выпить.

Я тогда живо интересовался тем, как жила в этой стране миллионная диаспора французов до 1954 года. И в тонкости политики меня всегда посвящал месье Жан.

– Алжир тогда во Франции рассматривали уже не колонией, а полноценным департаментом в составе Франции, наравне с парижским или марсельским. Расстрел в ноябре 1954 года школьного автобуса с французскими детьми в городе Бон стал лишь прелюдией большой войны за независимость.

Ему всегда вторил месье Андре, дипломат из французского посольства.

– В Алжире тогда насчитывалось три заморских французских департамента: Оран – Западный, Алжир – Центральный и Константин – Восточный. В шестьдесят втором все для французов закончилось и пришлось – как это у вас, у русских, говорят – «уносить ноги». Нас тогда так и называло местное население – «черноногие».

Обычно, когда эти вечера подходили к завершению, мадам Жули, не обращая внимания на присутствие мужа, все пыталась со мной уединиться для затяжного поцелуя. Но назначить ей тайное свидание я так и не решался, хотя был не прочь, и она это заметила.

Как-то в конце месяца я читал отчеты сотрудников, осуществляющих на стройках технический надзор. На первый взгляд все шло по плану. Однако что-то было не так. Не было в этих отчетах оптимизма и смелости в критике, как за предыдущие месяцы. Можно было сделать только два вывода: либо на сотрудников оказывалось давление, либо им доплачивали, чтобы отчеты были «причесанными». Тогда я и спланировал облет объектов.

В колониальное время французы построили в Алжире двенадцать международных аэропортов и еще тридцать семь аэродромов местных авиалиний. Для сравнения количество аэропортов в Московском регионе всего три и еще Чкаловский и Быково – военного и хозяйственного назначения. А в Санкт-Петербурге – всего один. Так что в Алжире не любят ездить на поезде или на машине на дальние расстояния. Обычно все предпочитают летать.

Когда я сам в Константине, а мой алжирский партнер – в Оране посетили наши объекты, то не нашли ни одного строителя. Охрана на объектах, которая подчинялась не подрядчику, а нашей компании, сообщила, что строителей нет уже неделю, и причины они не знают.

Согласно оформленным актам выполненных работ получалось, что подрядчики должны были получить зарплату и премиальные, но как оказалось – за несуществующие объемы.

По возвращению я поделился этой проблемой с Жаном. Он ухмыльнулся и как-то обыденно сказал, что все дело в профсоюзе строительных рабочих. Причем сменить подрядчика одного на другого невозможно – профсоюз не разрешит, а за невыплату заработной платы за закрытые моим представителем объемы, хоть реально они были просто припиской, – подрядчик подаст в суд и стройку арестуют в обеспечение иска, а разбирательство может продлиться не один год.

– Но ведь у меня сроки. Ты же знаешь! Я тебе говорил, что если к маю будущего года мы не сдадим объект, то заказчик расторгнет с нами договор, а «J.P. Morgan» предъявит счет нам, и в лучшем случае заберет почти достроенные два отеля себе, а может, и выставит иск на столичный отель.

Жан поморщился и сказал:

– Не паникуй, Арсений. Деньги в любом случае подрядчикам придется выплатить, а инспекторов технического надзора уволить. С подрядчиком договор расторгнуть придется тоже. Брать придется иностранных рабочих, которые и должны форсировать объект. Но тут тоже вот какая тонкость. Профсоюз может инициировать в Министерстве строительства проверку качества выполненных работ, а это чревато отзывом у Вас, как застройщика, разрешения на строительство.

– Что же мне тогда в этом случае делать? – не переставал отчаиваться я.

– Понимаешь, друг, когда ты только начинал строить – ты был никому неинтересен. Сейчас ты уже втянулся, и у тебя много обязательств. Самое время тебя начать «доить». Профсоюз хочет денег. Министерство – тоже. А банк будет на тебя оказывать давление, и тебе ничего не остается, как согласиться.

Молчание затянулось, и я уже хотел уйти, чтобы побыть с собой наедине и подумать, но Жан предложил свою помощь как переговорщик, и мы расстались до вечера.

Глава 3.События разворачиваются…

Кто никогда не был связан со строительным бизнесом, тот может пожать плечами и ничего не сказать, так как для него легче найти выход из дремучего леса, чем из сложившейся ситуации. А у меня еще и время на принятие решения было ограничено. После «мозгового штурма» я на удивление легко нашел массу выходов из создавшегося положения и поделился ими с друзьями. Первый – так разобраться с лидером профсоюза строителей, чтобы он нам еще останется должен. Надо только понять, кого или чего он боится. Второй – заиметь своего человека в Минобороны, чтобы не приостановили разрешение на строительство. Третий – заплатить за телевизионное расследование, в результате обличающее руководство профсоюза в корыстных мотивах остановки строительства с шантажом работодателя и с оказанием давления на руководство подрядчика. Четвертый – продать незавершенное строительство и при этом сразу зафиксировать свою прибыль.

Начнем с поиска лиц, принявших несуществующие объемы, и заведения на них уголовных дел за приписки. Напишем заявление в полицию, а следом и в прокуратуру. Кроме того, закажем местному частному детективу найти этих двух негодяев, хоть из-под земли. Скорее всего, они сами жертвы, но нам они нужны как свидетели, а посему запугать уголовным делом их все равно стоило.

Жан, слушавший меня очень внимательно, предложил силовой вариант. Он был готов устранить главу профсоюза строителей, а с новым провести соответствующую беседу. Детали операции он объяснил так. Его высотники, они же бывшие парашютисты французского иностранного легиона, с использованием вертолета проникают в дом профсоюзного лидера и принуждают его подать в отставку, а в случае отказа – устранить его физически.

– Думаю до этого не дойдёт, и он должен написать заявление об уходе со своего поста по состоянию здоровья. В последующем пригласить в дом нотариуса, и заверить документ – убеждал меня Жан.

Кроме того, он брал на себя переговоры с заместителем главы этого профсоюза, который не должен отказаться. В качестве гарантий он намеревался ему объяснить, что если к 15 мая следующего года два строящихся отеля не будут готовы к передаче заказчику, то его будет ждать такая же судьба, как и бывшего председателя.

Я Жану дал свое добро на его вариант и объявил ему еще двести пятьдесят тысяч призовых, однако при этом оставил за собой право заявить о пропаже двух специалистов в полицию, и нанять для их поиска частного детектива.

Мы обсуждали ситуацию за коктейлем, и Майкл слушал нас молча, а когда Жан ушел, просто сказал, что он готов у меня купить незавершенное строительство этих двух отелей и рекомендовал не «прессовать» председателя. Тогда я сразу подумал: «Вот, оказывается, кто инициировал весь этот конфликт», но гнал от себя эту мысль, посчитав, что к Мишелю несправедлив.

И еще он тогда добавил:

– Прости, ничего личного, это просто моя работа.

Вообще-то он ничего такого сверхъестественного не предложил – да я и сам не исключал этот вариант. Нужно было только на мгновение представить Жана со своими парашютистами, десантирующихся на дом председателя профсоюза строительных рабочих в чужой стране, и сравнить этот вариант с вариантом Мишеля, чтобы оправдать мой дальнейший поступок.

Запросив у Майкла пятнадцать процентов комиссионных от суммы контракта (как, собственно, у меня и было заложено первоначально) и получив согласие на десять, я немедленно позвонил Жану и отказался от его помощи. Не стал я искать и сбежавших специалистов, и не стал подавать в полицию.

Как только на следующий день я подписал переуступку прав на контракт с Министерством обороны в пользу американской фирмы – служба охраны позвонила в офис и доложила, что приехали строительные рабочие. Однако эта стройка уже была не моя, и только тут я понял окончательно, что всю эту кашу заварил наш дорогой и всеми любимый Мишель. Мне сразу вспомнился наш разговор и его слова, в которых я тогда не уловил заложенный в них смысл:

– Прости, ничего личного, это просто моя работа.

Почему он сказал «…это моя работа», а не как обычно следовало бы сказать в таких случаях «…это бизнес» – я понял только через несколько лет.

В целом получилось совсем неплохо. Я получил тринадцать с половиной миллионов долларов, а мой алжирский партнер – четырнадцать миллионов, как и было записано в уставе компании при распределении долей. Но мы оба были довольны, хотя вопросы остались, и главный:

– Почему? Почему Мишель с нами так поступил?

Я тогда зарекся его звать иначе как Майкл – американец он, и никакой не Мишель, и тем более не Миша.

Глава 4.Новый проект

Как оказалось, этот вариант не устраивал наших французов. Жан и Андре ходили с поникшими головами и теперь в баре много пили, и не только по пятницам. Мы с партнером пока не знали, как распорядиться своим капиталом. Ведь кроме этих денег мы еще на первом отеле заработали больше шестнадцати миллионов на двоих.

С такими деньгами – а вместе мы уже имели 50 миллионов долларов, можно было бы взяться строить еще один отель. И тут дядя моего партнера предложил построить отель в городе Хасси-Мессауд, где у него было полгектара земли. Этот город был примечателен тем, что неподалеку от него в пустыне Сахара было разведано гигантское нефтяное месторождение. Нефть уже, вовсю, по нефтепроводам закачивалась в портовые терминалы на Средиземном море, и всё новые и новые скважины вырастали в пустыне.

Мы сообща посчитали, что строить будем для себя, и нам своих денег хватит. Мои архитекторы отрезали у нашей «бабочки» одно крыло и получился «моноплан» – так мы и назвали наш новый проект на триста восемьдесят номеров. Но, как говорят в России, «наступать на грабли» второй раз мы не стали и пригласили подрядчика из Башкирии – они давно ко мне просились. Это был уже не государственный, а частный проект, и продавать его мы были не намерены.

Перемещать свой столичный офис в пустыню было необязательно, достаточно, что там обосновались наши башкиры-подрядчики.

Я пожалел Жана и рассказал ему о своем новом проекте. Он сразу приободрился и, поблагодарив меня за дружбу, предложил техническое оборудование отеля поручить французам, а на субподряд по техническому оснащению отеля он сможет предложить несколько фирм, за которые будет в ответе. Я согласился не думая, так как у нас этот вопрос еще не был решен. В последующем мы согласовали этот вопрос с подрядчиком и договорились о цене работ.

Время шло. Мы неплохо проводили его с моими знакомыми на яхте, которую я приобрел, и куда приглашал их на прогулки по выходным. Однажды мы все вместе посетили Марокко, и эта поездка была незабываемой, особенно для женщин. Жули ко мне так и «клеилась», а Андре, вроде, был не против, и оказывал знаки внимания нашему незаменимому секретарю-референту, Татьяне. Она была высокой, и ей надоедало целыми днями «смотреть на мужчин свысока». Андре, напротив, был даже выше ее, и ей это было очень приятно. Когда она с ним говорила о чем-нибудь, то смотрела на него снизу-вверх, и у нее непроизвольно раскрывались губы. Пары как-то естественно сформировались, но не хватало правды. Андре и Жули не были мужем и женой – это только была их легенда, и они в ней не были счастливы, так как их личные приоритеты были расставлены по-иному. Как только они в этом признались – все само собой встало на свои места.

Не знаю, как так получилось, но, узнав эту информацию, и я, и Татьяна, оказались завербованы DGSE – так называется дирекция внешней разведки Франции. Мы согласились сотрудничать, если точнее, то помогать, так как собственно не понимали ни своих, ни их задач, тем более, что это не было направлено против России. Они просто раскрылись перед нами и предложили выход. Все-таки Андре был вторым секретарем посольства, а Жули работала в секретном делопроизводстве. Истинных задач, которые им ставили, мы не знали, и нас они в них не посвящали. Мы наслаждались любовью.

По работе с Татьяной я общался каждый день, но однажды она меня пригласила посетить с ней вместе стоматолога: якобы она боится, что потеряет сознание. Отказывать было неудобно, и я пошел на прием вместе с ней. Когда мы зашли к врачу, то он нас очень приветливо встретил (сразу было видно, что ждал) и пригласил пройти в смежную комнату. Там и состоялся разговор, только не как с врачом, а как с резидентом российской службы внешней разведки. Так я был завербован и нашей СВР. Татьяна, как оказалось, была внедрена к нам давно и обязана была опекать и присматривать за мной, чтобы я не наделал глупостей. А я, по их мнению, уже «накуролесил» достаточно. Одно то, что я расстался с сетью «Эль-Магриб» в течение трех минут, подписав предложенный американцами контракт, стоила высокому начальнику в Москве погон и должности. Но ничего, сегодня это выглядело уже не так трагично, когда весь бизнес вращался в Хассе-Месауд вокруг нефти и газа, и мы с Татьяной стали двойными агентами. Нам была поставлена задача «покрутиться» вокруг Майкла, он-то точно хочет в Сахару. А в том, что он работает на американскую разведку, – не было сомнений. Он и сам когда-то сказал – «…это моя работа» …

Каких же нам стоило усилий помирить Жана и Андре с Майклом! Они ведь все это время так с ним и не разговаривали. Пришлось устроить мой день рождения, пригласить Майкла с супругой, а там уже как пойдет. Американцы были мне очень признательны и подарили огромного плюшевого белого медведя. По их понятиям, если я русский, то обязательно должен состоять в «Единой России». Так как мы пригласили гостей на яхту и отплыли от берега, то демарша французов не ожидалось. Стол с закусками и спиртным был большой и круглый, и все были на виду. Когда мы изрядно набрались, я предложил перед «горячим» всем отдохнуть и предоставил каждой паре по каюте. Не досталось каюты только нам с Жули, но мы отлично провели время, искупавшись, а потом нежась на шезлонгах.

На обед, хотя было уже около семи часов после полудня, мы собрались дружно по удару колокола. Мой повар постарался приготовить рыбу под маринадом, а еще был ягненок под вишневым соусом. К этим блюдам подали легкое вино и пиво. Так мы и подружили опять наших непримиримых гостей. Однако Мишелем они американца больше никогда не называли. Возможно, следуя моему примеру, а возможно, по своим личным соображениям.

Майкл мне признался, что он взялся не за свое дело. Думал, что управлять работой подрядчика – это просто, поставил задачу и через год спросил. Ан нет, тот каждый месяц стал увеличивать смету по коэффициентам, и скоро согласованные первоначально деньги кончатся, а отель построен только наполовину. Я не удивился и сказал, что все подрядчики в мире одинаковы, они стараются обобрать заказчика на начальной стадии, и, не закончив работу, уйти, а новый обычно не берется строить на месте старого. Он не хочет отвечать за качество других.