Кто-то должен быть лохом

Через пять минут, мы уже были на месте. Выехав из-за поворота на плёс, первое кого я увидел, был Вова-Димедрол. То ли сын, то ли племянник, старой бабки Раисы, с прибамбасами в голове. Как я слышал от родителей в армии на Димедрола что-то упало или он сам упал на что-то, в общем его списали по инвалидности. Было ему уже лет сорок. Так вроде бы он был адекватным, но почему-то никогда не работал. Слонялся по деревне или ходил в Комли, стрелял мелочь на местном рынке. Рядом с ним, сидели три дворняги. Две насторожено посмотрели на меня, а одна мелкая шавка, недовольно зарычав, предусмотрительно отошла в сторону. Собаки ходили с ним всегда и везде. По деревне пускали слухи, что он с ними совокупляется. Даже кто-то спорил, что все собаки, которые с ним ходят, суки. Никогда кобеля рядом не увидишь. Сзади Вовы валялся велосипед. В мои планы не входило отдыхать с ним в одной компании. Но можно было ему дать рублей двести, и он сам с радостью отсюда отвалит. Я не стал снимать шлем и остановился возле него, чуть не наехав на ржавый обод велосипеда.

– Здорово. – Крикнул я. – Как улов?

– Ни хуя нет ни чё. – Задрав ко мне голову так же крикнул Димедрол.

– Давно сидишь? – Мне не нравился такой облом.

– С пяти утра блядь сижу. Нихуя ни чего нет. – Димедрол смотрел на меня с какой-то надеждой. Я подумал, что сейчас он будет просить деньги.

– Дай сто рублей. – Вова опередил мою мысль.

– Где рыба есть? – Спросил я.

– Вчера Петро с Глимаком, хорошо поймали. – Сказал Димедрол, профессионально продавая мне информацию. Он сидел на корточках, подогнув под себя ноги в старых синих трико и в накинутой на плечи, прожжённой на рукаве фуфайке и хитро смотрел на меня.

Я понял, что больше он мне ничего не скажет и порывшись в нагрудном кармане куртки, наскреб ему мелочью сто рублей, протянул ему. – Ну, где они были?

– На «бугорках». – Вова взял деньги и сразу стал сматывать удочку.

Можно было остаться здесь, и обойтись шашлыком, тем более что Димедрол уже смывается. Но мне хотелось ухи. До «бугорков», надо было ехать еще километров восемь. И еще через сосновый бор. А там есть низина, которая высыхает только в июне. Есть другая дорога, но это надо возвращаться в Комли и ехать через молочную ферму. Я плюнул и решил ехать напрямую. Мотоцикл не машина. Если что, лесом перетащу. Я тронулся, едва не наехав на колесо валявшегося велосипеда.

Когда мы въехали в сосновый бор, видимость ухудшилась. Дорога шла под уклон и там внизу нас ждала плотная пелена тумана. Я не стал рисковать и подъехав поближе остановился. Слез с байка и сняв шлем, попросил Олесю подержать его и пошел проверять дорогу. Пройдя метров пятнадцать, я убедился, что дальше не проехать. Уже здесь мои кроссовки вваливались в вязкую грязь, а что там дальше за сизой пеленой…? Почему-то все у меня с этой поездкой во что-то постоянно упирается. Нет. не так. Сначала упирается, а потом разрешается. Я вернулся к мотоциклу.

– Немножко пешком пройдем. – Сказал я.

– Ну и хорошо. Хоть разомнемся. – Олеся стояла с моим шлемом в одной руке и с кастрюлей в другой. Мятые рыжие волосы, хаотично торчали из-под шлема и были разбросаны по плечам. Есть такие женщины, над которыми мода не властна. Скорее они диктуют моде свои условия. И как мне казалось, Олеся, была как раз из тех женщин. И в двойне радовало, что эта женщина сейчас со мной. Иногда, я даже боялся, что рано или поздно мне надо будет заняться с ней сексом. И что потом что-то изменится. Что-то пропадет. Что-то такое, что есть сейчас, но потом, после этого уже никогда не будет.

Я завёл двигатель и не садясь на байк, самым малым ходом повел его вправо от дороги. В высоких кустах, там была незаметная тропинка и в детстве мы на мопедах легко объезжали этот участок. Но въехав в кусты, пришлось сесть верхом. Я еле вывел мотоцикл сквозь заросли. Ветки цеплялись за все что можно. То ли мопеды наши были меньше, то ли кусты разрослись. Олеся шла сзади, одев шлем и выставив вперед руки с кастрюлей, как таран. Выбравшись на небольшую полянку, мы быстро её пересекли и опять врезались в кусты. Здесь было уже полегче. Кусты, были не такие густые и высокие. Вырвавшись на дорогу, я поставил мотоцикл на подножку и закурил. Надо было отдохнуть. Олеся подошла и перевернув кастрюлю, положила её на землю. Затем устало опустилась на неё и упершись спиной в дерево, вытянула ноги.

– Вот это зарядка. – Она свесила руки, расслабляя мышцы.

– Это нормально. – Ответил я и обернувшись посмотрел на дорогу. Там, все так же властвовала сизая пелена тумана. Метров пятьдесят, этого участка дороги, были непроходными. А мы, обходя его, прорывались все метров сто.

– Ещё обратно так же да? – Спросила Олеся. – Я даже думать об этом не хочу.

– Обратно, поедем другой дорогой. Через Глуховку. Это соседняя деревня, здесь недалеко. – Я выдавил огонек от сигареты и скрутив в шарик фильтр, закинул его далеко в кусты. Армейская привычка. Сейчас уже идиотская, но от привычек тяжело избавляться.

Я сел на байк и дождавшись, когда Олеся устроится сзади, тронулся дальше.

«Бугорками», – это место называлось из-за двух холмов на берегу реки, поросших невысокой травой. Когда мы подъехали, я увидел, что на холмах уже выросли небольшие деревья. Обогнув холмы по еле видимой, поросшей травой дороге, мы выехали к месту назначения. Это был тихий уголок сказки, с небольшим, обрывистым берегом и склонившимися к воде ивами. Олеся спрыгнула с байка и бросив шлем и кастрюлю на землю, вытянула вверх руки.

– Урааа. Мы приехали. – Закричала она.

Я услышал, как с реки всплеснула вода. Нырнув под иву, я посмотрел вправо. Два пацана, гребли на вёслах в сторону своей деревни. Глянув на часы, удивился. Было уже без четверти восемь. Первым делом, я надул матрац и посадив Олесю, налил ей кофе из маленького термоса, который она прихватила с собой. Теперь удочки. С ближайшей ивы, срезал длинную ветку и срубив с неё веточки, превратил в замечательное удилище. Насадив приманку, я закинул леску и бросив взгляд на поплавки, заклинил нижнюю часть удилища между задней подножкой и передней дугой мотоцикла. Теперь можно заняться костром. Рубить дрова здесь не было надобности, сухого валежника было навалом.

– Тебе помочь? – Спросила Олеся, прихлебывая кофе.

– Ты гость. – Ответил я. – А гость должен отдыхать.

– Как хочешь. – ответила она и сладко зевнула.

У меня сработала ответная реакция и отвернувшись я тоже зевнул, раскрыв свою пасть.

Олеся допила кофе и поставив пустой пластиковый стаканчик на траву, растянулась на матраце. – Как здесь хорошо.

Я распаковывал сумки, когда почувствовал, что мои уши чем-то закрылись. Машинально я поднял руки к голове и поймал её ладони. Мягкие и теплые.

– Это от меня, тебе подарок. – Прошептала она. – И легко вырвавшись снова завалилась на матрац.

Я снял с головы наушники и осмотрел их. Складывающие и беспроводные. Мне было приятно.

– Если хочешь, можешь поспать, пока я все приготовлю. – Предложил я и понял, что опоздал. Олеся уже спала, красиво склонив голову на бок.

Хоть я и не спал всю ночь, но спать мне не хотелось. Я подошел к воде и проверил удочку. Затем набрал в ладони прохладную воду и умыл лицо. Закурив, взял пакет с пивом и опустив в воду возле ствола ивы, примотал его проволокой к ветке. Что бы не унесло течением. Сел на корточки и ни о чем не думая, смотрел на мерное течение реки. Свиристели птицы и от небольшого ветерка шелестела листва. В траве, стрекотали всякие насекомые. Прогорающий треск дров, вернул меня на землю. Я встал и подкинув в костёр толстых веток, стал ставить палатку.

Солнце уже поднялось, испаряя последнюю расу на траве. Олеся мерно посапывала, свернувшись калачиком. Я снял свою куртку и осторожно покрыл её. Где-то недалеко, подрались две сороки, оглашая своим треском всю округу. В чистом небе, где-то далеко на востоке, разметало перистые облака. Я вдохнул чистый с запахом речной тины и знакомый с детства свежий воздух. Насадил мясо на шампуры. Вырыл в земле продолговатую ямку рядом с костром и стряхнув в неё прогоревшие угли, установил сверху шампура. С реки послышался всплеск, и я метнулся к удочке. Есть. На натянутой леске, сидела добыча. Я осторожно начал подтаскивать её к себе. Еще один всплеск, уже ближе. И ещё один, уже почти у берега. У меня не было сочка, а разуться я не успел. Я лег на живот и по максиму подтащив рыбу к себе, второй рукой вцепился в неё мертвой схваткой. Затем извернулся и резко откинувшись на левый бок, выкинул её на берег. Хороший карп, с золотистым подбрюшьем, затрепыхался на траве. Ура. Ещё бы одного поймать и уха будет отменной. Я наступил на него ногой и вытащил крючок. Насадил новую наживку и опять закинул удочку. Затем, набрал в кастрюлю воды и бросил в неё карпа. Потом вернулся к импровизированному мангалу и перевернул шипящие куски мяса.

Подготовка шла полным ходом. Я вытащил всю провизию и разложил все на порванном на две части, большом черном пакете. Получилось неплохо. Шашлык был уже почти готов. Я сидел на корточках спиной к единственному въезду, когда послышался нарастающий рев двигателя. «Урал», автоматически определил я по звуку двигателя. Олеся, тоже услышала и рывком села на матраце, тревожно уставившись на меня. Я весело улыбнулся, помахивая над шампурами куском картона. Звук мотора усилился и на поляну выскочил мотоцикл с коляской. По испуганному лицу Олеси пробежала дрожь. Она взяла мою куртку и укрылась ей, прижав воротник к подбородку.

– Опа. Вот это киска. – Раздалось сзади, сквозь работающий двигатель.

Я все так же не оборачивался. Не потому, что я такой крутой Рембо, просто в этом районе, меня знает каждая собака. А так как чужаков здесь бывает очень мало, то скорее всего это кто-то из своих. Двигатель заглох, и я услышал, как кто-то слез с мотоцикла и направляется ко мне.

– Эй лошара. Ты чо, глухонемой. – Раздался голос.

Я пытался разгадать по нему, кто бы это мог быть. Справа от меня появилась тень, которая быстро приближаясь, превратилась в старые бело-красные кроссовки и вытертые джинсы.

– Ёбни его в ухо, Шмель. – Раздался за спиной второй голос.

Я усмехнулся и когда Шмель опустился на корточки поднял на него глаза.

– Ха, Серый! Клыч! – Заорал Шмель. – Ты што ли? – Он довольно ткнул мне кулаком в плечо. – Кнут, это Клыч. – Крикнул он в сторону «Урала».

– Серыыый! – Кнут с разбегу навалился на меня сзади и повалил на спину. Я чуть не снес ногой в траву, почти готовые шампуры.

– Клыч! – Не отпуская меня заливался Кнут.

Это были Глуховские пацаны. Когда-то, мы с ними жестко дрались. Деревня на деревню. Потом заключили мировую и дрались уже с Комлинскими. А позже, кто-то переехал в Воронеж, кто-то в Комли, кого-то посадили, а кто-то остался на контракте в армии. С Кнутом и Шмелем, мы по молодости тоже успели покуролесить. Особенно с Кнутом. Кнутков Олег, был на год старше меня, но в армию не попал. За полгода, до того, как меня призвали, мы с ним в поселке «Пищевиков», украли из сарая, практически новый мотоцикла «Восход-3М». В народе «Сова». У меня к тому времени был «Иж Юпитер», а он был, как говорят безлошадный. Попросил меня помочь. Как я понял с его рассказа, «Сова» стоит в сарае у какого-то ветеринара, и он на нем вообще не ездит. Выгонит из сарая, заведет, тряпочкой протрет и опять в сарай загоняет.

– Ну, на хуя ему тачка? – Убеждал меня Кнут.

Как позже оказалось, тачка и Кнуту была не нужна. Он его кому-то продал, а того за браконьерство, хлопнули егеря и передали ментам, а они и вышли на Кнута. Его посадили на три года, но меня он не сдал. И хотя, я с этой кражи, ничего не имел, было в этом что-то правильное. Благородное что ли.

– Ну давай, поднимайся. – Шмель протянул мне руку и ухватившись за неё я встал на ноги.

Мы обнялись. Третий, молодой щегол лет восемнадцати, стоял возле «Урала», и разочаровано наблюдал за нами.

Я повернул голову и посмотрел на него, в надежде увидеть знакомого.