Цзи

Лежать одному в этом «гнезде порока», на огромном «сексодроме» было странно и неприятно. Чтобы отогнать мутные мысли, выбрался обратно на морозную улицу в поисках ужина. Пустой живот уже серьезно протестовал. За день перебраться по земле от Владивостока до Чанчуня – не шутка, больше полтысячи километров. А потом еще и беготня за мелким воришкой через все что угодно – как не проголодаться?

Благо с едой проблем точно не возникнет – запахи ее слышались отовсюду. Андрей миновал пару каких-то заведений, выглядевших совсем уж бедно и мрачно. Наконец увидел харчевню поприятнее: крохотное помещение метра на четыре в квадрате, но с большим окном и отделанное чистой белой плиткой. А главное, через окно виден плетеный лоток с какими-то белыми кругляшами. Как большие пельмени, или скорее кавказские манты. Решил попробовать.

Зашел внутрь, где сидели на табуретках китайские дед с бабкой, с виду совсем древние. Но оба тут же бодро подскочили с криком «Лаовай!» [«Белый иностранец!» – кит.], с интересом уставились на Огневского снизу вверх.

Он показал рукой на лоток с «мантами», поднял пять пальцев. Старики добродушно засмеялись. Бабка засеменила к лотку, стала звенеть тарелками, а дед проводил Андрея за пластмассовый столик.

И вот перед гостем лежали пять дымящихся паровых булок и стоял стакан кипятка из термоса.

Приборов, кроме деревянных одноразовых палочек, не было. Андрей не особо умел такими пользоваться. Видел, как мажоры ими орудуют в московских суши-барах, но самому пока не доводилось. Что ж, теперь пора осваивать.

Наловчился быстро, голод научит и не такому. Андрей не заметил, как уничтожил все пять булок за пару минут, показал бабке еще три пальца. Вскоре и с новой порцией справился. Достал деньги расплатиться. Интересно, на сколько наел? Почем каждая булка? Протянул бумажку в десять юаней.

Дед прищурился, достал пачку банкнот и отсчитал сдачу: восемь юаней и пятьдесят местных копеек, Андрей забыл, как они называются. Вся трапеза стоила полтора юаня! На рубли это вообще нисколько, самый маленький пирожок на вокзале будет дороже.

Порадовался честности старика: ведь сразу видно, что «лаовай» понятия не имеет о местных ценах, обсчитывай не хочу. Но нет, выдал сдачу с точностью до копейки, ну или как эти монетки здесь называются.

«А в Китае очень даже неплохо, – подумал Огневский. – И люди душевные, – Он погладил пальцами открытку во внутреннем кармане пуховика. – Холодновато только. Поеду-ка я на юг… В Даляне, говорят, интересно, и море есть. А оттуда и до Пекина недалеко. Сегодня высплюсь в этом, блин, секс-отеле, а с утра на поезд».

Братья навек

…Отчетливо слышно, как тяжело дышит Мурзинов, но он и не думает сбавлять темп. Рифленые подошвы ботинок месят густую траву, уже упала роса, тучи на востоке теперь не черные, а серые. В полукилометре темнеет лес, за ним – редкие огни села.

Вспоминать все, что потом, очень не хочется. Огневский морщится, прогоняя эту картину. На мгновение получается – темнота и запах мокрой травы развеиваются. Но, по прихотливой логике воспоминаний, Андрея несет дальше в прошлое, на несколько недель , в Москву.

Расположение части на окраине столицы, короткое северное лето. Ребята сидят на чемоданах, в ожидании большой командировки на Балканы. Огневский, командир отделения, проверяет еще раз, чтобы все у его бойцов было готово.

Вдруг его вызывают, да не к кому попало, а к полковнику Троякову, главе их особого отряда при Отделе спецназначения ФСБ. Огневский быстро шагает по коридорам, мысленно готовясь к нежданной встрече с начальником. Троякова он сильно не любит.

Нет, полковник – очень достойный и заслуженный сотрудник. Да что там, благодаря ему во многом до сих пор и существует отряд – довольно смелый эксперимент по созданию хай-тек-подразделения, одного из первых в России.

Многим на самых верхах идея кажется нелепой – это когда страна едва выбралась из нищих девяностых, едва справилась с развалом всего, в том числе и силовых ведомств. Хватило бы ресурсов содержать то, что имеем, а тут какие-то фокусы с дорогими электронными игрушками… Тем более что многие из начальников – люди старой закалки, ничего в цифровых реалиях не понимают и не горят желанием учиться.

Но Трояк, как за глаза зовут полковника и подчиненные, и вышестоящие, раз за разом отстаивал право хай-тек-отряда на существование. Бывал на коврах у самых высших чинов – и почти всегда умудрялся добиться поддержки.

Но вот человек он… противный. Другого слова Андрей не находил. Карьеру в спецслужбах обычно делают люди сдержанные, взвешенные, непробиваемые. Но как-то затесался среди них Трояк – резкий, горячий и сварливый.

Может, потому он так раздражает Андрея, что Огневский сам отличается именно этими, неразведческими чертами характера. Вот только полковник Трояков может их себе позволить в служебном общении, а сержант Огневский – нет.

А ведь когда-то Трояк не был так уж невыносим. Но это раньше, до того, как прикрыли его любимый проект. Умение полковника добиваться поддержки в верхах тогда дало-таки серьезный сбой…

Трояков задумал хай-тек-отряд как орудие против грядущей угрозы – волны техно-терроризма.

«Это сейчас фанатики устраивают захваты заложников и взрывы в людных местах, – любил говорить Трояков. – Это ужасно, но этому мы скоро положим конец. Есть и специалисты по борьбе с подобным, и, увы, немалый опыт. Вот только вряд ли на этом все остановится. Скоро мы, да и весь мир, будем иметь дело с новыми террористами – технологически подкованными. Диверсия на химпроизводстве, на плотине, на атомной электростанции – представьте, сколько жертв «джихаду» принесут подобные акции. Есть и менее разрушительные, но тоже очень болезненные способы атаки – например, взломать компьютерную сеть, управляющую подачей нефти по трубопроводу, и сорвать миллионные поставки… Когда эта угроза наберет силы, мы должны быть готовы».

И года два отряд специализировался именно на этом. Огневский в числе прочих работал с инженерами и архитекторами, изучая устройство и уязвимые места важных техно-объектов, разрабатывая методы их защиты.

Но, к счастью для страны, эпоха техно-маджохедов так и не наступила. Ко второй половине двухтысячных чеченские сепаратисты, раздробленные и зажатые со всех сторон федеральными войсками, могли лишь яростно отбиваться, прячась в глухих горах. Им было не до высоких технологий.

Слава Богу, конечно. Но вот отряд Троякова оказался на грани расформирования. Кое-как полковник отстоял свое детище, хотя пришлось сменить его основное направление. Вместо работы на технологичных объектах отряд перешел к более привычным делам, в основном – боям с уцелевшими бандитами на Кавказе.

Впрочем, уклон на новые технологии остался. «Трояковцы» создавали средства радиоэлектронной борьбы, высокоточного наведения на цель, одними из первых в стране использовали боевые беспилотники.

И вот все вроде бы идет теперь неплохо. Работа тяжелая, опасная, ну так на то и спецвойска. Но Трояков, похоже, не простил кому-то, а может быть, самому себе, крах первоначальной затеи. Он все еще боится грядущей волны техно-террора, злится на себя за бессилие перед ней. И вымещает гнев на подчиненных.

Особенно почему-то на Андрее.

Огневский является в кабинет полковника, докладывает о прибытии. Трояк, худощавый, за пятьдесят, со светлыми волосами и щеткой усов, жестом велит Андрею заходить. Он сидит за столом, оживленно беседует с неизвестным офицером, стоящим у окна.

– …Да, обязательно надо докопаться, кто так облажался, будь он хоть трижды генерал! – говорит Трояков, даже сжимает костлявый кулак. – Ладно… Вот боец, про которого я тебе говорил. – Он кивает в сторону Огневского и обращается уже к нему, все еще не оборачиваясь: – Подойди, сержант. Это майор Мурзинов, Ильдар Ильдарыч. Поступаешь в его распоряжение.

Огневский не сдержавшись вопросительно поднимает брови – а как же грядущая командировка на Балканы, кто будет отвечать за отделение? Но мгновенно вспоминает, где он, и отвечает по уставу, обернувшись к Мурзинову:

– Здравия желаю, товарищ майор.

– Как звать? – спрашивает тот.

Мурзинов довольно грузный, хотя это отчасти компенсируется высоким, под метр девяносто, ростом. Лет сорока, чернявый, с густыми, чуть седеющими волосами.

– Сержант Андрей Огневский.

– «Огневский…» Звучит. И вполне подходит для твоего рода занятий. – Мурзинов говорит очень просто, не по-служебному, и словно с едва заметной усмешкой.

– Не тяни время, сержант, – бросает Трояков закуривая, – расскажи товарищу майору про свое новое устройство.

Это еще одна из невыносимых привычек Трояка: что значит «не тяни», когда никто Андрея ни о чем не спрашивал!

– Разрешите уточнить, – отвечает Андрей. – Речь о целеуказателе?

– Ну а о чем еще?! – начинает заводиться Трояков.

На самом деле есть у Андрея еще несколько разработок, и Трояков это прекрасно знает. Огневский старается не выдать раздражения, напоминает себе: все эти проекты сейчас существуют только благодаря несносному полковнику. Если б не он, никто бы не позволил Андрею, вчерашнему курсанту без инженерного образования, создавать экспериментальные боевые устройства.

– Разрешите вопрос, – невозмутимо продолжает Андрей, обращаясь теперь к Мурзинову, – насколько вы осведомлены о том, как ведутся тактические удары с воздуха?

Трояков уже открыл рот, чтобы осадить сержанта, но Мурзинов поднимает руку – и неожиданно желчный полковник затыкается.

– Представь, что вообще ничего не знаю, – говорит майор с ухмылкой. – Просвети нас с Петром Алексеевичем.

– Тогда, если позволите, начну издалека, – говорит Огневский. – Высокоточные удары с воздуха имеют критическое значение в современных боевых действиях. Кроме того, в борьбе против терроризма на Кавказе авиация – одно из основных преимуществ наших Вооруженных сил. У бандитов ведь нет регулярного воздушного флота. Если бы авиаудары и прочие технологичные средства активнее применялись нами с самого начала кампании…

– Поучи еще нас стратегии, сержант! – Тут уж Трояков взрывается несмотря на примирительные жесты Мурзинова. – Тебя про целеуказание спросили!

– Целеуказание с земли, – невозмутимо продолжает Андрей; его даже начало забавлять, что он читает лекции Трояку, – позволяет авиации вести максимально точный огонь, поражая цели с минимальным уроном для окружения. Мы ведь не американцы, чтобы косить всех подряд ковровыми бомбардировками… Возьмем типичную для нынешнего времени задачу: уничтожить локальную ячейку боевиков или даже отдельного полевого командира. Наши разведгруппы, как правило, способны быстро обнаружить цель, с этим сложностей нет. Но дальше они должны передать ее точные координаты авиации или артиллерии для нанесения удара, и тут все не так просто.

– Короче, Склифосовский, – не унимается Трояк, – про устройство свое расскажи уже!

– Именно для этих целей, – продолжает Огневский, едва дав полковнику договорить, – мной сделана радикальная модификация лазерного дальномера-целеуказателя ЛДУ-4, выпускаемого сейчас Тульским оружейным заводом. Если кратко, принцип работы таков: боец разведгруппы обнаруживает цель, к примеру, дом, в котором скрываются боевики, наводит на него прицельный лазерный луч. Штурмовой самолет на подлете считывает рассеянное излучение, возникающее от отражения луча об объект, например от крыши дома. Пилот производит пуск самонаводящейся ракеты, которая также считывает отраженное излучение и летит прямо на него.