Психохирургия – 3 и лечение с ее помощью самых тяжелых и опасных болезней души и тела

Затем я обращаюсь к Творческой части Я и прошу ее найти 1000 вариантов наиболее безопасных форм реализации этого нового поведения. Затем прошу ее создать новую часть Я, ответственную за реализацию этих целей. Она выбирает из них три наиболее эффективных способа добиться поставленных перед ней целей. Затем я прошу часть Я, ответственную за самосохранение контролировать ее деятельность.

Затем надо сделать рефрейминг с личностно-значимыми целями и скорректировать шкалу ценностей и опасностей. Также полезно провести рефрейминг со сменой Образа Я. После этого обязательно в этом случае надо делать цепочку символ-образов: «Лабиринт» – «Дорога» – «Мост» – «Священная корова» – «Управление царством» – «Денежное дерево».

Я как-то провел такое лечение с 35-летней женщиной, которая многие годы работала компьютерным дизайнером. И по возрасту ей пора было становиться арт-директором («кому нужна я буду в 40 лет дизайнером?»). Но ее постоянно «обходили» с этим предложением.

Тестирование показало, что она сама блокировала такое развитие событий, так как создала тихий мирок на работе и делала все, чтобы ее никто не трогал. В пятницу я ей сделал последний сеанс. В понедельник она мне прислала письмо, что ей предложили стать арт-директором!!!

Часть 6.

Психотерапия с помощью инициированной проекции символов

В данной части своей книги я хочу поделиться с вами своими новыми наработками по проведению психотерапевтического лечения очень многих болезней и психологических проблем с помощью инициированной проекции символов (ИПС). Это методы, которые используют для получения лечебного результата от психотерапии разные образы.

В настоящее время самыми известными в нашей стране являются кататимно-имагинативная психотерапия по Лейнеру (КИП), психосинтез и эмоционально-образная психотерапия. Я создал свой метод психотерапии – Психоанимационную терапию, как психохирургическую модификацию КИП Лейнера.

Первыми работами, которые подтвердили эффективность ИПС, скорее всего, являются работы Эрнста Джонса. Он заметил, что его знаменитая пациентка Анна О. Брейер, если ей представлялась возможность во время индуцированного или само-гипноза воспроизводить неприятные события дня, включавшие устрашающие галлюцинации, после этого чувствовала значительное облегчение. Джонс назвал это техникой катарсиса.

Той или иной формой ИПС занимались Г. Силберер, Л. Франк, К. Тучек. Да и технику свободных ассоциаций З. Фрейда, в общем и целом можно назвать инициированной проекцией символа. Не остался в стороне от этого и К. Юнг со своей техникой активного воображения. Она аналогична ИПС за исключением того, что Юнг настраивал своих пациентов визуализировать в одиночестве. Возможно, Юнг боялся, что присутствие терапевта нарушит спонтанность визуализации.

Однако эксперименты показали, что верно обратное, если, конечно же, психолог достаточно подготовлен, чтобы помочь визуализации вспомогательными символами тогда, когда визуализация «увязает» или становится слишком устрашающей.

Исследованиями установлено, что символы обрабатываются в правом полушарии. Также считается, что психосоматическая симптоматика тоже зарождается в правом полушарии. М. Эриксон и Э. Росси предположили, что поскольку «симптомы являются сообщениями на языке правого полушария, то использование метафор и символов позволит напрямую общаться с правым полушарием на его собственном языке».

Клинический опыт показал, что источник большинства психологических нарушений лежит в психологическом пространстве на инфантильном или примитивном, и в основном, на предсозна-тельном уровне. На этом уровне мышление как раз и происходит в основном на языке символов, И таким образом понятно, что неразрешенные конфликты детства наилучшим образом и наиболее простым способом могут решаться при помощи работы с этими символами.

Эксперименты также показали, что между символом и стоящим за ним бессознательным эмоциональным конфликтом устанавливается тесная функциональная связь. Символический язык может использоваться бессознательным для обхода социальных запретов, когда нужно довести до индивидуума какую-либо информацию, но сделать это прямо нельзя из-за запрета СверхЯ осознавать эту потребность. По этому поводу Э. Джонс сказал: «Только то, что вытеснено, нуждается в символическом представлении. Этот принцип считается краеугольным камнем психоаналитической теории символики».

Академик Л.Г. Выготский утверждал, что язык символов возникает уже на первом году жизни ребенка. Видимо растущий и набирающий опыт человечек начинает захлебываться в информации, которая поступает через органы чувств. И изобретает некие символы, каждый из которых является обобщенным обозначением целого пласта личностного опыта.

В основе языка универсальных символов лежат свойства нашего тела, ощущений и разума. Именно он, этот язык универсальных символов, и есть единственный общий язык, созданный человечеством. Как показывают исследования, он практически одинаков у всех народов и рас.

Вся наша жизнь пронизана символизмами. Даже мельчайшие детали одежды, речи и поведения являются сигналами. Например, тот, кто пользуется хотя бы элементами блатного жаргона, через них говорит окружающим, что я внутренне такой, мне это нравится. Весьма информативны разрезы на юбках и глубокие декольте. Мы зачастую таким образом используем символику для отождествления себя с тем образом Я, который нам нравится.

O. Ранк и Х. Закс считают, что: «Символ – это последнее, благодаря особой пригодности для прикрытия бессознательного и благодаря своему приспособлению к новым содержаниям сознания, предпочтительно используемое повсюду средство выражения вытесненного. Мы понимаем под этим особый способ непрямого изложения, который отличается от близких к нему других способов непрямого изложения – притч, метафор, намеков и других форм изложения мысли по типу ребуса (образной загадки).

Символ представляет собой в определенной степени идеальное сочетание всех этих средств выражения. Это замещающее наглядное средство выражения чего-то скрытого, с чем у него есть какие-то общие очевидные признаки и с чем его объединяют какие-то общие внутренние ассоциативные связи.

Символ стремится свести абстрактную понятийную категорию в наглядную. Это сближает его с примитивным мышлением. Благодаря этой близости символ-образование в значительной степени относится к области бессознательного, но как компромиссное образование ни в коей мере не лишено сознательных детерминант, которые в различном соотношении значительно определяют образование и понимание символов».

Символ, как и метафора, передает нечто большее, чем представляется на первый взгляд. Слово или образ становятся символическими, когда подразумевают нечто большее, чем передаваемое или очевидное и непосредственное значение.

За ним скрывается более глубокий «бессознательный» смысл, который не поддается точному определению или исчерпывающему объяснению. Попытки сделать это почти всегда (особенно без глубокого знания того, как функционирует психика) обречены на провал. Когда сознание исследует символ, оно натыкается на понятия, лежащие вне пределов рационального понимания.

Отсюда становится понятным, почему метафорический подход к терапии дает результат гораздо быстрее, чем психоаналитический метод. При нем телесный язык правого полушария сначала переводится в абстрактные модели левого полушария, которые уже потом каким-то образом должны обратно воздействовать на правое полушарие, чтобы изменить симптоматику. А символы и метафора работает напрямую.

P. Ассаджоли выделил три важнейшие функции символов:

— Они являются аккумуляторами, вместилищами и хранилищами динамического психического напряжения и заряда.

— Символы осуществляют трансформацию психической энергии.

— С качественной точки зрения символы можно рассматривать как образы и знаки разного рода психологических реальностей.

По его мнению символы – законченная система сбора, хранения, трансформации и использования энергий. Символы, с точки зрения Р Ассаджоли, имеют интегрирующее значение сами по себе, то есть они интегрируют само бессознательное, а также его с сознательными элементами психики.

С его точки зрения главной задачей в работе с символами является выбор тех из них, которые сразу или после нескольких пробных экспериментов оказываются наиболее полезными и плодотворными для саморазвития. И выбор используемого символа связан с конкретно стоящей перед нами задачей.

Ассаджоли считает, что символы инициируют проекцию с более глубоких уровней личности, чем большинство проективных тестов. Поэтому диагностические результаты, вытекающие из проекции являются более очевидными и диагностически значимыми.

Они могут быть экспериментально обоснованы с большей гарантией, чем другие проективные диагностические тесты. И, самое главное, они непосредственно применимы в терапии без промежуточного анализа и интерпретации.

Образы, которые появляются в ответ на стимулы, действительно напоминают сновидения, так как мы видим невероятные сочетания уже виденных образов и пережитых ситуаций. Но только в случае работы с ними, в отличии от сна, сознание активно участвует в этом процессе, а не является лишь пассивным наблюдателем действа. И эти образы отличаются от символов снов своей сравнительной простотой и ясностью содержания.

Символический язык может использоваться бессознательным для обхода социальных запретов, когда нужно довести до индивидуума какую-либо информацию, но сделать это прямо нельзя из-за запрета осознавать эту потребность. Бессознательное может считать, что это осознание разрушит сознание, что проявится в шизофрении. Так и происходит иногда в случае, если подобного плана вещи происходят очень резко.

Когда в процессе работы с символами меняется образ, то это говорит о том, что изменилась основа, на которой этот образ возникал. Это изменение происходит в безопасном режиме, так как при этом механизмы защиты не включаются. Сопротивление при работе с символами обходится, так как Суперэго организовано примитивно и прямолинейно и не воспринимает символы как проявление психотравмирующей ситуации. И вследствие этого (без помехи с его стороны) психика сама себя лечит.

При работе с символами происходит:

– представление центрального, главного конфликта в символическом пространстве Я.

– дозирование аффектов и стимулирование ресурсов в безопасном режиме (вследствие психотерапевтического сопровождения)

– опробование и тренировка новых функций Я и структурирование переживаний (так называемые пробные действия).

– последующая когнитивно-понимающая проработка сценических переживаний.

– развитие креативности.

Работа с символами имеет удивительно высокую терапевтическую эффективность. Психика, очевидно, спонтанно стремится к тому, чтобы самой образно представлять себя в своих оптических фантазиях. В состоянии сновидения наяву пациент находится на онтогенетически очень раннем эмоциональном уровне образного, символического переживания.

Успех использования воображения связан с тем, что этот прием облекает чувства в образы, а это делает возможным работу с ними. Вербализация переживаний, которая происходит при работе с символами, создает новые смысловые нарративы.

Известно народное поверье в то, что если человек расскажет кому-нибудь о виденном им неприятном сне, то он уже не сбудется. Когда человек поработает с подавленным конфликтом на символическом уровне, тот теряет свою энергетику. И его влияние на поведение 1 Я РЕЗКО падает!

Глава 52. Психоанимационная терапия как психохирургический вариант работы с инициированной проекцией символов

КИП как новую взаимосвязанную технологию инициированной проекции символов придумал немецкий психотерапевт Х. Лейнер. Он изначально получил психоаналитическое образование. Но, как и многие до него, в значительной степени разочаровался в этом методе, хотя формально от него не отрекался. И он придумал методику, которая основывается на базовых положениях психоанализа, но освобождена от его ограничений.

В соответствии со своей концепцией КИП близка глубинной психологии и признает бессознательную психодинамику (символику сновидений, инстинктивные импульсы Оно, защитные образования Я, инстанции Сверх-Я, регрессивные процессы). С точки зрения Лейнера КИП занимает промежуточное положение между формами психотерапии, ориентированными на преодоление симптомов и психоанализом, который особо претендует на изменяющее характер воздействие. В психологическом плане КИП чрезвычайно близка к проективным методам тестирования. Ее можно считать формой проективного само-представления.

Лейнер считал, что трансфер символических пробных действий на реальное поведение связан с тем, что психика воспринимает воображаемый мир точно таким же образом, как и реальный. И положительные изменения, которые пациент производит в этом воображенном мире, приводят не только к изменению внешнего поведения, но и разрешению внутренних конфликтов. В результате меняется не только «ландшафт души», но и карта мира.

При помощи мотивов психотерапевт получает возможность прикоснуться к подавленному материалу. И при этом не тревожить Суперэго. Он не продирается сквозь защиты для того, чтобы осознать проблему (как это происходит – в мягкой форме – в психоанализе. Психоанализ медленно и верно «приучает» бессознательное к проникновению сознания в скрываемый материал, как бы проводит «десенсибилизацию» Суперэго).

Во время проведения сеанса КИП может происходить предметизация и перемещение содержания образов от полной фантазии до реально обусловленных представлений. Символическое представление является выражением регрессивного уровня переживаний и подчиняется закономерностям первичного процесса по Фрейду: посредством вербализации и анализа восприятия этот уровень должен шаг за шагом становиться предметом интеллектуального постижения.

Содержание сновидения наяву все больше приобретает характер повседневного, понятного предмета, не скрываясь только в области магически символического. Активные действия пациента внутри ландшафта с точки зрения Лейнера представляют собой их анализ в символической форме.