Кровавый Дунай

– Хорошо, поехали!

Ехать далеко не пришлось – Иржи не врал, домик его однокашника действительно располагался в ста метрах от казарм батальона. Венгр, выпрыгнув из кабины, показал водителю, куда поставить «блитц», перекинулся с капитаном Стояном парой фраз и умчался в расположение. Как только Ласло исчез за поворотом – Савушкин скомандовал разведчикам покинуть машину, а сам, подойдя к словаку, спросил настороженно:

– Жандармов не приведёт?

Иржи улыбнулся.

– Он словак. То ест венгр…но словак. Он наш. – Затем, уже серьёзней, капитан Стоян продолжил: – Ми не можем бить мадьярски гонвед. Ми можем бить… помоцны еднотки… как ето руштина… Вспомогательне войско! – Радостно закончил он.

– Это как? – Насторожился Савушкин.

Словак махнул рукой.

– Ставебны прапор. Строителны батальон. Надо малёвать камьон, как строителны батальон в Комаром. Едем в казерну! Домов! – Видя, что капитан Савушкин не до конца понимает ситуацию, Стоян разъяснил: – В мадьярско войско толко мадьяры. Жидья, словаци, цыганы, румуны, русины, сербы – вспомогателне войско. Ми – русины, ми в ставебны прапор в Комаром. До Дуная вольна цеста!

Лейтенант Котёночкин начал было пояснять:

– Товарищ капитан, национальные меньшинства в Венгрии… – Но был прерван Савушкиным, который, махнув рукой, бросил с досадой:

– Да понял я! Документов у нас всё равно нет, хоть мы армией прикинемся, хоть стройбатом…

Иржи деликатно взял Савушкина за локоть.

– Лаци принесе пасс на цестованне до Комаром… Пропуск. На камьон.

У Савушкина как будто камень с души свалился.

– Да что ж ты сразу не сказал!

Стоян пожал плечами.

– Йа говорим…

Савушкин, повернувшись к лейтенанту, с надеждой в голосе произнёс:

– Слыхал, Володя? Пропуск! – Помолчав, добавил: – Глядишь, и впрямь до Комарома доберемся без инцидентов. Если будет пропуск на машину – наши документы могут и не проверить!

Котёночкин кивнул.

– Запросто! Мы в глубоком тылу, в здешних краях сто лет никакой войны не было, бдительностью и не пахнет… глядишь, и просочимся…

Тут из-за поворота показался капитан Ласло и с ним два гонведа, тащивших повозку с какими-то тюками и коробками. Савушкин на это лишь удивлённо покачал головой – ничего себе порядки в венгерской армии!

Когда повозка с впрягшимися в неё и тяжело дышащими гонведами поравнялась с кормой «блитца» – Ласло что-то скомандовал своим бойцам, и те, облегчённо вздохнув, бросили свой экипаж, после чего, козырнув своему командиру – быстро удалились. Савушкин не переставал удивляться нравам и обычаям мадьярского войска… Ну ты смотри, что твориться! Вполголоса он спросил у Иржи:

– А твоему Лаци не надо какие-то документы выписывать на обмундирование?

Словак пожал плечами.

– Тото йе его прапор. Его батальон. Он командир – робит, цо хцэ…

Савушкин промолчал, не зная, что сказать. Вот это им повезло, так повезло!

Подошедший к разведчикам Ласло? указав на повозку, произнёс, явно волнуясь и запинаясь:

– Nevedel som velkost, tak som priniesol v?etko. Pln? set. A vymalujte si, aby ste svoje vozidlo znova natreli.[4 - Я не знал размеры, поэтому привёз все. Полный комплект. И краску, чтобы перекрасить ваш грузовик (словацк.)]

Савушкин кивнул.

– Добре, подьме на то. Вдяка за помоц! – Его словацкий был, конечно, далёк от совершенства, но вряд ли Ласло знал русский…

Мадьяр улыбнулся.

– Priatelia Jiri s? moji priatelia![5 - Друзья Иржи – мои друзья! (словацк.)]

Савушкин в очередной раз поразился схожести славянских языков. Все же очевидная глупость – специально учить словацкий или польский, достаточно пожить в Словакии или Польше пару-тройку недель… Жаль, но уже завтра благодатные славянские земли останутся далеко позади. Вокруг будут одни венгры – говорящие на такой жуткой абракадабре, что ни в сказке сказать, ни пером описать…

Следующий час у них ушёл на смену обмундирования. Добротная штатская одежда была тщательно упакована в тюки, привезённые бравыми гонведами, а разведчики облачились в форму венгерских вспомогательных частей – табачного цвета мундиры с черными погонами и галифе весьма своеобразной конструкции, такого же цвета двубортные шинели; впрочем, Ласло, критически осмотревший новоявленных венгерских стройбатовцев, решительно замотал головой.

– Nie, nem?zete! Ins?gnie musia byt rovnakе! – И беспомощно посмотрел на словака. Иржи, едва заметно улыбнувшись, обратился к Савушкину:

– Звёзда должен быть однаковы. Бронзовы – на мундире и шинель для унтер-официр. На пилотка эмблем – унтер-официр голубой с серебряный застёжка, официр – зелоны с золотыми. Кокарда – унтер-официр серебряный, официр – золотая. Сапоги – толко официр, унтер-официр – ботинки и краги! – Осмотрев разведчиков, вздохнул и решительно бросил: – Сом тераз все сделам!

Минут сорок ушло у Иржи на приведение разведчиков в божеский – вернее, по-настоящему венгерский – вид, и, наконец, внешнее обличье разведчиков стало соответствовать венгерскому уставу – после чего Ласло, устало вздохнув, признал группу годной к дальнейшему путешествию. Тут же на крыле свежеокрашенного (венгр всё сделал сам, очевидно не доверяя этим сомнительным славянам – под его кистью грузовик обрёл серо-голубой колер и большие белые тактические номера по бортам) «блитца» был выписан пропуск – в котором, по словам Иржи, значилось, что группа из состава триста второго строительного батальона в количестве пяти нижних чинов и одного поручика возвращается в пункт постоянной дислокации в Комароме после выполнения задания командования. Командир двенадцатого инженерно-сапёрного батальона Ласло Надь. Подпись, печать. Савушкин кивнул – подлинный документ, даже такой – всяко лучше никакого! Глядишь, и прокатит…

В три часа ночи они распрощались с Ласло и двинулись на юг – венгр утверждал, что никаких препятствий по пути следования им не встретится, максимум – проверят их пропуск в каком-то населенном пункте, который Ласло назвал Одьалла, а Иржи – Старой Дялой. Впрочем, как понял Савушкин, это было поселение немецких колонистов и называлось Альт-Дяла – на чём одноклассники в конце концов и сошлись.

– До Комарома – семьдесят пять километров. Если ехать с фарами – то это два часа ходу. – Промолвил Котёночкин, когда «блитц» проехал последние домики Левице.

Савушкин кивнул.

– Я Олегу велел не прятаться. Поедем, как настоящие венгры, с фарами. Чего нам у себя дома бояться? – С лёгкой иронией в голосе произнёс капитан. И добавил: – В Комароме куда мы едем?

– К дядьке Иржи. Он во время Чехословакии служил в пограничной страже на Дунае, ещё до всего этого вышел в отставку. Девяностого года рождения. Живёт в ста метрах от пристани, на которой базируются венгерские корабли…

Савушкин вздохнул.

– Базироваться то они базируются, да как на них попасть? Близок локоть, да не укусишь…

На востоке уже начало сереть – когда «блитц» разведчиков добрался до Комарома. На въезде в город располагался контрольно-пропускной пункт – со шлагбаумом, двумя люнетами из мешков с песком, из бойниц которых хищно смотрели на дорогу стволы двух станковых пулемётов, с хибарой для гарнизона – но он был пуст. Ни у шлагбаума, ни у пулемётов не было ни души. Гарнизон, судя по молодецкому храпу, доносящемуся из временной казармы, пребывал в объятьях Морфея и покидать оные решительно не торопился. Часовой, долженствующий, по идее, бдить – судя по всему, тоже дрых, но где – понять было невозможно. Однако, и дисциплина в Гонведшеге, подумал про себя Савушкин…

Подождав у шлагбаума минуты три – капитан велел словаку оный шлагбаум поднять, а старшине – на самом малом ходу въехать в город. Ну не будить же уставших гонведов, в самом деле. Им ещё наступление русских варваров из-за Карпат отражать…

Дом дядьки Иржи и в самом деле стоял почти что на берегу Дуная – среди пышного сада, куда Костенко, руководимый словаком, загнал их «блитц». Пока грузовик приглушённо рычал, поудобнее устраиваясь среди абрикосов и яблонь – в домике в глубине сада зажглась лампа, и когда разведчики направились к входным дверям – те распахнулись и перед ними предстал пожилой дядька в исподнем, в накинутой на плечи старой чешской шинели, и уже в сапогах. Узнав среди венгерских гонведов своего племянника – сначала сильно изумился, а потом непритворно обрадовался. Савушкин его понимал – форма на племяше может быть разной, а вот то, что он живой – по нынешним временам уже серьезный повод для радости…

Стоян обнял старика, что-то сбивчиво начал ему говорить, указывая на разведчиков – но дядька решительно пресёк все разговоры и, обратясь к Савушкину, в котором безошибочно признал командира – произнёс:

– Chodte pros?m do domu. Porozprаvame sa tam. A dаme si ranajky…[6 - Прошу в дом. Там поговорим. И позавтракаем…]