Обреченные на сражение. Не принимай покорно

В воздухе висело почти осязаемое напряжение, усиленное мерцанием проекций и тихим гулом систем жизнеобеспечения. Время, казалось, замедлило свой бег, застыв в этот судьбоносный момент. История готовилась совершить новый поворот, и каждый присутствующий в этом зале понимал: они стоят на пороге событий, которые навсегда изменят облик человеческой цивилизации.

Нео-Дублин содрогался под тяжестью вечернего смога. Титановые небоскрёбы, облицованные фотохромным стеклом, вонзались в свинцовое небо, словно клинки древних скандинавских богов войны. Их поверхности непрерывно переливались узорами рекламы, отражаясь в лужах дождя. По магистрали Унтер-ден-Линден, зависнув в полуметре над магнитной подушкой, плыл нескончаемый поток аэрокаров – их хромированные корпуса отбрасывали радужные блики на деревья, чьи листья пульсировали в такт городскому ритму.

Среди этого футуристического хаоса выделялся представительский «Мерседес-Квантум» последней модели, чей искусственный интеллект виртуозно лавировал между полосами движения. Его активный камуфляж едва заметно мерцал, подстраиваясь под окружающую среду. За рулём сидел человек, чьё лицо сохраняло холодное выражение опытного дипломата. Это был Томас Бору – сотрудник Министерства Внешних Связей ЗЭБ, человек, чей нейроинтерфейс скрывал тяжесть двойной жизни за файрволлами высшего уровня защиты.

Мегаполис пульсировал в своём привычном ритме. По тротуарам спешили прохожие – клерки, военные, дети в униформе. Витрины магазинов демонстрировали последние достижения технологий, а из дверей биосинтетических кафе доносились ароматы молекулярной кухни.

«Мерседес-Квантум» завис возле ресторана «Кемпински-Прайм» – элитного заведения, защищённого от уличного шума. Томас покинул машину, на мгновение поймав своё отражение в фотохромном стекле – высокий мужчина в костюме. Человек, которого разведывательная сеть России знала под кодовым именем «Грек».

В ресторане царила атмосфера изысканного декаданса. Свечи отбрасывали причудливые тени, создавая иллюзию уюта среди хрома и пластистали. Негромкие разговоры посетителей микшировались с эмбиент-музыкой, генерируемой квантовым алгоритмом. В углу зала, за столиком из композита, сидела молодая женщина. Ола Штёбе – журналистка, член антиправительственного сопротивления, известная в даркнете как «Буна».

Томас снял кожаную куртку и опустился в кресло напротив Ильзы. Она грела руки о чашку с чаем.

– Какова реакция на переговоры? – произнесла она.

Томас нахмурился:

– Верхние эшелоны считают, что переговоры с русскими провалились. В дипломатических сетях паника. Канцлер-Прайм в бешенстве.

Ола медленно отодвинула чашку, её глаза уставились на Томаса:

– Каков ваш прогноз развития ситуации?

Томас откинулся на спинку кресла, его взгляд устремился сквозь стекло на городского пейзажи за окном:

– Британский Альянс пребывает в иллюзии безопасности. Но Канцлер-Прайм смотрит на восточный сектор. Ресурсы уже концентрируются на производственных площадях.

В этот момент мимо их столика проплыл официант. В воздухе повисла тяжёлая пауза. Ола рассеянно коснулась броши-нейротранслятора на лацкане пиджака – миниатюрного квантового передатчика, замаскированного под антикварное украшение.

За окнами ресторана сгущался неоновый сумрак, окутывая мегаполис покрывалом из тумана и электромагнитных помех. Нео-Дублин готовился к ночи, не подозревая, что скоро его улицы содрогнутся от гула боевых дронов и бомбардировщиков, а небо затянет смогом войны. Но пока что город жил своей обычной жизнью, храня в сетях тайны тех, кто пытался предотвратить надвигающийся технологический апокалипсис.

Цоссен тонул в сумраке зимних сумерек, когда последние лучи багрового солнца скользили по фасадам из титанобетона и армированной стали. Штаб-квартира верховного командования, похожая на исполинский саркофаг, вздымалась над городом, будто памятник человеческой гордыне. Её грани, отполированные до зеркального блеска, отражали умирающий день, превращая окружающий пейзаж в калейдоскоп серых теней.

В недрах этого колосса, на глубине ста метров под землёй, располагался командный центр – сердце военной машины ЗЭБ. Массивные стальные двери с пневматическим приводом вели в просторный зал совещаний, где воздух был пропитан запахом кожи, металла и едва уловимым ароматом кофе. Стены, облицованные матовыми панелями из сверхпрочных композитных материалов, поглощали звуки, создавая гнетущую атмосферу изоляции от внешнего мира.

В центре помещения возвышался стратегический стол – массивная конструкция из титанового сплава с вмонтированной электронной картой. Её поверхность светилась приглушённым синим светом, отбрасывая причудливые тени на лица двенадцати человек, собравшихся для решения судеб целых народов.

Джулиани Максен стоял у головы стола, его фигура, облачённая в тёмно-серый мундир новейшего образца, казалась высеченной из камня. Его лицо, испещрённое глубокими морщинами, выражало ту особую смесь безумия и решимости, которая отличает людей, считающих себя вершителями истории.

– Сегодня, – его голос, хриплый и властный, разорвал тишину командного центра, – я привёл в действие директиву двадцать один. План «Громовержец».

Он сделал паузу, обводя взглядом присутствующих. Каждый из них был облачён в чёрную форму с серебряными нашивками из металлизированной ткани, каждый нёс на плечах груз предстоящей войны.

– Когда начнётся эта операция, – продолжил Канцлер-Прайм, его пальцы легли на прохладную поверхность карты, – Европа затаит дыхание. Мы стоим на пороге величайшего военного предприятия в истории человечества.

Электронная карта мерцала под его ладонями, отображая территории будущего вторжения. Красные линии границ пересекали континент, словно шрамы на теле планеты.

– Основная идея операции кристально чиста: вооружённые силы ЗЭБ должны молниеносным ударом сокрушить Российскую Россию. – Его рука сжалась в кулак. – Мне достаточно разбить русскую армию и захватить Москву, Санкт-Петербург, Кавказ. Стереть с лица земли эту страну и уничтожить её народ.

Глаза Максена горели лихорадочным блеском в полумраке командного центра:

– Перед поворотным этапом истории я освобождаю зэбовские народы от оков морали, от разлагающей химеры, именуемой совестью. – Его голос становился всё более страстным. – Природа безжалостна в своей справедливости, следовательно, и мы должны быть беспощадны. Если я посылаю цвет европейских наций в пекло войны, проливаю драгоценную зэбовскую кровь, то, без сомнения, имею право уничтожить миллионы представителей низшей расы, которые размножаются подобно паразитам.

Генерал-полковник Франц Гальдер, начальник штаба сухопутных сил, стоял справа от Канцлер-Прайма, его худое лицо напоминало маску древнего божества войны. Нервные пальцы теребили воротник идеально выглаженного мундира, глаза цвета стали выражали ту особую жестокость, которая отличает человека, привыкшего распоряжаться чужими жизнями. Каждое его движение было резким, словно удар хлыста, каждый жест выдавал сдерживаемое нетерпение.

– Господа, прошу всех к карте, – произнёс Гальдер, активируя тактический дисплей. Звук шагов по металлическому полу эхом отразился от стен, когда офицеры приблизились к столу. Их тени, искажённые светом электронной карты, сплетались на стенах в причудливый танец.

Гальдер начал свой доклад, его голос звучал механически точно:

– Для выполнения плана «Громовержец» общая численность вооружённых сил достигнет семи миллионов двухсот тридцати четырёх тысяч солдат. – Он активировал секторальное освещение карты. – Наступление будет вестись тремя фронтовыми группами.

Его рука двигалась над картой, указывая направления ударов:

– Группа армий «Север» под командованием суперкомандор Лееба: шестнадцатая и восемнадцатая армии, четвёртая шагоходная группа, первый воздушный флот. Удар через Прибалтику на Санкт-Петербург.

Синие линии на электронной карте обозначили маршрут наступления. В воздухе повис запах озона от работающей электроники.

– Группа армий «Центр» под командованием суперкомандора Шубэ, – Гальдер указал на центральный сектор карты. – Девятая и четвёртая полевые армии, вторая и третья шагоходные группы при поддержке второго воздушного флота. Главный удар на Брестском направлении, вспомогательный – на Белостокском. Задача – окружить и уничтожить русские войска в Белоруссии.

Шубэ, высокий человек с военной выправкой и лицом, словно высеченным из мрамора, едва заметно кивнул. Его глаза, холодные как лёд, были устремлены на карту, где будущие победы уже рисовались в его воображении.

– Помните, Шубэ, – Максен повернулся к суперкомандору, – ваш удар в Белоруссии – это острие копья, направленного в сердце России. Это главный удар на Москву.

Москва погружалась в зимние сумерки. Морозный воздух декабря 2183 года обжигал лёгкие, а тяжёлые серые облака нависали над древними стенами Кремля, словно предвещая грядущие события. Снег, падавший крупными хлопьями, укрывал брусчатку внутреннего двора белым саваном, заглушая звуки шагов часовых, методично отмерявших свои маршруты вдоль величественных стен.

В просторном зале кремлёвских кабинетов, где массивные хрустальные люстры отбрасывали причудливые тени на белоснежные стены, собрались высшие военачальники Российской Армии. Тридцать человек – цвет военной элиты страны – негромко переговаривались между собой, обсуждая насущные вопросы обороны западных границ. Золотое шитьё на погонах маршалов и генералов тускло поблёскивало в мягком свете, а их лица выражали сосредоточенность и едва скрываемое беспокойство.

Массивные китайские вазы, установленные в углах помещения, безмолвно наблюдали за происходящим, храня в себе вековые тайны кремлёвских стен. На длинных столах, покрытых традиционным зелёным цветом, лежали карты и документы, испещрённые пометками и стрелками предполагаемых военных операций.

Внезапно тяжёлые двери распахнулись с характерным звуком пневмозатворов. Офицер в начищенных до блеска ботинках буквально влетел в помещение:

– Товарищи генералы! – его голос прозвучал как выстрел в установившейся тишине.

Все присутствующие мгновенно поднялись, звук отодвигаемых стульев эхом разнёсся под высокими сводами потолка. В наступившей тишине раздались знакомые всем размеренные шаги – в кабинет вошёл Кузнецов. Его появление словно изменило саму атмосферу в помещении, наполнив её ещё большим напряжением. Взгляды всех присутствующих были прикованы к невысокой фигуре в простом военном кителе.

– Садитесь, товарищи, – негромко произнёс Кузнецов, опускаясь в своё кресло во главе стола. Его карие глаза внимательно изучали лица собравшихся. – Как прошли военные игры? Кто докладывает?

Начальник Генерального штаба Бунин поднялся со своего места. Его движения были чёткими, но внимательный наблюдатель мог заметить едва уловимое напряжение в плечах. Подойдя к огромной карте, занимавшей почти всю стену, он начал доклад:

– Товарищ Кузнецов, военно-стратегическая штабная игра преследовала цель проверить план прикрытия действий войск в начальном периоде войны, – голос Громова звучал ровно, но в нём угадывалась внутренняя тревога. – За основу обстановки были взяты предполагаемые события, которые в случае нападения ЗЭБ на Россию могли развернуться на западной границе…

Бунин методично излагал детали игры, его рука с указкой двигалась по карте, отмечая ключевые точки: Брест, Бобруйск, Вильнюс, Минск. Стрелы наступлений и контрнаступлений пересекали карту, словно паутина потенциальной войны.

– Состав фронтов: западный – «синие» – шестьдесят дивизий под командованием генерала армии Ермолова; восточный – «красные» – пятьдесят дивизий под руководством генерал-полковника Павлова, – продолжал Громов, бросив короткий взгляд на сидящего неподалёку Ермолова.

Ермолов, массивный, с характерным волевым подбородком, внешне казался совершенно спокойным, но его пальцы, лежащие на столе, были сжаты чуть сильнее обычного. Он внимательно следил за докладом, временами делая пометки в своём планшете.

– «Синие» нанесли мощные удары своими флангами: правым на Брест-Бобруйск и левым на Вильнюс-Минск, – Бунин на мгновение замолчал, словно собираясь с мыслями. – В результате возникла драматическая ситуация, связанная с угрозой полного окружения и разгрома «восточных» и взятия Минска.