Кто-то должен быть лохом

– Это Питюня, – Сказал Кнут, перехватив мой взгляд. – Свой пацан, из Комлей. Гришу Лыка помнишь?

– Угу. – Я кивнул, вспоминая Гришу. Был такой в Комлях местный авторитет.

– Это братишка его. – Сказал Шмель. – Нормальный пацан. – Он опять сел на корточки и подняв кусок картона, который я отбросил, когда падал, стал помахивать над шампурами.

– Давно приехал? – Спросил Кнут.

– С Армии? – В конце марта, а сюда, часа три назад. – Ответил я. – А вы что мотаетесь? Хотели меня на гоп-стоп взять?

– Ха, ха. – Заулыбался Кнут, и я увидел, что его верхнюю губу пересекает грубый, неровный шрам, а во рту не хватает как минимум двух зубов.

– Да мы тут одно дельце замутили, – вступил Шмель, переворачивая шампуры, а тут пацанята местные прибегают и говорят, что на «бугорки», какой-то хмырь с бабой на крутой тачке приехал. Ну мы сюда, проверить. Земля то наша.

– И обломались. – Сказал я улыбаясь.

– Ну почему. – Кнут обнял меня за плечо. – С тобой встретились. Ну и шашлычком угостимся, наверное.

– Ну, с этим, вопросов нет. – Я посмотрел на Олесю. Она сидела в той же позе и все так же настороженно наблюдала за нами. – С бухлом проблема. Но пару банок пива могу подогнать.

– Мужики, время уже. – Крикнул Питюня.

– Короче. – Шмель поднялся. – Не в обиду. – Он поднял перед собой два шампура.

Я махнул рукой и подойдя к стволу ивы, вытащил из воды две холодные банки алкогольного пива. Как знал, что пригодятся.

– Держи. – Кинул я их Кнуту.

Кнут поймал их на грудь. – Ты это, не обессудь. Времени нет. Как-нибудь стыканемся. Если что, заезжай в Глуховку. Поляну накроем, посидим как раньше.

– Это где ты так. – Я показал на губу.

– А, – скривился он, – менты трамбанули. И зубы выбили суки. Это уже после УДО было.

– Ну давай Клыч. Без обид. Только уговор. Ты нас не видел, мы тебя не видели. – Шмель подошёл к моему байку и обошел его вокруг. – Хорошая машина. – Похлопал по баку. – Тема. – Он махнул шампурами с которых капал жир и сел в коляску «Урала».

– Давай Серый. – Кнут протянул руку.

– Давай Олега. – Я крепко сжал его руку.

Я стоял и смотрел, как Кнут завел «Урал» и сев на сидение посигналил мне. Потом с заносом развернулся и раскидав пучки травы задним колесом исчез за зарослями кустарников. Звук делался все тише и тише, пока полностью не растворился в всплеске воды. Я повернул голову. Точно, есть еще один карп, или щука.

В тот день у нас с Олесей тоже ничего не получилось. Глуховские напугали её, и она была все время напряжена. Я это чувствовал. Даже уходя в кусты по «делам», она просила меня осмотреть место заранее. Какой уж тут секс. Но это подзадоривало меня ещё больше. Чем больше ожидание, тем слаще окончание. Мы съели остатки шашлыка и потом я сварил обалденную уху. Второй рыбой, оказался тоже карп. Поменьше первого, но это было не столь важно. Уха получилась жирной с дымком. Мы так и не смогли съесть всю кастрюлю и уезжая я оставил её прямо на потухшем костре. Почему-то уже тогда, я подкоркой мозга понимал, что никогда с ней больше сюда не приеду.

* * *

Тихо и спокойно, прошли праздники на девятое мая. А сразу после них, у нас началась дневная неделя. Я кивал Олесе при встрече, ничем не показывая перед другими нашу дружбу. Точно так же, я кивал и Юле, и Лере. Как-то в начале недели, Лера торопилась куда то, спеша на выход. В руках у неё был небольшой, кожаный кейс. Последнее время, она постоянно с ним таскалась. Я стоял у парапета и когда она подбежала к нему, у неё то ли подвернулся каблук, то ли она поскользнулась. Короче, я только успел вытянуть руки, видя её падение. Кейс улетел в сторону, но её я поймал, ощущая в руках твердое и упругое тело. Помог ей подняться, поднял с пола кейс и обхватив его с боков, передал ей. Она взяла его и благодарно улыбнувшись, выбежала наружу. А так, все шло обыденно и неторопливо. Занервничал, я только пятнадцатого числа. Был последний, чемпионский матч «ЦСКА» – «Локомотив» и начинался он в восемнадцать тридцать. Я работал в день и если брать с дорогой, то не успевал даже на второй тайм. Пашка начал названивать после обеда. К пяти часам, я не выдержал и подговорив Пашку, поставил телефон на громкий звук. Пашка кричал, что он мой сосед снизу и что я его заливаю. Воды уже по колено, а моя хозяйка не берёт телефон. Сашка все слышал, и я сразу позвонил Чайковскому и отпросился.

Это был лучший день. Даже лучше, чем с Олесей на «Бугорках». «ЦСКА» нужна была победа. Только победа, иначе их в параллельном матче обходил «Зенит». И они её достали, выиграв с минимальным счетом 1–0. «ЦСКА» – чемпион. Мы орали как угорелые. Да что мы. Все кафе орало в восторге. Все угощали друг друга пивом, а Шавхат, подарил всем по кружке бесплатно. Это был фурор. Я опять остался ночевать в гостях у Пашки. Ольга, посидев с нами до полуночи и постреляв глазками ушла домой к родителям. Когда-то их отец дядя Гриша, был главным инженером на газокомпрессорной станции, и ещё тогда, выкупил старые овощные склады у треста «Сельстрой», а потом выйдя на пенсию, развернул там станцию тех обслуживания. Когда мы с Пашкой были в армии, он рядом с СТО, построил двухэтажный дом, и они переехали туда. Он был рядом со старой двух этажкой, в которой они раньше жили. Всего в сорока метрах. Пашка придя со службы, отказался переезжать и остался в старой квартире. Я понимал его. Всегда свобода. Работа под жопой, да и жрать он не готовил, а ходил к матери, благо только дом обойти. Хорошая девчонка была Ольга, только не тянуло меня к ней. Ну, ничем не тянуло. Олеся это другое. Совсем другое. Когда она просто улыбалась мне из-за стойки, мне уже было хорошо. Я не назначал ей свиданий и пока ещё не подарил не одного букета, полагая что все впереди. А она не обижалась и, наверное, терпеливо ждала. Мне не хотелось никаких встреч, в период, когда я работаю. Хотя можно было, выделить один день, среди недели. Но что стоит, просто немного подождать.

С восемнадцатого числа, у меня наступала выходная неделя, а сегодня мне пришло извещение, что меня приняли в полицейское училище города Липецка.

Семнадцатого числа, я предложил ей на завтра встретится. И вот, после этого, мы уже встречались каждый вечер. Гуляли в парках. Ходили в кино и даже один раз в театр. Я был в театре первый раз в жизни. Мы гуляли по набережной или просто неслись на байке по трассе. Два раза Олеся оставалась на ночь у меня. И что удивительно, секс у нас произошел, только во второй раз. В первую ночь, мы с ней просто тупо спали. Потому что приехали, в четыре часа утра.

Где-то числа двадцатого или двадцать первого, мы сидели в кафе, когда Олеся сказала, что Лера уволилась и на её место, поставили Юлю – Грязнулю.

– Жалко. – Сказала она. – Это она меня на ресепшн устроила. Теперь не знаю, как с Юлей сработаемся?

Удивительного для меня здесь ничего не было. Наверное, нашла что ни будь получше. Я и сам осенью уволюсь и уеду. Только как сказать ей об этом? Раза два пытался, но почему-то так и не смог. Решил, что пока не время и сейчас не стоит бередить душу. А Юлю, поставили потому что у неё железобетонная крыша. А может и Лерку подсидела сучка, чтобы место освободить. От таких людей всего можно ожидать.

Так в размеренной работе и вечерних встречах с Олесей, прошел май и наступил июнь. В начале месяца, мне позвонил Пашка. Он нашел покупателя на дедовскую «копейку». Мы поговорили о цене, договорились что деньги делим пятьдесят на пятьдесят. Пашка в неё хорошо вложился, да и сам все делал.

* * *

А потом, наступил, тот черный вторник, десятого июня. В этот день, я отлично выспался. Ополоснулся под душем и налил большую кружку чая. И вот только я отхлебнул первый глоток, как у меня сильно зачесался кончик носа. И только я поставил кружку, как зазудели ладони. С начала правая, потом левая. Не знаю, как у других, а у меня эти приметы работали на сто процентов. Значит, сегодня набухаюсь, получу бабки, скорее всего зарплата и кого-то увижу из старых знакомых. Странно было то, что сработало все одновременно. Никогда раньше такого не было. В запасе был ещё целый час и я, включив телек, лениво полистал каналы. На Украине, новый президент. Шоколадный король. Бла, бла, бла, бла. И так почти везде. Не на чём толком не сосредоточившись, оделся и поехал на дежурство. Как всегда, поставил байк на своё излюбленное место и пройдя к курилке, приготовился выкурить сигарету. Чтобы пройти напрямую, надо было пересечь газон. Некоторые так и делали, протоптав на траве тропинку, да и я не раз так грешил. Но сегодня я решил обойти его справа, и уже почти обошёл, когда увидел, как из дверей главного входа, вышли наш Чайковский и Геннадий Палыч. Я посмотрел на часы. Семь, сорок. Замедлил шаг и опять бросил взгляд на вход. Лысый Гена, размахивая правой рукой, что-то объяснял начальнику охраны. Неужели опять что-то произошло? Странно, что мне никто не звонил. Обычно, мы по телефону, сообщаем друг другу экстренные новости. Закурив, я все ещё думал над этим, когда из-за угла выплыл Гена. Увидев меня остановился и вытащив сигарету и не убирая взгляда, подошел прочти в притык. При его появлении, я хотел по привычке кивнуть головой, в знак приветствия, но от его взгляда, шею как будто заклинило.

– Куришь? – Задал он мне дебильный вопрос.

– Курю. – Наконец шею отпустило, и я кивнул.

– Ну и что вы там с Олесей намутили? – Он не прикуривал, а нервно мял сигарету в пальцах и все также не отрываясь смотрел на меня.

– Вы о чём? – Мелькнула мысль, что Гена опять поддал. Но нет, взгляд его был трезвый и вполне адекватный. Только с какой-то, ироничной хитринкой, типа «Я все знаю, и ты меня не наебёшь».

– Где Олеся твоя? – Опять спросил он, но все же один раз мигнул.

– Наверное дома. – Пожал я плечами. – Мы с ней сегодня не созванивались. Рано же ещё.

– В Следственном изоляторе она, понял. – Выпалил Гена. Поднес сигарету к толстым губам, но там было уже половина табака и он вышвырнул сигарету на газон. – В изоляторе, понял. – Зло повторил он.

Меня как по башке двинули. Первая мысль, Гена точно погнал. Может накурился или каких-нибудь анаболиков нажрался. Я тупо молчал, не зная, что ему сказать. Он отвернулся и прикурив другую сигарету, нервно затянулся.

– А за что? – Спросил я его в спину.

– Туда. – Он поднял правую руку с вытянутым указательным пальцем, в сторону условных дверей, которые отсюда были не видны. – Туда иди. Там тебе твой начальник, всё расскажет.

Я уже докурил и бросив бычок в урну, повернулся и пошел к входу. Никакого волнения, я тогда не испытывал, а разговор с Геной, считал какой-то тупой хренью. Я зашел в вестибюль и по взгляду, которые бросили на меня ребята, сразу понял, что все не так как мне казалось. Все намного серьёзней. Чайковский даже не поднял на меня глаза. Он сидел за дежурным столом и когда я прошел парапет, он подвинул ко мне по столу, продолговатый лист бумаги.

– Это тебе. Просили передать и что бы не опаздывал. – Сказал он и наконец поднял на меня глаза.

Я взял лист бумаги. Это была повестка в Следственный Комитет, на 09:00 10.06.2014.

– А что это? – Спросил я. В голове мелькнула далёкая мысль, что может быть дело связано с теми воришками и дядей Гришей. Или Кнут с Шмелём, где-то засветились? Но причем здесь Олеся?

– А откуда я могу знать, что это? – Ответил мне Чайковский. В твоих данных о прописке, указан адрес какого-то Торопова Павла в Комли. Поэтому, они тебя нашли через нас и просили передать. Так что сейчас давай, не опаздывай. И ещё. Сам понимаешь, где работаешь. Нам эти проблемы не нужны. – Он убедительно покачал головой в разные стороны. – Давай, как хочешь, но разводи там, чтобы у тебя все было чисто. Или увольняйся. Другого ничего предложить не могу.

– Да хоть причину, можно узнать? – Спросил я. Во мне начал подниматься страшный ком бешенства. Я чувствовал это. Там, внутри. Я всегда его чувствовал в непонятных ситуациях или перед первым ударом. Я посмотрел на пацанов. Кирилл с Витьком стояли, опустив головы. Сашка смотрел на меня с вопросом в глазах, а взгляд Васи выражал упертое спокойствие – «не кипишуй братан, по любому разберёшься».

– Ну, знаешь, заменить мне тебя пока некем, так что сейчас дуй по адресу. – Чайковский ткнул указательным пальцем в повестку, которую я держал в руках. – И как освободишься. – Он посмотрел мне прямо в глаза. – Если освободишься, сразу на дежурство. – Сказал Чайковский. – Он поднялся и взяв в руки свою папочку направился на выход. Прошел парапет и остановившись, повернулся ко мне.